Семь смертей - Мила Серебрякова

Сделав маленький глоток из фужера, Розалия затянулась, выпустила колечко сизого дыма и, смахнув со щеки слезу, уставилась на Наташку.

– Как поет, зараза, – прохрипела Розалия. – Прям за душу берет.

А Натка в двадцатый раз пела один и тот же романс:

Мой нежный друг,Часто слезы роняю,И с тоской я вспоминаюДни прошедшей любви.Я жду тебя как прежде,Ну не будь таким жестоким,Мой нежный друг, если можешь – прости!

ГЛАВА 9

Заметив дом с приколоченной проржавевшей табличкой «28», Катарина толкнула калитку и пошла по гравийной дорожке к застекленному крылечку. Дверь была открыта, из глубины дома доносился звук работающего телевизора.

На пороге стояло множество разнокалиберной обуви: резиновые боты, детские сандалии, тапки и пляжные шлепки. Не иначе у Нины Дмитриевны гости.

Постучав, Ката крикнула:

– К вам можно?

На террасе послышались торопливые шаги и тоненький женский голосок:

– Петька, сделай телевизор потише.

Молодая женщина с уставшим лицом и растрепанными русыми волосами вышла на крылечко, держа на руках розовощекого младенца.

– Вы к кому? – спросила она, окинув Кату оценивающим взглядом.

– Мне нужна Нина Дмитриевна.

– Дедушкина?

– Да, – на всякий случай кивнула Копейкина.

– Ой, а вы ошиблись домом, Нина Дмитриевна живет на соседней улице.

– Разве? – Катарина уткнулась в бумажку с адресом. – А у меня написано дом двадцать восемь.

– Все верно, только у нас два двадцать восьмых дома: в одном мы обитаем, в другом – Дедушкина. Вы сейчас за калитку выйдете и прямо по дороге идите, потом сверните налево и до конца. Дом Нины Дмитриевны последний.

– Извините, я не знала.

– Ничего, – успокоила женщина. – Из-за путаницы с номерами к нам часто клиенты Дедушкиной захаживают, мы уже привыкли.

Не успела Ката спуститься с крылечка, как молодая мать крикнула:

– Петь, выйди на минутку, а вы подождите.

Когда на крылечке появился кучерявый мальчишка лет шести, женщина пояснила:

– Сын вас проводит, а то еще заплутаете. Петь, проводи человека к тете Нине.

– Почему я? – заныл мальчуган.

– Петр, прекрати капризничать, ты уже взрослый.

– Ладно-ладно, – отмахнулся мальчик. – Провожу.

Нехотя посеменив к калитке, Петька возвестил:

– Меня всегда заставляют кого-то провожать, можно подумать, я один здесь живу и всех знаю. Почему вы к Дрону не пришли, он тоже в курсе, где тетя Нина живет.

– Не сердись, – улыбнулась Ката.

– Да я не сержусь, просто по телику фильм интересный идет.

Несколько секунд Петр хранил партизанское молчание, а потом вдруг хитро улыбнулся и, не глядя на Катку, выпалил:

– А я знаю, зачем вы к тете Нине приехали.

От неожиданности Катарина остановилась.

– Откуда знаешь?

– К ней часто погадать приезжают, а летом так вообще народу тьма.

– Хочешь сказать, Нина Дмитриевна занимается гаданием?

– Конечно. Она всем за деньги гадает, и все, что говорит, потом сбывается. Вот! Она и нам большое счастье нагадала, – похвастался Петька.

– Интересно какое?

– Я же говорю, большое, – принялся объяснять мальчик. – Год назад мама к ней пошла, а тетя Нина сказала, что скоро нам достанется наследство. Правда, я не вру. Мамка с папкой тогда еще посмеялись, потому что наследство нам получать не от кого. А через полгода к нам счастье пришло: папка узнал, что умерла его дальняя родственница, бабка какая-то. И она папке квартиру двухкомнатную оставила. Все сбылось, прям как тетя Нина говорила.

Ката поджала губы. Из серии нарочно не придумаешь – умерла родственница, и в дом пришло счастье в виде двухкомнатной квартиры.

– Тетя Нина гадает не только на картах, – разглагольствовал Петя. – На костях гадает, на кофейной каше, на этом... как его... Блин, забыл. А-а, на воске. А Андрюхиной матери тетя Нина нагадала горе в семье, и через месяц от них батя ушел.

– Куда?

С наисерьезнейшим выражением лица Петр заявил:

– К другой бабе.

Катарина начала выстраивать план дальнейшего общения с Ниной Дмитриевной. Это хорошо, что Дедушкина занимается гаданием, очень хорошо. Значит, нужно будет прикинуться очередной клиенткой, которая жаждет заглянуть в будущее. Хотя, если честно, к гаданиям Ката относилась с опаской, она попросту их боялась. С недавних пор она пребывала в уверенности, что гадания могут закончиться смертью[2]. Отогнав подальше негативные мысли, Катка задумалась. Интересно, а сколько Дедушкина берет за сеанс гадания и хватит ли у Каты денег? В кошельке сиротливо лежали три сотенные купюры, остальную наличность у Катарины умудрилась выманить деньголюбивая баба Маша.

Петька остановился у кирпичного забора и кивнул на глухую металлическую калитку:

– Притопали, тетя Нина живет здесь.

– Спасибо тебе. Ну, а теперь беги, смотри свой фильм.

Когда мальчишка скрылся, Ката огляделась. Похоже, Нина Дмитриевна живет на широкую ногу, во всяком случае, сестра Фурмановой не знает, что такое нужда. Калитка была не заперта. Оказавшись на участке Дедушкиной, Ката увидела довольно-таки большой одноэтажный, облицованный желтым кирпичом дом, покрытый красной черепицей.

Территория вокруг дома была засеяна газонной травой, вдоль забора росли кусты красной и черной смородины, а у самого крыльца примостился раскидистый куст крыжовника. Дорожка, ведущая от калитки к дому, была выложена из больших серых плит, окруженных с двух сторон невысоким бордюром. Словно часовые на посту, вдоль дорожки выстроилось десятка два фонарей, работающих на солнечных батарейках. Над самим крыльцом висел фонарь в форме открывающейся ракушки.

Нажав на круглую пипочку звонка, Катарина скрестила пальцы, возжелав, чтобы запланированный ею разговор прошел по задуманному сценарию.

Нина Дмитриевна Дедушкина абсолютно не походила на свою покойную сестрицу. Они были похожи так же, как небо и земля. Нина была моложавой, подтянутой, стройной блондинкой с личиком, на которое был наложен идеальный макияж. Помнится, Мария Евгеньевна упомянула, что Нина появилась на свет в сорок шестом году. Хм... Однако выходит, что Дедушкиной давно перевалило за шестьдесят. Надо отдать ей должное, выглядела она лет на пятнадцать моложе своего истинного возраста. Даже руки были лишены возрастных изменений, таких как обилие веснушек, старческих пятен и дряблой тонкой кожи. Определенно Нина Дмитриевна уделяет своей внешности особое внимание.

При виде Нины Ката отчего-то растерялась.

– День добрый, – первой заговорила Дедушкина.

– Здравствуйте. – Ката не могла взять в толк, почему при виде Нины Дмитриевны начала вести себя словно мокрая курица.

Но, честное слово, язык будто одеревенел, спина моментально покрылась потом, а голос дрожал. Может, она занимается не только гаданием, а еще практикует колдовство? Хотя вряд ли. Скорее всего, Катарина просто сильно перенервничала.

Сообразив, что не мешало бы что-нибудь сказать, Ката проблеяла:

– Вы Нина Дмитриевна?

– Она самая.

– Дедушкина?

– Верно.

– Тогда я к вам.

Гадалка усмехнулась:

– А я уже поняла. Что ж, проходите в дом.

Пропустив гостью в прихожую, Нина Дмитриевна кивнула на мягкие тапки.

– Не стесняйтесь, я вижу, вы сильно напряжены, не стоит нервничать, дорогая.

От ее слов Катке сделалось чуточку легче.

– Что вам предложить: чай, кофе?

– Если можно, стакан кипяченой воды.

Дедушкина пожала плечами.

– Вы пока проходите в кабинет, – она толкнула первую дверь, – а я принесу воды.

Кабинетом служило небольшое – метров десять – помещение с плотно задернутыми шторами. Посреди комнатки стоял овальный стол и два стула. На стене висело два светильника, один из которых был включен. Вот, пожалуй, и все убранство. Не густо.

Зайдя в кабинет, Нина Дмитриевна протянула Катке стакан с водой, отдернула с окна шторы и выключила светильник.

– Итак, – спросила она, садясь на стул. – Для начала представьтесь.

– Катарина.

– Редкое имя, и, бесспорно, красивое. Ну, Катарина, я вас внимательно слушаю, с чем вы пришли?

– Э... Хотелось бы, чтобы вы мне погадали.

Дедушкина удовлетворенно закивала.

– У меня сейчас переломный момент в жизни, – врала Ката, – поэтому не терпится узнать, как сложится моя судьба в дальнейшем.

– Ясненько, – нараспев произнесла Нина Дмитриевна. – На чем конкретно вам погадать? Могу предложить гадание на косточках, картах, кофейной гуще, на воске, рисе, на конском волосе.

– Даже не знаю, – колебалась Ката.

– Надеюсь, мои расценки вам известны? – запоздало поинтересовалась Дедушкина.

– Вообще-то нет.

Гадалка начала вводить клиентку в курс дела:

– За гадание на бараньих косточках я беру восемьсот рублей.

Ката едва не поперхнулась.

– На козьих косточках – тысячу, – продолжала вещать Дедушкина. – На картах, рисе и воске – пятьсот.