Дурман-звезда - Владимир Прягин

Конь под Ясенем заржал недовольно – дорогу перегородил воз, заваленный мешками и полотном. Конструкция заметно накренилась на один бок – что-то с колесом не в порядке. Бородатый хозяин сокрушенно вздыхал, разглядывая деревянные спицы. Волы стояли, понурившись. Черный жеребец Ясеня, обогнув телегу, фыркнул в морду волу, и тот отпрянул в испуге. Сзади раздался треск, что-то обрушилось с глухим стуком, но Ясень даже не обернулся.

– Эй, парень, – крикнул ему кто-то с обочины, – где такого коня достал?

– На самогонку выменял, – буркнул Ясень, и Черный дернул башкой, выражая несогласие с этой версией.

По улицам слонялся народ. Слышалась задорная ругань, кто-то горланил песню, сбиваясь на каждой строчке. Судя по настроению, многие уже успели расторговаться.

На душе у Ясеня было скверно. Всю дорогу после привала он прокручивал в памяти разговор у ручья, пытаясь понять, что означали слова про пепел и пламя. И про смерть в руках той, которая его любит…

Их маленький отряд разделялся. У многих в Белом Стане имелись родственники, и насчет ночлега они договорились заранее. Звенку ждал ее дядя, и Ясень должен был ехать с ней. Он с мрачным интересом подумал – и как же она будет выкручиваться? Привезет жениха, с которым не разговаривает? Забавно…

Дядя жил на другом конце города, и, пока они добирались, спустилась ночь. Запрокинув голову, Ясень вгляделся в потемневшую высь. Теперь-то было нестрашно – солнце честно свалилось за горизонт, а не спряталось за крыльями дымной птицы. Эта мысль неожиданно подняла настроение. Как будто все проблемы и страхи угасли вместе с закатом – настанет утро, и ничего не вспомнится. Зато впереди вся жизнь, манящая и прекрасная…

Он засмеялся тихо и позвал:

– Звенка!

Она повернулась, нахмурив брови.

– Прости меня, слышишь? Все будет хорошо, обещаю.

Звенка всмотрелась в его лицо – как тогда утром около дома. Но в этот раз не отвела взгляд, а улыбнулась едва заметно, и в глазах отразилось ночное небесное серебро.

5

Они вышли из дома, когда небо на востоке только начинало светлеть. Ясень с беспокойством подумал, что уже второй день кряду поднялся в такую рань, и надо срочно принимать меры, чтобы это не превратилось в привычку.

Лошадей брать не стали. Во-первых, идти было недалеко, а во-вторых, на «смотрины» конных не допускают. Таким образом якобы уравниваются шансы всех претендентов. Богат ты или беден – Древнейшим на это плевать с крепостной стены. Решил им служить – приходи на своих двоих, а там уж оценят, на что ты годен. Была и неофициальная версия. Во время испытания, дескать, можно увидеть нечто настолько страшное, что любая лошадь впадет в панику. Ясень, правда, к этим слухам относился скептически. Ага, попробуйте напугать перерожденного жеребца – сами заикаться начнете. Да и вообще досадно. Без этих дурацких правил выехал бы он, Ясень, на своей клыкастой зверюге – все бы от зависти удавились.

Несмотря на ранний час прохожие попадались довольно часто. Пара телег протарахтела в сторону рынка. Впереди уже слышался многоголосый гул. Звенка с Ясенем переглянулись и прибавили шагу, хотя знали, что времени еще много.

«Смотрины» проходили на восточной окраине, на обширной вытоптанной площадке, где в обычные дни упражнялись солдаты городской стражи. Иногда здесь еще устраивали показательные бои. Сегодня территорию дополнительно оградили – по периметру вбили колышки, а между ними протянули веревки, на которых трепыхались флажки. У Ясеня возникла неприятная мысль, что это напоминает загон. Вдоль веревок бродили хмурые стражники, пропуская внутрь только тех, кто прибыл на испытание.

– Ух, – сказала Звенка, – боязно что-то.

– Да ну, – Ясень чмокнул ее в макушку, стараясь выглядеть беззаботно. – Пойдем. Вон я, кажется, наших вижу.

Стражник уступил им дорогу. На Звенку пялились с любопытством – барышни редко участвовали в отборе. Впрочем, сегодня она была не единственной: Ясень насчитал еще с десяток девиц. Всего же тут собрались, пожалуй, сотни две претендентов.

– Ну, – спросил Жмых после взаимных приветствий, – как настроение?

– Ничего, – сказал Ясень. – Сегодня вечером угощаю.

– Ишь ты, герой. А если не выберут?

– Тебя-то? В гуртовщики пойдешь. Или в конюхи. Ты, главное, не расстраивайся.

– Но-но, – сказал Жмых, – не каркай. А я вот интересуюсь – если тебя, к примеру, Волки возьмут, а Звенку, положим, Ястребы? Как вы жить собираетесь?

– Разберемся как-нибудь, – буркнул Ясень.

Прежде он тоже думал на эту тему, но в конце концов плюнул и решил, что все образуется. Со Звенкой понятно – она уже с детства не сомневалась, что будет служить у Ястребов. Мечтала летать на птицах, о чем и заявила родителям. Те посмеялись – мол, подрастет и забудет. Но Звенка не забыла – не тот характер, упрямства хватит на пятерых. Ясень же не видел особой разницы между степными кланами. Ястребы? Ладно, он тоже к ним. Ничем не хуже Волков. Теоретически, конечно, его могут забраковать, но это вряд ли. Кого они тут лучше найдут? И все-таки жаль, что с конем нельзя, тогда бы вообще никаких проблем…

Сообразив, что от подобных размышлений проку не будет, Ясень встряхнулся и завертел головой. Вообще-то, пора бы открывать церемонию, давно рассвело, и вот-вот покажется солнце.

У дальнего края поля имелась трибуна для почетных гостей. До сих пор она пустовала, но теперь там началось шевеление. Слуги суетливо тащили кресла – огромные и тяжелые. Толпа удивленно ахнула. Ясень не сразу понял, в чем дело, но потом до него дошло, и сердце забилось чаще.

Кресел было ровно три штуки. Три, а не два! То есть присутствуют не только Волки и Ястребы, но и посланники еще одного древнейшего рода – того самого, что занимает трон.

Морские Драконы…

Что их сюда привело сегодня? Известно ведь, что они не любят покидать свою родовую вотчину – обширные благодатные земли, что лежат далеко на западе, за хребтом. Там цветут диковинные сады, поля дают по три урожая в год, а зимой почти не бывает снега. Удобные бухты на побережье – ни скал, ни коварных рифов. Море согрето теплым течением, которое потом капризно сворачивает, не желая омывать восточную половину материка.

Вода – колыбель Драконов. И новых людей на службу они предпочитают набирать среди тех, кто с детства привычен к шуму прибоя. В степь, конечно, тоже заглядывают, но только в крупные города, а не в здешнее захолустье.

Три полотнища-флага развернулись на почетной трибуне. Слева желтое с черным – как ястребиный глаз, от которого не скроешься на равнине. Справа серо-зеленое – волчья шкура в густой траве. А в центре лазоревое с алой полосой наверху – родовые цвета Драконов, заря над морем.

На трибуну вышли те, для кого поставили кресла. В толпе зашушукались, вытягивая шеи от любопытства. Пожилой Волк был коренаст и широк в плечах, с аккуратно подстриженной бородой. Его народ узнал сразу – город стоял на волчьей земле, и люди клана присутствовали здесь постоянно. В общем, бородатый интереса не вызвал. Зато Ястреб сразу привлек внимание – молодой, худощавый, светловолосый. Кираса его блестела, как будто надраивали всю ночь. Сын старейшины рода? Может, даже и так, если учесть, что сыновей имелось с десяток, не считая бастардов. Одного из них вполне могло занести в Белый Стан – как тогда, три года назад, перед сменой цикла. В тот раз ястребенку, правда, не повезло – мало того что свиту всю перебили, так и сам, говорят, бесследно исчез.

Эти мысли за мгновение пронеслись у Ясеня в голове и выветрились бесследно, едва вперед выступил посланник Драконов. Точнее посланница – даже на таком расстоянии бросались в глаза характерные изгибы фигуры. Впрочем, дама не казалась хрупким цветком. Ростом она не уступала мужчинам и одета была как воин – облегающие штаны вместо юбки, высокие сапоги и даже клинок на поясе. Порыв ветра разметал ее волосы, она повернула голову, и Ясеню показалось, что незнакомка смотрит ему прямо в глаза.

– Хватит пялиться, – Звенка пихнула его кулачком под ребра.

– Я не пялюсь, – возразил он с достоинством. – А Ястребу завидую, да. Видела, как кираса блестит?

– Ага, – сказала Звенка, – кираса. Я так сразу и поняла.

Краешек солнца показался над горизонтом, и в ту же секунду оглушительно запела труба. Герольд заорал во всю глотку:

– Во славу неба!

Стало тихо. Ясень заметил, как Жмых приложил ладонь к шее под кадыком и что-то прошептал, косясь на восток. Надо полагать, просил об удаче.

– Слушайте все, кто пришел и готов остаться! Солнце милостью беспримерной дает вам выбор. Три великих древа, политых его слезами, три рода, отмеченных печатью огня, смотрят на вас сегодня. Вот они – те, кто поднимается к облакам, скользит по волнам и мчится по бескрайней степи. Они ждут вас, пришедшие! Дерзайте – и откроется вам дорога…