Мое королевство (Химеры - 2) - Андрей Ракитин

Покойник исчез, но окошечко на задах осталось, и в него-то по очереди ломились магистры, оглашая ночную тишину зверским шепотом и ароматом медвежьего жира с Борковых плечей. Минут пять ломились, а когда среди кованых завитков показалось заспанное личико, первыми словами Гэлада были:

- А висельник где?

Маринка запихала под чепчик тощую черную косу и, оглушительно зевнув, попыталась захлопнуть оконце. Канцлер сунул под створку локоть.

- Борк, одеяло давайте.

- У меня есть, - сонно сказала Маринка.

- Такого - нет.

Девушка заинтересовалась и пошире открыла глаза, а створку дергать перестала.

- А при чем тут мой висельник?

Канцлер едва не свалился с лесенки. Маринка же сморщила носик, пытаясь унюхать привычный запах смолы. А пахло цветами.

Борк пнул Гэлада в поджарый зад и посоветовал принять груз изнутри. Маринка посторонилась. Она тоже не понимала, куда девался ее покойник, и потому мессирам не препятствовала.

- А у вас тут кто? - спросила она, глядя на длинный сверток, бережно протаскиваемый в окно.

- Королева, - буркнул Гэлад, - так что пошевелись. А то будет новый труп. Вместо пропавшего.

- Ты одна? - поинтересовался Всадник, подозрительно оглядывая невинную девичью спаленку. Сразу чувствовалось, что сейчас он зажжет свечу и пройдется по сундукам и гардеробам, а после еще заглянет под кровать. Не то чтобы Гэлад был ревнив, а книжная лавка доходу не давала, и надо же на что-то юной девушке жить... но сегодняшние события требовали конфиденциальности. Мариночка со смирением пережидала обыск. Только заметила, что мессиры оплатили ее услуги на две недели вперед, и она блюдет условия сделки. А впрочем, могут искать. Она вытащила из складок необъятной разбросанной по стулу юбки ключи и вручила их Гэладу.

Состоялся короткий обход дома. А когда Всадник закрыл прокопченную дверцу духовки, Маринка опять зевнула и кротко заметила:

- А сейчас, мессиры, принесите мне в спальню бадью с кипятком, а сами ступайте во двор к колодцу и приведите себя в надлежащий вид. Услуги прачки вы мне не оплачивали.

Рука Гэлада судорожно потянулась к кошельку.

- Идите, мессиры, - повторила мона выразительно.

- Боже, какая тощенькая! - Маринка всплеснула ухоженными ладошками, не подозревая, что повторяет мысль Борка. - Королевы такие не бывают. Взбрело же мессирам в голову...

Умытые и благообразные мессиры, вытянув на середину спаленки голенастые ноги, поглощали вино и гренки, причем на Борке красовалась рубашка, выданная Мариночкой из домашних запасов. Алису устроили на кровати, и она зыркала глазищами из подушек. Пока магистры полоскались у колодца, дамы успели прийти к взаимопониманию. Маринка клятвенно пообещала, что утром Алиса сумеет вернуться туда, откуда ее похитили. Ночью путешествовать опасно: адепты, бандиты, караулы... причем все они друг от друга не сильно отличаются.

- Ведь ваш добрый человек вернется не раньше утра?

- Это кто "добрый человек"? - просипел Всадник Роханский. Умывание не пошло ему на пользу. - Это Майронис добрый человек? Да я такой сво... простите, моны...

- Предатель, - Борк выставил по-птичьи голову из широкого воротника. - И нашим, и вашим. Сперва Корабельщику кадил, а после, как храмы жечь стали, так первый походню поднес. И свидетели есть.

- А покойник! - всхлипнула Маринка, указуя пальчиком за окно. - Его рук дело! Чудо, что меня саму на этих книгах не спалили. Лавку на треть ополовинили. "Индекс запрещеных, индекс запрещенных"!.. - передразнила она. А теперь есть нечего!

Алисе пришло в голову, что бедная Мариночка питалась исключительно книгами, а ныне, в результате государственных катаклизмов, книжки есть запретили. По какой причине она страдает неимоверно. Но Адам Станислав тут причем?

- Я же вам говорил! - произнес Гэлад, воздевая гренок. - А вы не верили. Представляете, из каких лап мы вас вырвали?

- Мы - это кто?

Следующие полчаса выбалтывались повстанческие тайны. Голова у Алисы пошла кругом, и не сдавалась она только из принципа. Единственное, что она усвоила это что есть какой-то Круг, который существующим порядком дел недоволен и борется мистическим путем.

- Лучше взять булыжник, - сонно поведала Алиса. Глаза у Канцлера загорелись.

- Вот! - возопил Гэлад, вскакивая и опрокидывая пустой, по счастью, кувшин. - Я им говорил! Канцелярия за так платить не будет! Сорок золотых!.. Вот когда ты напишешь все, что предсказано...

- Ты меня и сдашь, - закончила Алиса, и Канцлер был обижен этим несказанно.

Алиса ходила по большому круглому покою, от стены к стене, как запертая внутри себя кошка. Она не помнила, как здесь оказалась, и покоя этого прежде никогда не видела, да и разглядывать не хотела. Хорошо, что мебели мало, не наткнешься. И где-то на краешке сознания плавало изумление - покой огромный, на всю круглую башню, а потолок беленый и низкий. Впрочем, вскоре это тоже перестало ее занимать. В покое было окно. Возможно, не единственное, но это выделялось для Алисы - под окном стоял широкий стол с пачкой пергаментов, чернильницей и очиненными перьями. И кто-то - или что-то - очень настойчиво подталкивало ее писать. Наклонясь, Алиса вывела фразу: "По покою металась, все больше уставая, большая кошка", - но фраза поразила ее банальностью и была вычеркнута. Пергамент полетел в угол. Возможно, он очень драгоценный и за него можно купить две тягловые лошади и козу, но Алису никто не ограничивал. Швыряйся хоть до посинения. Все равно, глянув через минуту, найдешь на столе новую ровную стопку, перья очинены, а на концы насажены металлические оголовья. "Потрясатель копья, потрясатель пера..." - пробормотала Алиса, глотая слезы. Кошка рвалась наружу из глубины вод.

Минуло какое-то время. Она поняла, что сидит на высоком готическом стуле, между спиной и жесткой спинкой аккуратно вдвинута подушечка, а у левого локтя дымится чашка с горячим какао.

"Зеленый попугай сидел в клетке, - нацарапала Алиса. - Попугай большой, а клетка средняя, и непоместившийся хвост свисает наружу..." Этот попугай материализовался в голове, среди нарисованных прутьев - живой попугай. Неясно было, пугаться или смеяться, она резко перечеркнула написанное, и пергамент разве такое возможно? - разорвался, повис клочьями плоти. Потом настала ночь. Во всяком случае, свечка светила прямо в глаза, шарик желтой волшебной пыльцы... а голова лежала в высоких подушках или на чьих-то коленях... рядом сидел с тетрадкой Феличе... да, она вспомнила! Ее тетрадка с корабликом. Она же осталась... там... у человека, про которого ей доказали, какая он сволочь. У нее же нет поводов не верить. "Сомнения порождают ересь, а ересь должна быть..."

- Записывай! Записывай!