Крылатая победа - Барбара Картленд

Эдди увидел, что при этих словах напряжение графа ослабло. Он спросил:

— И что на это ответил Мелфорд?

— Он ничего не сказал, — ответил Эдди, — а этот идиот Деверо засмеялся, словно курица закудахтала, и воскликнул: «Я знаю, о ком вы говорите, и, на мой взгляд, у Пойнтона великолепный вкус. Айлини Каррингтон, несомненно, самая прекрасная женщина в Лондоне!»

Граф еще больше нахмурился, и, зная, что он сердится, Эдди торопливо пояснил:

— Я ожидал, что этот разговор будет тебе неприятен.

Но у меня было такое чувство, хотя, возможно, ошибаюсь, что Мелфорду не нужно знать, куда именно ты уехал.

Граф подумал, что Эдди оказался очень проницателен, но он не собирался объяснять, насколько важно было, чтобы сэр Уолтер понятия не имел, куда он отбыл из Ньюмаркета.

— Ты правильно сделал, что не рассказал ему ничего обо мне, — произнес он. — Впрочем, не представляю, почему он проявил такое любопытство.

Эдди бросил на друга быстрый взгляд и, пока граф пересекал комнату, чтобы наполнить свой бокал шампанским, сказал:

— Мы с тобой много пережили вместе, Леннокс. Я помогал тебе в некоторых твоих предприятиях во Франции.

И все же, как бы искусен ты ни был, есть одно, чего ты никогда не умел скрыть.

— И что же это? — резко спросил граф.

— Твои глаза, — ответил Эдди. — В них сейчас такое выражение, которое появляется только тогда, когда ты чувствуешь близость опасности, приключения или любви.

Граф захохотал.

— Я и не думал, что ты так наблюдателен.

— Помни, когда ты затеваешь с кем-нибудь свои разбойничьи игры, прикрывай глаза и напускай на себя надменный и скучающий вид, который в последнее время стал твоей обычной маской.

Граф снова рассмеялся:

— Это правда? Неужели у меня действительно скучающий и надменный вид?

— Добавь к этому еще «циничный»и получишь свой законченный портрет.

— Черт тебя побери, ты смеешься надо мной, и я нахожу, что это весьма нахально с твоей стороны!

— А сейчас в твоих глазах появилось новое выражение, — настаивал Эдди, — какая-то настороженность, которой давно в них не было. Поэтому я убежден, что ты забавляешься погоней или приключением, и я нахожу с твоей стороны чрезвычайно нечестным оставлять меня в стороне, Графа спас от ответа дворецкий, объявивший об ужине.

Только когда они вернулись в кабинет и устроились в креслах, обсудив за ужином массу посторонних вещей, Эдди возобновил наступление.

— Хотел бы я узнать — поскольку вряд ли кто-нибудь здесь может подслушать нас, — насмешливо начал он, — собираешься ты довериться мне или нет?

К его удивлению, граф поднялся и отошел к окну, выходившему в сад.

На Беркли-сквер был только один дом, к которому примыкал собственный сад. Остальные владельцы пользовались одним большим садом в центре площади, к которому у каждого был ключ.

Сад графа примыкал к высокой стене, которая окружала сад Девоншир-хаус. Он был невелик, но в нем росли и деревья, и кусты, а аромат цветов наполнял воздух.

Граф, однако, не замечал этого, думая о Кледре. Он гадал, заподозрил ли сэр Уолтер после разговора с Эдди, куда пропали девушка и ее лошадь.

Затем, словно приняв решение, он отошел от окна и сел напротив друга.

— Может быть, я не прав, — медленно заговорил Пойнтон, — рассказывая тебе то, что является не моим секретом, но мне кажется, ты сможешь помочь, как это бывало в прошлом.

— Благодарю! Рад, что, оказывается, могу пригодиться! — язвительно отозвался Эдди.

Граф, не улыбаясь, продолжал:

— Это очень серьезно. Так серьезно, что я сильно опасаюсь за жизнь девушки и коня.

Эдди молча недоверчиво посмотрел на него. Граф заговорил снова:

— Это правда. Моя интуиция подсказывает мне, что их обоих могут убить!

Эдди выпрямился в кресле.

— Расскажи мне все с самого начала, — живо откликнулся он, так же, как незадолго до того бабушка графа.

— Именно это я и собираюсь сделать. Но не заблуждайся, Эдди: вмешиваясь в это дело, ты, быть может, рискуешь жизнью!

Следующие два дня граф провел с принцем Уэльским.

Он знал, что принц не просто одаривал его своей дружбой, но по-настоящему восхищался им.

Граф и сам был искренне привязан к наследнику трона, и потому делал все возможное, чтобы удержать того от увлечения выпивкой и общения с разными прихлебателями.

Орды таких прихлебателей и всевозможных шарлатанов всегда вились вокруг принца, стараясь любыми, пусть даже сомнительными способами завоевать королевскую милость.

Вместе с принцем граф присутствовал на состязании боксеров, а потом дал ему совет относительно покупки двух картин. Советники принца уверяли, что они не стоят тех денег, которые за них запросили, но граф придерживался противоположного мнения.

Картины были написаны голландскими художниками, которые не были в моде в настоящий момент, но он согласился с принцем, что это настоящие шедевры и было бы обидно упустить возможность пополнить свою коллекцию.

По вечерам были обычные приемы, которые начинали казаться графу слишком скучными. Гости много ели и пили и, как правило, каждый вечер в салонах собирались одни и те же лица.

Его к тому же вовсе не радовало, что он оказался рядом с Айлини Каррингтон.

Она была необыкновенно хороша. В свете свечей ее рыжие волосы полыхали огнем. Она смотрела на него с упреком, поскольку он не навестил ее после возвращения в Лондон.

Он не успел купить ей прощальный подарок, как намеревался сделать, и написать прощальное письмо, поэтому ее недоумение, вызванное невниманием возлюбленного, было вполне естественно.

Граф понимал, что принц посадил их рядом, желая доставить ему удовольствие, уверенный, что они по-прежнему интересуются друг другом, как это было последние три месяца.

Граф же сидел, погруженный в свои мысли, недоумевая, почему такая прекрасная женщина, как Айлини, неожиданно надоела ему без всяких на то причин и как он мог когда-то находить ее необычной, если сейчас именно ее обыкновенность и предсказуемость представлялись ему невыносимыми.

Она, словно драгоценное украшение или картина, вдруг превратилась в его глазах из подлинника в подделку.

Он по-прежнему восхищался ее красотой и грацией, он даже отдавал ей должное: в ней все-таки проглядывала индивидуальность, которой были начисто лишены многие светские женщины, но что-то было не так.

Он не мог не признать, что та сила притяжения, которая бросила их в объятия друг к другу, перестала действовать.

Его чувства к Айлини больше не отличались от тех, какие он испытывал к любой другой женщине за столом. Большинство из них были либо увлечены принцем, либо мужчиной, который сидел рядом.