Порох. От алхимии до артиллерии: история вещества, которое изменило мир - Джек Келли

Поднести огонь к запальному отверстию, твердо держа при этом ружье, было делом непростым. Самым важным усовершенствованием стал рычаг, прикрепленный к металлическому крючку. Крючок удерживал тлеющий кусок шнура — запальный фитиль. Нажав пальцем на рычаг, стрелок опускал крючок на полку с запальным порохом. Через запальное отверстие, сделанное в стволе рядом с полкой, пламя передавалось заряду внутри. В 1440-х годах были изобретены пружина и спусковой рычаг. Когда стрелок нажимал на кнопку, пружина защелкивала фитиль на полку. Вскоре кнопку сменил спусковой крючок, с тех пор ставший стандартом. Поскольку механизм несколько напоминал дверной замок, его тоже стали называть замком. Ружье с фитильным замком станет основным стрелковым оружием, оно будет царить безраздельно, пока двумя столетиями позже не будет изобретено кремневое ружье. Итак, ружье теперь было в сборе: замок, приклад и ствол.

Первые фитильные ружья, которые стали широко распространяться с конца XV века, стали называть аркебузами. Слово это происходит от немецкого Hackenbuchse, «крюковое ружье»[10]: ранние версии аркебузы использовались для обороны крепостей и снабжались крюком, при помощи которого можно было зафиксировать оружие на стене и смягчить отдачу. Для этих ружей требовался специальный порох — с мелким зерном, сгорающий очень быстро, и более дорогой, чем обычный орудийный порох.

В 30-х годах XVI столетия компанию аркебузе составил мушкет. Впоследствии этим словом стали называть любое ружье, однако первые мушкеты были просто увеличенной вариацией аркебузы. Мушкетная пуля была способна пробить самый толстый доспех. Мушкетер должен был обладать чрезвычайной физической силой, чтобы управляться с мощным 25-фунтовым ружьем. При стрельбе его опирали на рогатину. Тяжелая пуля, имевшая почти дюйм в диаметре и выпущенная из 54-дюймового ствола, могла свалить лошадь на расстоянии двухсот шагов.

Несмотря на простоту устройства этих ружей, требовалось неукоснительно соблюдать порядок заряжения. Стрелок отмеривал зерненый порох из фляги, насыпал его в ствол, затем забивал туда пыж и пулю. После этого из другой фляги насыпал на полку пороховую мякоть. Затем раздувал запальный шнур и вставлял тлеющий кусок во взведенный рычаг. Как писал военный историк сэр Чарльз Оман, «мушкет был бы гораздо удобнее в использовании, если бы Природа наделила человека тремя руками вместо двух». Шансы на то, что заряженное наконец ружье не даст осечки, были примерно пятьдесят на пятьдесят.

Фитильные ружья были далеки от совершенства. Возня с порохом в ближайшем соседстве с горящим фитилем была опасным предприятием — искра могла все погубить. Другой опасностью был дождь. Ливень вообще делал стрельбу невозможной — после него стрелку оставалось использовать ружье только как простую дубину. Тем не менее после столетия экспериментов стрелковое оружие превратилось в надежное средство убийства на расстоянии. Как и пушка, оно приобрело форму, которая в основном останется неизменной до конца XIX века.

Благодаря трудам военных инженеров начала Нового времени порох наконец достиг совершеннолетия. Эти умелые ремесленники придумали все необходимые инструменты, которые превратили взрывчатый порошок в подлинно смертоносное оружие. Карл VIII воспользовался плодами их работы, чтобы развязать войну, которая будет сотрясать Европу полтора столетия. В течение этого времени порох будет все больше влиять на планы полководцев.

Глава 5

Противная селитра

Сердцем феодальной системы был замок — святая святых местного барона, оплот его независимости. Новейшие мощные пушки решили проблему, которая в течение многих столетий оказывалась не по зубам военным инженерам: под огнем артиллерии самые прочные стены превращались в груду камней.

Мастера фортификации сделали ответный ход — вместо высоких стен из твердого камня стали строить укрепления из более податливого материала: земляные валы, облицованные не камнем, а кирпичом, поглощали разрушительную энергию пушечных ядер. Однако достойным соперником пушки могла быть только другая пушка — и на стенах стали устанавливать батареи, которые могли уничтожить осадные орудия врага, прежде чем тот успеет разместить их под стенами. Используя математику и геометрию — античные науки, снова вошедшие в моду, — ученые Возрождения проектировали «научные» форты, эффективность артиллерии которых обеспечивали тщательно вычерченные секторы обстрела.

В неистовых усилиях по защите от новейшего огнестрельного оружия принимали участие величайшие умы Возрождения. Хотя Леонардо да Винчи называл войну «зверским безумием» (pazzia bestialissima), это не мешало ему служить инспектором фортификации у Чезаре Борджиа. Микеланджело, принимавший участие в проектировании бастионов Флоренции, писал о себе: «Я не слишком много понимаю в живописи и скульптуре, но зато приобрел огромный опыт в строительстве укреплений». Немецкий художник Альбрехт Дюрер, учившийся в Италии, привез оттуда на родину планы «научных» крепостей. В его книге описана фортификационная система, которая стала известна всей Европе под названием trace italienne. За какие-то 50 лет такие форты свели на нет большую часть преимуществ новой артиллерии. Силы осаждающих и обороняющихся вновь уравновесились.

Полководцы принялись искать новые способы штурма. Были изобретены саперные мины — подкопы, в которые загружалось огромное количество пороха. В 1592 году голландцы подвели подкоп под бастион города Стенвик, захваченного испанцами. После мощного взрыва «куски человеческих тел взлетели в воздух, причем оторванные конечности все еще продолжали двигаться».

Использовались также петарды — гибрид пушки и бомбы, пузатый сосуд, в который помещалось несколько фунтов пороха. Чтобы проделать брешь в воротах замка, предприимчивые храбрецы-инженеры устанавливали под ними петарду, поджигали фитиль и удирали через подкоп.

…Забавно будет, если сам подрывникВзлетит на воздух, —

иронизировал Шекспир[11]. А само слово «петарда», происходившее от грубого французского petar — «пердун», — наверняка вызывало грубый гогот на галерке[12].

Еще одним осадным оружием была мортира. У этого орудия, напоминавшего по форме ступу (mortar), в честь которой оно и получило название, был короткий широкий ствол и зарядная камера меньшего диаметра. Мортира заряжалась небольшим количеством пороха и палила по навесной траектории — как правило, под углом 45 градусов и выше. Обычно из мортиры стреляли разрывными бомбами — железными шарами, наполненными порохом. Артиллеристы не рисковали использовать такие снаряды в длинноствольных пушках, опасаясь, что бомба взорвется еще в стволе. Компактная и более мобильная мортира, осыпавшая разрывными бомбами замок противника сверху, открыла для пороха еще одно измерение пространства.

Однако новые форты оказались непомерно дорогими, а их строительство — невероятно трудоемким. В стены цитадели Антверпена, законченной в 1571 году, было уложено 30 миллионов кирпичей. Стоимость пушек и пороха, потребных для обороны таких укреплений, также была обескураживающей. В отличие от средневековых замков, подобные крепости были не по карману мелким феодалам, это были стратегические, а не тактические твердыни. Их могли позволить себе только короли и императоры, властители централизованных государств, обладающих богатыми ресурсами. С появлением таких цитаделей границы государств, прежде сравнительно подвижные, стали застывать. «Современные границы Европы, — замечает военный историк Джон Киган, — в значительной степени есть результат строительства крепостей».

Леонардо да Винчи предугадал множество военных машин — от субмарин до вертолетов, — которые далеко опережали технические возможности его времени. Однако примерно в 1500 году он сделал набросок приспособления, которому суждено было стать вехой в истории огнестрельного оружия. Главным недостатком фитильного ружья был сам фитиль — пропитанный селитрой кусок шнура. Фитиль был крайне ненадежным, легко приходил в негодность в плохую погоду, а ночью его тлеющий огонек выдавал стрелка. Интендантам приходилось постоянно обеспечивать солдат фитилем под огнем неприятеля.

Чтобы избавиться от фитиля, Леонардо придумал устройство, названное впоследствии колесцовым замком. Принцип его действия напоминал работу современной зажигалки. Под полкой с пороховой мякотью было прилажено зубчатое колесико, которое стрелок взводил мощной пружиной. В зажиме рычага, нависавшего над полкой с колесиком, был укреплен не фитиль, а кусочек пирита. Потянув за спусковой крючок, стрелок спускал пружину. Колесико начинало стремительно вращаться, а в это время по его зубцам сверху резко ударял пирит. Вылетали искры, воспламенявшие пороховую мякоть на полке, и через запальное отверстие пламя поджигало заряд внутри.