Дог-бой - Ева Хорнунг

За свалкой и лесом надзирает милиция. Стражи порядка призваны пресекать преступность и препятствовать распространению инфекции. В то же время они стремятся пополнить свое скудное жалованье. Милиционеры время от времени сносят развалюхи и выгоняют людей, а домашних собак отстреливают на глазах владельцев. Прошлой осенью возле свалки провели большую чистку: милиция предприняла беспрецедентную попытку выгнать бездомных из центра города и избавиться от все растущего числа бродячих собак. Правительственные телеканалы провозгласили, что Москва должна стать образцовым городом. Вымели улицы, баржи-мусоросборщики очистили каналы. Нерешительно ввели обязательную регистрацию собак, переписали людей, проверяли документы. Бродяг — и двуногих, и четвероногих — вытеснили из центра на окраины и за пределы города.

Зимой все по-другому. «Милицейский сезон» более-менее заканчивается, по крайней мере здесь, у леса и свалки. Бомжи тянутся в город. Кто-то работает, кто-то побирается — всем надо выживать. В городе охота на бомжей не прекращается. Милиционеры караулят подозрительных у заводских ворот в день получки; нищих они «крышуют», собирая с них дань. Вражда между бродячими собаками и бомжами — тоже сезонная; пик ее наступает зимой. Собачьи стаи вламываются в трущобы, где, как им кажется, царит неестественный холод, и грызутся из-за найденной там добычи. Если люди замечают это, они отгоняют собак факелами, криками и палками, но бывает, что полуобглоданные трупы находят лишь на следующее утро, когда тусклый рассвет заливает небо, словно молоко.

Здесь, в стране мертвых и отверженных, весной, когда растает снег, часто находят трупы. Городские жители называют их «подснежниками». В последнюю весну милиция собрала большой урожай «подснежников»: более трехсот.

Весной здешняя жизнь более-менее налаживается. Какое-то время люди и собаки ладят, хотя и сохраняют взаимную настороженность и враждебность. На улице тепло; в городе и в лесу можно неплохо поживиться. И враг у них общий.

Ромочка пинал ногами листья и мусор. Он не один: с ним на охоту вышли Белая, Серый и Черный. Черный рыщет у реки впереди. Он похож на пса-одиночку, который бродит в поисках пропитания. Серый и Белая скрылись в лесу, справа от тропы. Хотя их не видно, они за ним наблюдают. Ждут, когда он заберется поглубже и начнет охотиться. Ромочка все время чувствует, что они рядом. От этого, а еще от их терпеливого внимания ему легче.

Он бродит по лесной опушке без всякого повода; с недавних пор это вошло у него в привычку. Сначала ему нравилось наблюдать, какой переполох поднимается в трущобном поселке, когда он подходит к нему вместе со своими назваными братьями и сестрами. Но сейчас он бредет один — и, судя по всему, без какой-то ясной цели. Он прислушивается к обрывкам человеческой речи и с изумлением и тоской повторяет их про себя.

— Да, я тебе что угодно достану. Сдохну, а достану…

— Если не перестанешь хныкать, скормлю тебя собакам…

— Колеса тебе нужны? Проси крышу!

Заметив поблизости людей, особенно детей, Ромочка отыскивает красивую березку и изо всех сил колотит по стволу дубинкой, расплющивая его в кашу. Потом не спеша идет дальше. Он все ближе подходит к трущобному поселку. Его отметины видны на многих березках.

Сегодня он никого не встретил. Чистка закончилась. А еще совсем недавно двое вооруженных людей приезжали в поселок каждое утро. Хотя они были в штатском — одеты почти как местные, только чище — их выдавали милицейские стрижки. От них слабо пахло домашней жизнью: жареным маслом, потом и мылом. Двое выгоняли из хижин всех здешних обитателей. Отбирали безногих, безруких, людей со шрамами и гноящимися язвами. Отнимали у молодых матерей младенцев и передавали их пожилым женщинам. Маленьких детей тоже оставляли, а остальных с криками загоняли в фургоны и увозили в город. Сегодня они вернулись поздно; измученные матери забирали и кормили проголодавшихся младенцев.

Ромочка разбивает своей дубинкой несколько бутылок за хижиной, но никто не выходит, хотя он знает, что в хижине прячутся дети. Сначала они скрывались от милиционеров, а теперь прячутся от него. Он знает, что они за ним следят. Заметив на окне красивую кружевную занавеску, Ромочка задирает голову и протяжно воет. Из лесу взбегают Белая и Серый и садятся рядом. Ромочка внимательно смотрит на лачугу, но оттуда никто не выходит. Ему хочется выдернуть, куски полиэтилена, который утепляет жалкую хижину по углам, порвать его на мелкие кусочки и выманить детей, но потом он решает пощадить их. Сама хижина кажется ему каким-то чудом; он понимает, что ломать ее нельзя, нехорошо. Он поворачивается и уходит в лес, а сердце грызет тревога. Ромочке не по себе. Ему очень хочется сорвать с окошка кусок тюля и сохранить его в своей сокровищнице. А еще лучше — повесить у входа в свое жилище.

Певица, его Певица, давно куда-то пропала. И лачуги ее больше нет — она исчезла с лица земли, как будто ее никогда не было. Вот бы она снова появилась! Если Ромочка снова увидит ее или ее худенькую дочку, он с ними обязательно заговорит!

— Привет! — вежливо сказал он стройной березке, удивляясь своему незнакомому, хриплому голосу. Он заговорил громче: — Как дела?

К Ромочке подбежал Черный, удивленно лизнул его в лицо и отошел к Белой и Серому. Все они затрусили в лес.

Когда Ромочка охотился с братьями и сестрами, бомжей можно было не бояться. И все же бомжи беспокоили и смущали его. Он часто думал о них и о странных поступках, которым он становился свидетелем. Видимо, люди тоже делят территорию и метят тропы, но никаких границ Ромочка не видел, кроме явно очерченных — у костров и хижин. Из-за этого ему делалось страшновато. Иногда бомжи казались ему похожими на больных собак — или собак-одиночек, совсем неприкаянных. Трудно было понять, когда они настроены мирно, а когда — воинственно. Почти все бомжи не умели себя вести — ни с ним, ни друг с другом. Они дрались и выли, отнимали друг у друга еду и металлолом. Они воровали друг у друга, били друг друга до потери сознания, даже убивали. Они спаривались, даже если кто-то не хотел. А иногда они ласкали друг друга с нежностью, наполнявшей Ромочку смущением и тоской.

С первого взгляда и по первому запаху Ромочка понял, что для чужих людей, для домашних людей он сам похож на бомжа, на бездомного. Городские жители и милиционеры не выделяли его из общей массы бомжей. Довольно долго ему нравилось, что он похож на бомжа, но в последнее время это стало его беспокоить. От смутной тревоги он спасался, как всегда: шел на охоту или возвращался домой, в логово.

В лесу лучше всего было весной. Собаки вынюхивали для него добычу, а он лазил по деревьям, как медвежонок, разоряя гнезда, поедая яйца и птенцов. Черный почему-то проявлял особый интерес к кротам и засовывал нос в кротовьи норы, хотя поймать крота ему удавалось редко. Все вместе они выслеживали оленят и гонялись за ними, но лосят избегали; лосят охраняли злобные и сильные матери. У лесных прудов можно было наловить утят и других водоплавающих птиц, хотя они и были довольно умные.

Плавать Ромочка не умел и вообще не любил мокнуть, но все они старательно пытались ловить рыбу, так манил их серебристый блеск чешуи в лесном ручейке. Ручей вытекал из пруда и тек через весь лес к городу. Поймать рыбку удавалось только Черной, самой проворной из них. Она заходила в ручей, всматривалась в воду и ныряла с головой. После того как ей удалось поймать извивающуюся серебристую рыбину, братья и сестры воспрянули духом.

Однако сегодня у Ромочки было дурное настроение, охотиться не хотелось, и они вернулись в логово ни с чем.

Серый, очень довольный, трусил рядом. Ромочка сразу понял, что братец задумал какую-то шкоду. Сначала Серый пригласил Ромочку перейти их пустырь. Он скакал совсем близко, и его хромота была почти незаметна. Ромочка решил, что Серый радуется тому, что они впервые вышли на охоту только вдвоем. Он старался не отставать от брата. Хорошая ли будет охота? Серый сильный и ловкий, хотя уже и не такой проворный, как раньше, но уж очень любит проказничать! Бывает, нарочно затевает драки с собаками из других стай, нарушая их границы. Он часто незаметно выходит из логова и рыщет где-то в одиночку. Раньше он обычно выходил на охоту вместе с Черной, но возвращались они чаще всего с разных сторон. Однажды он пропадал где-то целый день, вернулся ни с чем, и пахло от него чужими псами.

Серый пометил последнее место встречи и, весь дрожа, замер на месте. Он косился на мусорную гору и как будто медлил. Ромочка уже собирался пойти к свалке, но Серый вдруг решился и скакнул в противоположном направлении. Ромочка побежал за ним, радостно тявкая. В той стороне он еще ни разу не охотился.

Серому просто не терпелось втравить Ромочку в какую-то свою шкоду. Они прошли вдоль заросшего склона мусорной горы, по обочине шоссе, потом пошли мимо магазинов и киосков. Машины и пешеходов они старательно обходили. Ромочка повеселел — его ждет какое-то приключение! И вдруг они очутились у станции метро. Вокруг приземистого стеклянного здания с постоянно хлопающими дверями Ромочка заметил знакомые лица. Бомжи со свалки спали в ближнем скверике — на земле, рядом с собаками — или попрошайничали у входа в метро. Он понял, что бомжи тоже узнали их с Серым.