Двадцать один - Алекс Меньшиков

— Алло. Ириш? Привет, это Мирослав. Мы летом на дебатах виделись.

— Привет юным политикам, — послышался радостный голос. — Что побудило тебя вспомнить обо мне?

— Ир, я хотел напомнить, что мое предложение насчет кофе в силе.

— Как оперативно! Всего полгода прошло!

— Не шути, я просто закрутился. И соскучился, кстати. Предлагаю завтра.

— Хорошо, я согласна, назначай время и место.

Я поймал машину.

Дома еще долго не мог собраться с мыслями. Просто сидел, не раздеваясь, в кресле и не мог пошевелиться.

Откуда такая ненависть? Почему никто меня не поддержал? Я дотянулся рукой до системного блока и включил компьютер. Я же лучший, да, я — лучший! Как они смеют так со мной поступать? Я крутил вверх-вниз страницу своего блога.

Запись в блоге:

miroslav:

Как же странно быть самым популярным и одновременно самым нелюбимым. Вызывать любовь и зависть, ловить восхищенные взгляды и нервные ухмылки. И второго, к сожалению, в разы больше. Какой тогда смысл быть самым лучшим, если это так тяжело и неприятно? Неужели все те, кто не хотят быть в серой массе посредственностей, кто хоть чуть-чуть возвышаются над этой толпой, терпят такое отношение?

Я открыл окно редактирования и дописал:

UPD: Сегодня от моей популярности не осталось и следа. Меня никто не любит. Страшный, страшный вердикт.

Вот и комментарий, новый. Видимо, меня решили добить.

my_paris:

А кого любишь ты?

miroslav:

К чему этот вопрос?

my_paris:

Послушай, ты же любишь только себя, ведь так?

Окружающие тебе не интересны. Ты рассматриваешь людей только в качестве массовки, фан-клуба, который нужен для подтверждения твоей значимости. Так почему же они должны тебя любить?

Знаешь, ты — эгоист. Да, ты бываешь искренним и открытым, но только здесь, в этом дневнике.

Я закрыл окно и открыл чистый документ. Положил руки на клавиатуру и задумался.

Стал перебирать в голове лица своих обидчиков. Они же мне и вправду неинтересны! Более того, у меня нет ни сил, ни желания делать что-нибудь, чтобы нравиться им. Они бесцельные, тусклые, глупые. Почему я должен подстраиваться под них? И в таком случае, почему я должен нравиться им?

Пальцы начали бегать по клавишам.

Из-за неуверенности или из-за глупых амбиций человек может эмоционально страдать. Страдать перманентно, чувствовать себя разбитым, одиноким. Искать подходы, приспосабливаться, пробовать изменить других. И не осознавать, что в глубине самого себя таится страх. Страх быть непохожим на других, быть непринятым.

Удивительно, сколько власти он имеет над нами! И сколько усилий мы предпринимаем, чтобы понравиться другим. Вместо того, чтобы жить своей жизнью и безбоязненно демонстрировать свою непохожесть. Правда в том, что в мире есть множество людей, которые готовы принять нашу индивидуальность.

Так зачем же мы так стараемся изменить тех, кто ее не ценит?

Чем не начало для новой колонки? Жаль, Соболева нет. Приедет — посмотрим. Ладно, завтра у меня будет свидание с Ирой. А может и что-то большее — девочка вроде без комплексов. Надо бы в квартире прибраться!

17

Дождливая закономерность

La-la-la-la, lalalalalala.

Будильник! Я, не открывая глаз, стукнул пальцем по экрану.

La-la-la-la, lalalalalala.

Мелодия не торопилась отключаться. Я открыл один глаз.

Входящий звонок.

— Да, алло! — Я изо всех сил постарался придать голосу бодрость.

— Мирослав? Здравствуйте, это из редакции журнала «Двадцать один» беспокоят.

— Да, слушаю!

— Мирослав, вы можете сегодня подъехать часикам к трем?

— Да…могу, наверное. А что случилось?

— Алексей Геннадьевич просил передать, что у него к вам серьезный разговор.

— Спасибо, буду. До свидания.

А самому Скворцову не позвонить было?

Я взглянул на часы — всего девять. Додумались с утра пораньше названивать! До звонка будильника еще два часа. Я откинулся на подушку и задремал.

Когда я с разрешения секретарши зашел в офис, то увидел, что в кресле Соболева, вальяжно развалившись и дымя сигаретой, сидел Скворцов. Он бы еще ноги на стол положил!

— А-а-а, Мирослав! — с кривой улыбкой протянул заместитель редактора. — Присаживайся.

— Здравствуйте, Алексей Геннадьевич!

— Слушай, у нас возникла проблема.

Голос Скворцова стал серьезным.

— С чем или с кем? — не понял я.

— С тобой, Мирослав.

— Со мной? Почему? У Сергея Анатольевича не было нареканий по поводу моей работы.

— Мне сегодня с утра звонил владелец клуба Sunshine. Он очень недоволен. Очень. Пообещал нам неприятности.

Так вот кому не спиться по утрам! Владельцам ночных клубов! Странно.

— Какие неприятности, почему?

— А ты забыл, что ты написал про его клуб? Тебе напомнить?

Алексей взял номер журнала, раскрыл и прочитал демонстративным тоном:

— Так, не здесь…Ага, вот: «Клуб Sunshine названия не оправдал. Луч солнца, видимо, никогда не проникал в потемки его люминесцентных танцполов. Наверное, он просто не прошел фейс-контроль. Чего, конечно, следовало ожидать от места, где нет ничего настоящего: ни веселья, ни отдыха, ни чувств».

— Алексей Геннадьевич! Это — публицистика. Это такой жанр! Вы что, от меня «джинсы» хотите?

— Публицистика! — передразнил меня Скворцов.

— Да мне плевать, что публицистика. В общем так — гонорара за этот материал ты лишаешься.

— Как? Почему? Он же был опубликован! Знаете что…

Телефон, лежащий на коленях, замигал — пришло sms. У меня возникло неприятное чувство.

«Мирослав! У меня срочные дела — я не приеду».

Ира. Я сжал в руке мобильник.

— Знаете что? Да идите вы! Я ухожу! Радуйтесь, господин Скворцов.

Я встал с кресла и вышел, хлопнув дверью. Секретарша озабочено взглянула на меня поверх очков. Я закинул шарф за спину и, не застегиваясь, выбежал на улицу. Шел дождь. Я полез в сумку за зонтиком, потом — в карман за телефоном.

— Кирилл!

— Алло, Мир, я на съемках.

Я заорал в трубку:

— Она не пришла. Эта дура меня продинамила!

— Какая дура-то? Куда не пришла? — Кирилл явно не улавливал сути разговора.

— Да какая разница! Слилась и все! Почему, Кирилл, почему? Я тебя спрашиваю! Неужели так сложно прийти на свидание? Ножками, блин. Не верю, что на чашку кофе нет ни минуты!

У меня начиналась истерика. Из глаз капали слезы. На языке крутился только один вопрос — почему?

— Почему это со мной происходит? Я что — самый некрасивый, самый неинтересный парень? Почему к другим приходят, а ко мне — нет?

— Мирослав, что за ерунду ты говоришь? Ты красивый, авторитетно тебе заявляю. И интересный.

— Почему это повторяется? Все то же самое, то же самое! Даже дождь! Понимаешь — дождь.

— Почему то же самое? Кто тебя еще так кинул?

— Не важно… Лера.

— Ты звал ее на свидание?

— Все, пока. У меня нет сил рассказывать.

— Стой, Мир. — Кирилл, видимо, решил сменить тему. — Что там с Соболевым?

— Да ничего! Я ушел из «Двадцать один».

— Как ушел? Почему?

— Просто он — урод!

— Кто, Соболев?

— Нет, он в отпуске. А вот его зам — Скворцов — идиот. Якобы на него наехали из-за моей колонки. А он потом на мне попробовал отыграться. Я его послал и ушел!

— Зря ты! Дождался бы Соболева. А когда фото медали сделаешь?

— Кирюх, мне не до этого… Ладно, пришлю вечером. Я их сделал давно. Теперь пока.

— Мир, не переживай, — Кирилл затараторил, чувствуя, что я сейчас положу трубку. — Подумаешь, две девушки не пришли. Случайность. Всего по одному разу, кстати. А второго свидания ты им не назначал.

— Да нет, здесь не «случайность». Здесь закономерность, дурацкая закономерность. Все, пока.

Дома я по привычке полез в блог. В статистике — минус один друг. My_paris.

Ну вот, даже незнакомки из интернета меня бросают!

Запись в блоге:

miroslav:

В отношениях с девушками я, наверное, способен только к дружбе. Почему же, когда я смею хотеть чего-то большего, то сразу, как по закономерности, возникают проблемы? Почему те, кто нравятся мне, обходят меня стороной?

А те, которым нравлюсь я — мне безразличны. Или дороги… но как друзья.

Впрочем, даже дружить я не умею!

Я встал с кресла и остановился у картины. Всмотрелся в нее.

«Ну, где ты? Где? — Я испытывал сильное чувство обиды где-то в глубине грудной клетки. Она давила меня изнутри. — Или дело во мне? Может быть, я не могу соответствовать тебе? Что я делаю не так? Подскажи…»

La-la-la-la, lalalalalala.

Наташа.

Сбросить.