Счастливчики (ЛП) - Райз Тиффани

— Больше зла, чем грущу, — сказала она. — Знаешь, это несправедливо. Я выросла в этом доме. — Она отвернулась от Роланда и пошла к выходящему на север окну.

Подоконник служил также и полкой для книг. Старые книги стояли рядами, романы, которые они читали в школе, изорванные обложки с пометками от карандашей и маркеров. «Цветы для Элджерона», «Остров доктора Моро», «Франкенштейн», «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда». Все любимые книги Дикона жанра научной фантастики.

— Ты думаешь, что привыкаешь к тому, что теряешь людей, которых любишь. Я потеряла маму, — сказала она. — Потеряла вас всех. Потеряла мо…

— Кого?

— Мою тетю, — поспешно закончила она. — Она умерла через год после того, как я поступила в колледж.

Роланд кивнул, но выражение скептицизма осталось.

— Тебе стоит привыкнуть, — сказала Эллисон. — Но ты так и не можешь привыкнуть.

— Не думаю, что тебе стоит привыкнуть, — заметил Роланд. — Нужно быть довольно бессердечным, чтобы привыкнуть к такому.

— Хотелось бы мне стать бессердечной однажды.

— Нет, — произнес он так резко и свирепо, что она посмотрела на него с удивлением. — Даже не думай этого желать.

Он вперил в нее взгляд, не отворачиваясь, не позволяя ей отвернуться. Она не могла припомнить, чтобы он был таким серьезным, таким важным.

— У тебя доброе сердце, — заявил он. — А у многих людей нет. Тебе не стоит желать расстаться со своим добрым сердцем.

— Ты такой монах. Я была слишком измотана. Не обращай внимания.

— В двадцать пять рановато быть измотанной.

— У меня есть на то причины.

Роланд ждал, сидя на подоконнике. Ему не пришлось спрашивать — она не хотела, чтобы он спрашивал. И все же ее одолевало сильное желание раскрыть все.

— Меня бросили, — сдалась Эллисон. — Два дня назад.

Роланд удивленно посмотрел на нее.

— Два дня?

Она пожала плечами.

— Бывает.

— Как долго вы были вместе?

— Шесть лет.

Роланд выглядел удивленным и напуганным.

— Шесть? Это дольше, чем большинство браков.

— Это не было браком.

— Все было несерьезно?

— Все было очень серьезно, — сказала она. — Трудно объяснить. Но, если ты рад меня видеть, то должен быть ему благодарен. Я бы не смогла приехать, если бы он не порвал со мной.

— Что ж, я рад.

Она швырнула в него подушкой.

Он ловко поймал ее и бросил обратно на кровать.

— Я имею в виду, я не рад, что тебя бросили. Это жестоко. Особенно после шести лет. Но определенно рад, что это привело тебя сюда. И ты можешь быть измотанной и огорченной насколько тебе этого хочется.

— Спасибо. Объяснение принимается, — сказала она. — А теперь, извини, живу по времени в Кентукки, что означает, что я уже два часа должна спать.

— Устала?

— Немного.

— Устала-устала или устала от меня? — спросил он.

— Определенно не из-за тебя. Но я устала. И если я продолжу разговор, то буду говорить о вещах, о которых не хочу говорить.

— Тогда спи. Я переночую сегодня в комнате Дикона, раз папы нет. Это та, что через коридор. Если тебе что-нибудь понадобится, стучи.

— Ты тоже.

Они пожелали друг другу спокойной ночи, и Эллисон быстро приняла душ, чтобы избавиться от песка, прежде чем надеть пижаму. Та была хлопковая: белые шорты и кружевной топ, достаточно закрытый, чтобы ходить в нем по дому. Она легла в постель и выключила свет — лампу из молочного стекла с синим плафоном — и попыталась уснуть. В то время как ее тело было истощено разницей во времени и путешествиями, ее разум не отключился. Роланд монах. Доктор Капелло умирает. Кендра и Оливер давно уехали. МакКуин живет своей новой жизнью со своей новой леди и ребенком на подходе. Ее мозг вращался, как колесо рулетки, и независимо от того, на каком номере он приземлился, она проиграла.

Через полчаса она снова включила лампу и подошла к своему чемодану, чтобы найти книгу для чтения. Ни одна из привезенных не подходила для чтения на ночь. Они были чересчур серьезны, слишком учеными. А ей нужно было комфортное чтение. Она вытащила «Излом во времени», которую Роланд отправлял ей, и снова начала ее читать, второй раз за день. Она ненамного продвинулась, целых две страницы, когда услышала легкий стук в дверь.

— Входи? — сказала Эллисон.

— Кое-кто хочет видеть тебя, — сообщил Роланд, открывая дверь. Он тоже был в пижаме. Клетчатые брюки, бесшовная футболка. Он побрился, отсутствие щетины сделало его на пять лет моложе. А в руках у него была кошка кремового цвета.

— Не может быть, — охнула она. — Это Потэйтез О'Брайен?

— Теперь просто Брайен, — сказал Роланд. — Мы решили оставить только Брайен. Я поймал его, когда он прятался за твоей дверью, словно какой-то псих.

Роланд принес кота на кровать и присел с ним.

— Можно мне его погладить? — спросила она. — Или он меня поцарапает?

— Брайен никого не царапает, — заверил Роланд. — Он пацифист. Видишь? — Он поднял лапу Брайена и помахал ею в воздухе, затем снова опустил. — Ты жалок. Будь мужчиной, приятель.

— Он милый, — возразила Эллисон, улыбаясь и поглаживая старого друга, счастливо запустив пальцы в его мех. — Старичок. Сколько ему сейчас?

— Папа подарил его Дикону на его десятый день рождения, я думаю, — ответил Роланд. — Он был котенком, поэтому… около восемнадцати. Но ветеринар говорит, что он здоров.

— Привет, Брайен, — поздоровалась Эллисон. Бедный кот сонно заморгал. — Помнишь меня? Я помню тебя.

— Я помню тебя, — сказал Роланд.

— Я не с тобой разговаривала, — произнесла она, пытаясь спрятать улыбку.

Пока она гладила и чесала Брайена, Роланд смотрел на нее.

— Что? — спросила она. — У меня что-то с лицом?

— Ты выглядишь очень юной без макияжа, — заметил он.

— Ну, ты тоже выглядишь на почти шестнадцать после того, как сбрил щетину.

— Не пойми меня неправильно, но мне это кажется таким странным, — признался он, щурясь. — А тебе?

— Я думала о том же. Сначала ты для меня абсолютный незнакомец, — ответила она. — А потом, будто я никогда не уезжала.

— Точно. Сначала ты эта сложная двадцатипятилетняя женщина с бриллиантовыми серьгами и в красивых замшевых ботинках. А потом несносная десятилетняя девочка, которая снова загоняет меня в угол.

— И кто тебе нравится больше? — поинтересовалась она.

— Я скучал по несносному ребенку. Я рад, что познакомился с женщиной в замше. Ты уверена, что не можешь остаться подольше?

Эллисон улеглась на подушку и посмотрела на него.

— Я остаюсь сегодня, ради прошлого. Увижусь с доктором Капелло завтра. Но после этого, думаю, мне стоит уехать. Дело не в тебе, Роланд. Я хочу, чтобы ты это знал. — Он был так добр к ней, так по-братски, так честен с ней с тех пор, как она приехала, поэтому ей так не хотелось говорить ему об этом.

— Я не буду принимать твой отъезд на свой счет. — Роланд опустил Брайена на пол, и кот плавно направился к двери, держа хвост трубой, не сомневаясь, что найдет лучшее спальное место.

— Мне и в голову не приходило, что Брайен все еще здесь. От этого я счастлива, — сказала она, довольно улыбаясь.

— Я увидел, что у тебя горит свет. Подумал, что стоит посмотреть, как ты. Но у тебя все хорошо, поэтому… Я пойду, не буду мешать тебе спать.

— Не спалось. — Она провела пальцем по уху. — Хомячок в колесе в моей голове отказывается прекратить свой бег, — хмыкнула она. — Я читаю ему в надежде, что он вырубится. — Она показала на книгу «Излом времени».

— Я помню, как мы читали ее вместе, — заметил он.

— Первую ночь, которую я провела здесь. — Она вытянула книгу перед ним и помахала ею. Мужчина проглотил наживку.

Роланд дернул большим пальцем, показывая, что она должна отодвинуться, чтобы освободить место. Он лег рядом с ней и приподнялся на подушке. В отличие от нее, он не принял душ, и она почувствовала морской воздух на его коже, соль и пот. Она хотела прижаться носом к его шее и вдохнуть этот запах, но ей удалось сдержаться.