Идору - Уильям Гибсон

– Поднимешься с нами, милочка, – сказала Мэри-элис. – Умоешься, приведешь себя в порядок, а то на тебя же страшно смотреть.

– Мне нужно подключиться к сети, – сказала Кья. – Найти эту подругу, у которой я хочу остановиться…

– Проще простого, – сказала Мэриэлис, открывая дверцу.

Эдди уже вышел из машины, не забыв прихватить чемодан со стикером “Ниссан Каунти”. Выглядел он все так же скучно. Кья взяла свою сумку и последовала за Мэриэлис. Когда они вошли в лифт, Эдди приложил ладонь к контуру ладони на стене и сказал что-то по-японски. Лифт что-то ему ответил, закрыл двери и повез их вверх. Скорость была вроде бы очень большая, и все равно они ехали и ехали.

В лифте настроение Эдди ничуть не улучшилось. Он стоял совсем рядом с Мэриэлис и смотрел на нее, Кья видела, как играют у него желваки на скулах.

– Да не дергайся ты, – сказала Мэриэлис, – все же получилось.

Желваки заиграли еще сильнее.

– Это не по плану, – сказал наконец Эдди. – Мы так не договаривались.

– Да? – удивилась Мэриэлис. – А ведь раньше ты, помнится, любил небольшие новации.

– Новации? – Эдди коротко покосился налево, где стояла Кья. – Ты называешь это новацией?

Лифт остановился и распахнул двери.

– И чувство юмора у тебя тоже раньше было, – сказала Мэриэлис. Эдди еще раз обжег ее глазами и вышел наружу. – Не обращай на него внимания, – сказала Мэриэлис, подталкивая Кья к двери. – С ним такое бывает.

Кья ожидала увидеть все что угодно, но только не эту дико запущенную, заставленную штабелями упаковочных коробок комнату. Потолок здесь был совсем низкий, из этих самых фибергласовых плиток на металлических рейках; половина плиток повываливалась, образуя пыльные проемы, из которых свисали какие-то провода и проводочки. В комнате были две маленькие настольные лампы, одна из них светила на кучу пустых упаковок из-под лапши быстрого приготовления и черную кофейную кружку с букетом пластиковых ложек. Японец в сетчатой шапочке с надписью над козырьком: “Виски Клон”, сидевший на крутящемся стуле перед стойкой с мониторами внутреннего наблюдения, наливал себе что-то горячее из большого термоса с цветочками.

– Йо, Калвин, – сказала Мэриэлис, во всяком случае, так оно звучало или примерно так.

– Хай, – сказал японец.

– Калвин из Такомы, – пояснила Мэриэлис. Эдди, все с тем же чемоданом в руке, пересек, не останавливаясь, комнату и исчез за какой-то дверью.

– Чего это босс такой веселенький? – поинтересовался японец, отхлебывая из термосного колпачка. Если судить по голосу, он был таким же японцем, как Кья или Мэриэлис.

– А это он радуется, что я приехала, – сказала Мэриэлис. – Прямо из штанов выпрыгивает от радости.

– И это пройдет.

Еще один хлебок. Взгляд на Кья из-под козырька. “Виски Клон” написано такими буквами, какими пишут вывески в моллах, чтобы все подумали, что у них старое, с почтенными традициями заведение.

– Это Кья, – сказала Мэриэлис. – Мы с ней в “Си-Таке” познакомились.

“Почему в аэропорту, а не на самолете?” – удивилась Кья и тут же вспомнила всю эту историю с анализами на ДНК и наращенными волосами.

– Приятно услышать, что он никуда не делся, – сказал неяпонский японец. – В смысле, что есть еще дорога назад из всего этого дерьма.

– Ну как же так, Калвин, – покачала головой Мэриэлис. – Ведь тебе же нравится в Токио.

– А то. Когда-то в Редмонде у меня была ванная размером со всю мою здешнюю квартиру, и это ж даже не была особо большая ванная. В смысле, там был только душ, без никакой ванны, и вообще без ни хрена.

Кья смотрела на экраны за его спиной. Уйма народу, а что они все делают – непонятно.

– Удачный, похоже, вечер, – сказала Кья, глядя на телеэкран.

– Средний. Средний между хреновым и очень хреновым.

– Кончай так разговаривать, – сказала Мэриэлис. – Вот доведешь меня, и я знаешь что сделаю?

– Да ну, Мэриэлис, – ухмыльнулся Калвин, – ты же у нас хорошая девочка.

– А можно мне подключиться к сети? – спросила Кья.

– Вход у Эдди в офисе, – сказала Мэриэлис, – но он сейчас висит на телефоне. Чего бы тебе не сходить пока в туалет, – она указала на другую, не куда ушел Эдди, закрытую дверь, – и не умыться? А то вид у тебя какой-то не очень свежий. Тем временем Эдди кончит трепаться, и ты сможешь позвонить своей подружке.

В туалете была старая нержавеющая раковина и очень новый, очень хитроумный унитаз с доброй дюжиной кнопок на бачке. И под каждой кнопкой надпись. По-японски. Полимерное сиденье мягко прогнулось под ее весом и даже вроде как слегка пошевелилось, Кья чуть не подпрыгнула с испугу, но затем успокоила себя, что все о'кей, это просто ихняя иностранная технология. Покончив со своими делами, она нажала первую попавшуюся кнопку и тут же отскочила в сторону, задохнувшись от широкой струи теплой, ароматизированной, тончайше распыленной воды. Кья вытерла глаза тыльной стороной ладони, встала сбоку от унитаза и издалека, насколько хватило руки, нажала другую кнопку. Вторая попытка оказалась удачнее – туалет спустился с реактивным ревом, напомнившим ей полет самолета.

Пока она мыла руки, а затем умывалась над ободряюще привычной раковиной бледно-голубым жидким мылом из раздатчика, сделанного в виде одноглазого динозаврика, рев воды в унитазе сменился каким-то другим звуком. Кья посмотрела и увидела, что под сиденьем пульсирует круг красноватого света. Ультрафиолет, догадалась она. Вирусов убивает.

На стенке красовался постер “Дьюкс оф Ньюк'Ем”, металлистов этих вонючих. Потные, пустоглазые парни дебильно скалятся в камеру, у барабанщика нет передних зубов. Японские иероглифы. Кья немного поудивлялась, японцам-то они зачем, ведь такие, вроде “Дьюков”, группы на каждом углу орут о своей ненависти ко всему, кажущемуся им “неамериканским”, но потом вспомнила слова Келси, много раз сопровождавшей своего папашу в Японию, что с ними, с японцами этими, никогда не поймешь, что им нравится и почему.

В туалете не было ни полотенца, ни сушилки для рук; немного подумав, Кья воспользовалась – с весьма средним успехом – одной из запасных футболок. Заталкивая футболку назад в сумку, она заметила краешек чего-то вроде бы незнакомого, но в этот самый момент дверь туалета чуть-чуть приоткрылась.

– Извини, пожалуйста, – сказал Калвин.

– Ничего, – сказала Кья, задергивая молнию поставленной на пол сумки. – Все путем.

– Если бы, – сказал Кальвин, оглядываясь через плечо. – Ты действительно встретила Мэриэлис в “Си-Таке”?

– В самолете, – уточнила Кья.

– Так ты сама ни при чем?

Кья распрямилась, и все вокруг нее немного поплыло.

– Ни при чем?

– Тогда тебе надо мотать отсюда. – Глаза Калвина, смотревшие из-под черного козырька дурацкой шапочки, были какие-то слишком уж серьезные. – И поскорее.

– Почему? – спросила Кья, хотя эта идея казалась ей вполне разумной.

– Нечего тебе про это знать.

За стеной что-то грохнуло и зазвенело.

– Ничего страшного, – сказал Калвин и чуть поморщился. – Она просто швыряется вещами. Это для них так, легкая разминка. Пошли.

Он подхватил ее сумку и начал вдруг двигаться с такой скоростью, словно опаздывал на самолет. Из туалета, резкий поворот направо, почти бегом мимо двери, за которой скрылся Эдди, мимо стойки с экранами (Кья увидела там вроде бы людей в ковбойских шляпах, отплясывавших цепочкой, сцепившись руками, но где там что рассмотришь, когда нужно догонять этого психа).

Калвин влетел в распахнутые двери лифта и с размаху хлопнул ладонью по сенсорной пластине.

– Довезет тебя до гаража, – сказал он. В офисе Эдди разбилось что-то стеклянное и, видимо, большое. – Иди налево, там футах в двадцати будет другой лифт. Через вестибюль тебе не стоит, у нас там камеры. Нажми нижнюю кнопку и попадешь прямо в метро. Садись на поезд.

– На какой? – спросила Кья, забирая у него свою сумку.

Мэриэлис завопила, и не придуривая, а как от настоящей боли.

– На любой.

Калвин сказал что-то по-японски и выскочил наружу за мгновение до того, как лифт успел ответить, а затем двери закрылись, пол дернулся вниз, и сумка в руке Кья стала на мгновение легче.

“Грейсленд” так и стоял на прежнем месте, огромный вожак стаи тяжелых блестящих черных автомобилей. Свернув, как велел Калвин, налево, Кья обнаружила второй лифт. Помятый и обшарпанный, он не умел разговаривать и по нажатию самой обыкновенной кнопки послушно опустил ее в лабиринт залитых ярким, как в полдень, светом переходов, по которым текли толпы людей, к путанице эскалаторов и платформ, к магнитным поездам в туннелях и вечным логотипам, парящим в вышине.

Вот теперь она точно была в Токио.

11. Коллапс новых зданий

Лэйни получил комнату в узком, трапецевидном в плане, высотном здании, облицованном белой керамической плиткой. То, что эта высотка, наследие строительного бума восьмидесятых, пережила землетрясение, свидетельствовало о мастерстве ее создателей, а головоломное хитросплетение прав собственности и незатухающая борьба между двумя старейшими криминальными кланами позволили ей пережить и последующую реконструкцию. Лэйни узнал все это от Ямадзаки в такси, которое везло их сюда с Новой Золотой улицы.