Чертов крест: Испанская мистическая проза XIX - начала XX века - Густаво Беккер

Весь собор был полон каменных статуй в длинных и невиданных одеяниях, они покинули свои места, вышли из своих ниш, заполнили все пространство и смотрели на него слепыми, без зрачков глазами.

Святые, ангелы, демоны, воины, придворные дамы и пажи, монахи и монахини, простолюдины окружали его со всех сторон, толпились среди колонн, алтарей и приделов. У его ног, на надгробных плитах, на коленях стояли короли и королевы, а мраморные архиепископы, которые раньше покоились на каменных смертных ложах, совершали богослужение. А на полу, колоннах, по сводам, в балдахинах, как черви на трупе, колыхалась, двигалась, кишела огромная масса всяческого каменного зверья, пресмыкающихся, насекомых — бесформенных, нереальных и ужасных.

Это было нестерпимо. Кровь в висках застучала со страшной силой, красная, как кровь, туча затмила глаза Педро; он снова закричал, страшно, нечеловечески, и без чувств рухнул на ступени алтаря.

На следующий день служители храма обнаружили его у подножия алтаря, он все еще держал браслет в руках. Когда к нему подошли, он захохотал и воскликнул:

— Это Ее! Ее!

Несчастный был безумен.

ЧЕРТОВ КРЕСТ

Верь — не верь, мне все равно. Дед мой рассказывал это моему отцу; отец рассказывал мне, а я передаю теперь тебе, пусть просто так, чтобы убить время.

Сумерки уже простирали легкие, воздушные крылья над живописными берегами Сегре,[31] когда мы достигли цели нашего путешествия — селения Бельвер, проведя в пути утомительный день.

Бельвер просто маленький городок, приютившийся на склоне холма, за которым высятся величественные, туманные вершины Пиренеев, подобные ступеням колоссального гранитного амфитеатра.

Группы окружающих городок белых домиков, разбросанных там и сям среди зелени, похожи издали на стаю голубей, остановивших свой полет, чтобы утолить жажду в водах реки.

Обнаженная скала, омываемая быстрым течением, указывает древнюю границу между графством Урхель[32] и самым значительным из принадлежавших ему феодов. На вершине скалы еще заметны следы старинных сооружений.

Вправо от крутой тропинки, ведущей к этому месту и извивающейся вдоль лесистого берега реки, стоит крест.

Крест этот железный, его круглое подножие выбито из мрамора, а ведущая к нему лестница сделана из почерневших и кое-как сколоченных досок.

Разрушительное действие времени покрыло ржавчиной металл, разъело и раздробило каменное основание; в трещинах выросли вьющиеся растения, которые взобрались до самой вершины креста, обвили его и увенчали зеленью. Старый развесистый дуб склонился над ним и укрыл наподобие балдахина.

Я опередил своих спутников на несколько минут и, остановив коня, безмолвно созерцал крест — немое и трогательное свидетельство былого благочестия.

Целый рой мыслей теснился в моем мозгу. Мысли эти, неуловимые и неопределенные, связали невидимой нитью уединение тех мест, и глубокую тишину нарождающейся ночи, и смутную печаль моей души.

Движимый внезапным и неизъяснимым порывом, я сошел с лошади, обнажил голову и стал мучительно припоминать одну из молитв, которым учился в детстве, одну из молитв, которые впоследствии невольно приходят на уста и облегчают стесненную грудь, смягчая горе, как пролитые слезы.

Я уже начал было шептать молитву, как вдруг кто-то резко встряхнул меня за плечи. Я обернулся; за мной стоял человек.

Это был наш проводник, местный уроженец. С неописуемым ужасом на лице он тащил меня прочь и старался надеть мне шляпу, которую я еще держал в руке.

Мой полуудивленный-полугневный взгляд значил не меньше, чем настойчивый, хотя и немой вопрос.

Упорствуя в своем намерении увести меня от этого места, бедняга отвечал мне так, что я ничего не понимал, но его несомненная искренность меня поразила.

— Ради памяти вашей матери! — воскликнул он. — Ради всего, что только есть для вас на свете священного, накройте голову и уходите скорее от этого креста! Неужели вы настолько отчаялись, что вам мало Божьей помощи и вы молитесь черту?

С минуту я смотрел на него, не говоря ни слова. Признаюсь откровенно, я думал, что он сошел с ума. Но проводник продолжал все с той же горячностью:

— Вы ищете границу, но, если у подножия этого креста вы станете просить помощи у Бога, вершины соседних гор подымутся за ночь до невидимых звезд, чтобы мы во всю жизнь не смогли сыскать пограничную линию.

Я поневоле улыбнулся.

— Вам смешно? Да вы, может, думаете, что этот крест такой же святой, как и тот, на нашей церкви?

— Конечно.

— Ну, так вы ошибаетесь, потому что этот крест, хоть он и крест, а проклят… Он принадлежит нечистой силе и называется чертов крест.

— Чертов крест! — повторил я, уступая его настояниям, но еще не догадываясь, что невольный страх овладевает мною и влечет меня прочь неведомой силой. — Чертов крест! Никогда еще не встречал я более странного и нелепого сочетания понятий. Крест, и при этом — чертов! Что за дичь! Когда мы доберемся до селения, ты непременно мне объяснишь столь чудовищную нелепость.

Пока мы разговаривали, товарищи догнали нас подножия креста. Я объяснил им покороче, что случилось, и вскочил на коня. Приходские колокола медленно призывали к вечерней молитве, когда мы спешились у самого уединенного и скромного из постоялых дворов Бельвера.

Красные и голубые языки пламени сыпали искры и вились вокруг толстого дубового полена, которое пылало в тесном очаге; наши подвижные тени, отражавшиеся на почерневших стенах, то уменьшались, то принимали гигантские размеры, смотря по тому, ярче или тусклее горел огонь. Все мы уселись в кружок перед очагом и с нетерпением ожидали рассказа про чертов крест, обещанного нам на закуску после скудного ужина, который мы только что съели. Проводник наш кашлянул, выпил последний глоток вина, утерся рукой и начал:

— Много лет назад, очень много — я и не знаю сколько, — мавры[33] еще занимали бóльшую часть Испании, короли наши звались графами, а города и селения принадлежали сеньорам, которые, в свою очередь, подчинялись более могущественным властелинам. Тогда и случилось то, о чем я расскажу.

Вслед за кратким историческим предисловием герой вечера помолчал, как бы собираясь с мыслями, и продолжал:

— Так вот, в те отдаленные времена наше селение и еще другие принадлежали знатному барону и замок его стоял много веков на вершине скалы, омываемой водами Сегре, от которой он получил свое название.