Твоя (не) родная семья - Мария Устинова

– Это ты им не занимаешься! – огрызается он. – Если Сенька был бы тебе так важен, ты бы не свалила в Москву на два дня без предупреждения! Ты даже телефон выключила и слова про него не спросила! А он из-за тебя ревел, его мама по два часа успокоить не могла! Так что ты уже показала всем, что для тебя по-настоящему важно!

Я замечаю, что Сенька стоит в коридоре и испуганно смотрит на нас. Не решается войти в комнату, понимая, что происходит что-то плохое, но не понимает, что.

– Мам? – вопросительно спрашивает он.

С Игорем бесполезно говорить. Я выхожу из комнаты, подхватываю его на руки и уношу в детскую. Даже не закипаю уже. Внутри холодная, как лед уверенность в себе.

Смотрю Сеньке в глаза, пока несу.

– Все нормально, – говорю ребенку. – Ничего страшного не произошло.

– Ты уезжаешь? – снова спрашивает он, в глазах блестят слезы. – Ты уже уезжа-а-ала…

Он начинает реветь по-детски: с широко открытым ртом, навзрыд. Я качаю его, ненавидя Игоря и свою запутанную жизнь, мать ее.

– Если мы куда и уедем, то вместе! Ну все, не плачь.

Я чувствую себя чудовищем. Я действительно уехала, ничего не сказав и выключив телефон. Но именно этого и добивается Игорь – моего всепоглощающего чувства вины, чтобы я сдалась и все пошло как прежде, а ему не пришлось надрываться.

Я пыталась найти выход.

Игорь не поедет со мной, в этом я на сто процентов уверена. Оставить Сеньку – точно не выйдет. Тогда забота о нем перейдет на плечи отцу, а он будет сопротивляться этому до последнего. Взять с собой Игорь точно Сеньку не позволит. Тогда больше не удастся мной манипулировать. Единственный выход, который хоть как-то возможен: увезти Сеньку и самой о нем заботиться, а Игорю давать деньги, чтобы он не возражал. Но от этого «варианта» во мне закипает лютая злость на него.

Игоря это устроит.

Но мне придется взвалить на себя все, а затем еще немножко больше. Хочется вернуться в комнату, снять с него наушники и треснуть по башке.

Мне кажется, мы бы расстались, если бы не Сенька.

Маленькому Арсению с глазами-пуговками и серьезным, смышленым личиком, было чуть больше года, когда я узнала, что у старшекурсника, оказывается, есть ребенок. Это просто оглушило меня. Мы были так молоды – а у него уже ребенок. Сенька в то время почти все время проводил с бабушкой, которая дала сыну возможность учиться и знакомиться с девушками. Хотя ей было тяжело, как я потом узнала, и растить «ошибку молодости сына» не доставляло никакого удовольствия. Просто с безответственным отцом ему не было расти никакой возможности.

Мама Арсения была совсем юной девушкой восемнадцати лет. Я не знала, как она выглядела – фотографий не осталось. Игорь как-то сказал с безразличием, что фото были на телефоне, который потерялся. А мол, ее телефон остался не то у тетки, не то у мачехи после похорон. Ребенку было семь месяцев, когда она скоропостижно ушла. Я даже имя ее не знала. Игорь не любил о ней говорить, намекнув, что она была «так себе» и всякий раз молчал, когда я что-то о ней спрашивала. Его нежелание говорить о бывшей я восприняла за душевную рану. Только со временем до меня дошло, что это было равнодушие.

Дедушка со стороны мамы к Арсению отнеслись прохладно. Я думаю, из-за ранней смерти дочери. Странно обвинять ребенка и вслух, они никогда этого не говорили. Или просто не хотели проблем с младенцем точно так же, как Игорю с его мамой.

С Арсением я познакомилась, когда мы с Игорем встречались уже полгода. В декабре Игорь совершенно спокойно сказал, что надо купить игрушки на Новый год для сына, не схожу ли я с ним.

– У тебя есть сын?! – не слышавшая раньше об этом, Игорь даже не обмолвился ни разу и не намекнул на ребенка, я остолбенела.

– Сеня. Скоро полтора года будет. Так что, поможешь подобрать?

– А с кем он живет? Я могу его увидеть?

– Когда познакомлю тебя с мамой.

По глупости мне показалось это признаком серьезности. Мол, случайной подруге он не стал говорить о ребенке. Разговоры и знакомство – это для девушки, которая твердо намерена войти в его жизнь. Окрыленная, я полетела читать статьи о детях полутора лет от роду и выбирать подарки. Встречи с малышом я ждала с трясущимися руками. О детях я знала мало, но уже мечтала о них.

Новый год Игорь пригласил меня отпраздновать в кругу семьи.

Малыша я впервые увидела на руках его мамы и просто влюбилась.

– Приве-е-т, – протянула я с глупой улыбкой, показывая плюшевую собачку.

Будущая свекровь моего восторга не разделила. Впихнула ребенка в руки и сообщила, что нужно помочь на кухне. Что я и делала с ребенком на руках, пока Игорь играл в телефоне. Мне бы тогда насторожиться, но этот восторженный взгляд Сеньки лишал меня разума. Я пропала. Дети – это ведь не проблема. Я была молода, полна сил и уверенности в себе. С тех пор Сеньку из рук почти не выпускала.

А когда он назвал меня мамой, решила, что это судьба.

Взвесив все, решаюсь на еще попытку, когда Сенька ляжет, чтобы не делать его свидетелем некрасивых сцен. До вечера мы играем с железной дорогой. Игорь к нам даже не заглядывает. Ребенок расслабляется и увлекается игрой, а у меня болит сердце, когда я наблюдаю за ним.

У некоторых проблем просто нет решения.

Их просто нет.

Я ощущаю себя в ловушке.

Перед сном ловлю Игоря на кухне. Он заваривает чай и делает недовольное лицо, когда видит меня.

– Зачем ты подрезаешь мне крылья, Игорь? Ты же знаешь, что я всегда этого хотела, что так будет лучше.

– Ага… Тебе лучше!

– В этом дело?

Он молчит с надутым лицом и мучительно медленно размешивает в чае сахар. А я на своей шкуре узнаю, что значит «испанский стыд», за Игоря мне мучительно стыдно. А ему – нет.

Я хорошо понимаю, почему он не хочет в Москву. Он не хочет выглядеть полным неудачником на фоне остальных. Там будет сложнее сидеть и ничего не делать. Там больше возможностей, больше мужчин. И там не будет его мамы. А значит придется меньше полагаться на помощь и больше шевелиться.