Под маской - Фрэнсис Скотт Фицджеральд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бэйб молча поклонился и развернулся, а Карлиль повернулся к Ардите и хрипло сказал:
— Это мой самый лучший друг. Он с радостью отдал бы за меня жизнь, если бы я ему позволил.
— Вы сдаетесь?
— У меня нет выбора. Конечно, выход есть всегда — самый надежный выход, — но это подождет. Я ни за что не пропущу суд над собой — это будет интересное испытание славой, пусть и дурной. «Мисс Фарнэм свидетельствует, что пират все это время относился к ней как джентльмен».
— Не надо! — сказала она. — Мне ужасно жаль…
Когда небо поблекло и матово-синий цвет сменился свинцово-серым, на палубе корабля стало наблюдаться какое-то движение, а у борта появились офицеры в белых парусиновых костюмах. В их руках были бинокли, они внимательно изучали островок.
— Вот и все, — мрачно промолвил Карлиль.
— Черт возьми! — прошептала Ардита. Она почувствовала, что слезы подступают к глазам.
— Мы возвращаемся на яхту, — сказал он. — Я предпочитаю, чтобы меня взяли там, а не гнали меня по земле, как опоссума.
Оставив площадку, они спустились к подножию холма, дошли до озера и сели в шлюпку, в которой притихшие негры доставили их на яхту. Затем, бледные и измученные, они уселись на канапе и стали ждать.
Спустя полчаса в предрассветных сумерках из устья канала показался нос пограничного катера, который сразу же остановился, явно опасаясь, что бухта может оказаться для него слишком мелка. Но, увидев яхту, мирно качавшуюся на волнах, мужчину и девушку на канапе, негров, с праздным любопытством слонявшихся по палубе, на катере решили, что сопротивления не будет, и с обоих бортов небрежно спустили две шлюпки, в одной из которых находился офицер с шестью матросами, в другой — четверо гребцов и двое седовласых мужчин в костюмах яхтсменов на корме. Ардита и Карлиль поднялись, и, сами того не сознавая, прильнули друг к другу. Затем он неожиданно сунул руку в карман, извлек оттуда круглый, блестящий предмет и подал его ей.
— Что это? — удивилась она.
— Я не уверен, но, судя по русским буквам, которые можно разглядеть на внутренней стороне, думаю, что это обещанный вам браслет.
— Откуда — откуда вы…
— Он из этих сумок. Видите ли, «Картис Карлиль и шесть черных малышей» прямо во время своего выступления в холле отеля «Палм-Бич» неожиданно сменили инструменты на автоматы и ограбили зрителей. Я взял этот браслет у симпатичной, сильно напудренной рыжеволосой леди.
Ардита нахмурилась, а затем улыбнулась.
— Так вот что вы сделали! Да, смелости вам не занимать.
Он поклонился.
— Свойственное всем буржуа качество, — сказал он.
А затем на палубу косо упал рассвет, расшвыривая дрожащие тени по серым углам. Утренняя роса превратилась в золотой туман, невесомый, как сон, окутавший их так, что они стали похожи на призрачные тени прошедшей ночи, бесконечно мимолетные и уже поблекшие. В это мгновение и море, и небо погрузились в тишину, будто рассвет своей розовой ладошкой прикрыл дыхание жизни, а затем из бухты донеслись жалобные стоны уключин и плеск весел.
На фоне золотого горнила, запылавшего с востока, их грациозные фигуры неожиданно слились в одну, и он поцеловал ее прямо в капризно изогнутые губы.
— Я как в раю, — пробормотал он через секунду.
Она улыбнулась ему.
— Счастлив, да?
И ее вздох стал благословением — экстатической уверенностью в том, что в этот момент она была как никогда юна и прекрасна. Еще мгновение жизнь была лучезарной, а время — призрачным, и их сила — бесконечной, а затем раздался глухой удар и царапающий звук шлюпки, вставшей у борта.
По трапу вскарабкались двое седовласых мужчин, офицер и пара матросов, державших в руках револьверы. Мистер Фарнэм раскрыл было руки для объятий, но остановился, глядя на племянницу.
— Н-да, — сказал он, медленно опустив голову.
Она со вздохом освободила шею Карлиля от объятий, и ее взгляд, преображенный и отсутствующий, упал на поднявшихся на борт. Дядя заметил, как ее губы высокомерно искривились — ему была знакома эта гримаса.
— Итак, — с чувством произнес он, — вот как ты, оказывается, представляешь себе романтику. Убежать ото всех и завести роман с морским разбойником.
Ардита беззаботно посмотрела на него.
— Какой же ты старый и глупый, — негромко ответила она.
— Это все, что ты намерена сказать в свою защиту?
— Нет, — сказала она, как бы задумавшись. — Нет, есть кое-что еще. То самое хорошо тебе известное выражение, которым я заканчивала большинство наших разговоров на протяжении последних нескольких лет: «Отстань!»
И с этим она, бросив быстрый презрительный взгляд на двух стариков, офицера и обоих матросов, развернулась и гордо сошла по трапу вниз, в кают-компанию.
Но если бы она задержалась еще на миг, то смогла бы услышать нечто, что было совершенно несвойственно ее дядюшке в подобных ситуациях. Он весело, от всего сердца, рассмеялся, а через секунду к нему присоединился и второй старик.
Он проворно повернулся к Карлилю, который, как ни странно, наблюдал всю эту сцену, тоже еле сдерживая смех.
— Ну что, Тоби, — сказал он добродушно, — неизлечимый ты мой романтик и неосторожный мечтатель, ты действительно нашел то, что надо?
Карлиль утвердительно улыбнулся.
— Естественно. Я был совершенно в этом уверен уже тогда, когда впервые услышал ее бурную биографию. Вот почему вчера я поручил Бэйбу запустить ракету.
— Я рад за тебя, — серьезно произнес полковник Морлэнд. — Мы все время держались поближе к тебе на случай, если бы вдруг у тебя возникли какие-нибудь проблемы с этими шестью непонятными неграми. Мы так и думали, что застанем вас в каком-нибудь… положении, вроде этого, — вздохнул он. — Н-да, рыбак рыбака видит издалека.
— Мы с твоим отцом не спали всю ночь, надеясь на лучшее — или, уж скорее, на худшее. Бог знает, почему она тебе так понравилась, мой мальчик. Я от нее чуть с ума не сошел. Ты подарил ей этот русский браслет, который детектив добыл у девицы Мими?
Карлиль кивнул.
— Тсс! — сказал он. — Она поднимается на палубу.
Ардита показалась на трапе и бросила непроизвольный взгляд на запястья Карлиля. На ее лице появилось озадаченное выражение. На корме негры затянули песню, и их низкие голоса эхом отдавались от поверхности чистой прохладной воды.
— Ардита, — неуверенно начал Карлиль.
Она сделала шаг по направлению к нему.
— Ардита, — повторил он, задержав дыхание, — я должен сказать тебе правду. Все это было неправдой.
