Наследники предтеч. Поиск пристанища - Софья Непейвода

Однажды я заметила, что стоит Веронике или Свете вспомнить отцов своих дочерей, как Юля старается либо уйти на другую сторону плота, либо перевести разговор на иную тему (обычно на физика) или как-то ещё отвлечь. Судя по всему, когда-то мне не показалось её недовольство, хотя явно она больше ни разу его не показывала. Зато пару раз намекала, что не стоит ворошить прошлое, и отцом надо считать Маркуса, а не тех, кто зачал.

После одного из таких случаев, я отозвала астронома в сторону:

— В чём всё-таки дело? Ты знала их прежних мужей?

— Нет, — Юля оглянулась на физика с жёнами и, убедившись, что они заняты своими делами, вполголоса добавила: — В отличие от прошлых, Маркус их не бросил.

— Но ведь и они не бросили, а погибли, — возразила я.

— Погибнуть ради кого-то гораздо легче, чем жить ради него, — сказала, как отрезала, астроном. — Думаю, в смерти мужчин была немалая доля их собственной вины.

Женщина помолчала, глядя на спустившееся к водопою стадо рогатых копытных.

— Хотя, нет, не уверена, что именно вины. Может, они по жизни были такие слепые или глупые, — добавила она чуть позже.

Я неодобрительно встряхнулась. Причём тут глупость? Или, по мнению астронома, мужчины должны были спасаться сами, бросив жён на произвол судьбы?

— Они защищали своих любимых. Что в этом плохого? В чём ты их обвиняешь?

Юля поморщилась и тяжело вздохнула.

— А вот тут ты ошибаешься, — её голос прозвучал твёрдо, без капли сомнения в своей правоте. — Я и сама контактировала с троллями, и встречала многих, которые с ними сталкивались. Условно этих людей можно разделить на два основных типа. Одни оказались с теми, кто заболел, в одной группе — у них фактически не было шансов, если не успели уйти до того, как тролли стали параноиками. Другие — жили отдельно и сталкивались с изменёнными людьми относительно редко. Вот эта часть людей могла выжить даже без большого везения или тайных знаний. У них почти всегда была возможность не вступать в битву, а уйти. Разумеется, в случае, если во главе стоял разум, а не жадность или сиюминутные эмоции.

— Да? — скептически потянула я, вспоминая, что Дет когда-то тоже говорил нечто подобное.

— Без сомнений, — кивнула астроном. — Если, когда заметишь тролля, бросить вещи и бежать, то тролль всегда обращает внимание не на человека, а на имущество. Насколько мне известно, иначе бывало, только если до этого убегающий напал на тролля, стукнул его или ранил. А если выбор стоит не между обидчиком и предметом, а между возможной жертвой и вещью — тролли предпочитают имущество человеку. Хотя кто-то рассказывал, что если оставить вещь как приманку, а самому не сбежать, а затаиться, то нападение всё равно будет, — женщина помолчала, о чём-то глубоко задумавшись, а потом добавила: — В идеале, конечно, надо не просто бросить вещи, а рассыпать их, раскидать по сторонам — тогда велик шанс, что тролли и заберут совсем немного. Но разговор не об этом, — оборвала она сама себя. — Так вот, жизнь при встрече с троллями сохранить не настолько сложно. А их мужья защищали не столько своих женщин, сколько богатство. Они — не смельчаки и герои, а либо дураки, либо трусы!

Меня поразила тихая ярость в голосе Юли. Не просто ярость, а почти ненависть.

— Считаешь, они пеклись о подругах? Ха! — горько усмехнулась астроном. — Только о себе! Они даже не подумали, что будет с их детьми и их женщинами — ведь и те, и другие лишились сразу и защитников, и имущества. Вот и выходит, что их бывшие предпочли лёгкий путь — или пан или пропал. Боялись выживать почти без всего, приспосабливаться, опасались, что без начальных богатств мало чего стоят, — Юля несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки, после чего уже спокойнее добавила: — Они были бы героями, если бы выжили и не бросили свои семьи. А так — нет в их гибели ничего героического. Безрассудная, глупая смерть.

Не зная, что ответить, я неопределённо пожала плечами. С одной стороны, в чём-то астроном права — если подумать, то в действиях прошлых мужей нет подвига. С другой — и обвинять без серьёзной причины тех, кто отдал свою жизнь, лично у меня язык не поворачивается. Ведь неизвестно, как конкретно и в каких обстоятельствах произошла встреча с троллями. Хотя всё равно, если был хоть малейший шанс выжить… Своей гибелью они не облегчили жизнь другим людям, а только усложнили. Но что толку думать о прошлом, ведь всё равно погибшие уже заплатили за ошибку своими жизнями…

Хотя прямо я не поддержала Юлю, но теперь, поняв, что ею движет, тоже старалась проследить, чтобы Света с Вероникой пореже вспоминали настоящих отцов своих детей. Теперь у них есть Маркус. И хотя не стоит говорить о погибших плохо, на пьедестал возводить тоже нельзя. Они остались в прошлом, а его не следует ворошить без особой нужды.

Фигурки из местной глины, которые стояли в тени, за это время так и не высохли полностью, оставаясь достаточно влажными, чтобы сохранить пластичность. Даже когда Маркус разложил фигурки под горячие солнечно-лунные лучи, это не помогло. Точнее говоря, реакция была, но странная. На жаре самый верхний тонкий слой подсох и как будто чуть распушился, в результате чего поделки из глины стали легче скатываться с наклонной поверхности и на ощупь казались чуть шелковистыми. А стоило убрать фигурки в тень, как через четверть часа «глина» снова становилась слегка влажной и пушистость пропадала. После целой серии опытов физик заявил, что пока для полного высушивания нашёл только один способ — нагревание, причём достаточно сильное. Но при нём фигурка уже не сохраняла форму, а рассыпалась в пыль. Ради интереса физик собрал получившийся порошок в отдельную сухую плошку, поставил в тень, и меньше чем через полдня он снова превратился в слегка влажную глину (судя по всему, впитав водяной пар из воздуха).

— Мне вот что интересно, — прокомментировал результат Маркус. — Ладно здесь, рядом река и влажность воздуха достаточно высокая, но сохранит ли эта субстанция аналогичные свойства в сухой атмосфере? И, если нет, то какая минимальная влажность нужна, чтобы пыль смогла превратиться в глину?

Но для проведения подобных исследований не оказалось подходящего оборудования и условий, поэтому мужчины отложили их на неопределённое срок, пока не появится возможность.

— А ведь, если подумать, эта «глина» — в каком-то плане очень ценна, — напоследок поделилась с нами Вероника. — Особенно, если растения из неё воду смогут извлекать — никакого полива не нужно будет.

Во время остановок я пару раз обращала внимание на Марка. Вроде бы уже давно находимся в пределах видимости друг друга, но за это время у меня так и не появилось к нему, как к представителю противоположного пола, интереса — только как к сородичу. Может, всё дело во внешности? Марк намного крупнее даже самых больших мужчин лесных людей: сантиметров на восемьдесят выше и чуть ли не в два раза шире в плечах. А если учесть длинные, до колен, руки с большими кистями, густую серебристо-каштановую шерсть-гриву на голове и плечах, поросший такой же длинной шерстью равнобедренный треугольник на спине, спускающийся вершиной к короткому мохнатому хвосту, несколько вытянутые вперёд челюсти и стиль передвижения — не человеческий, а обезьяний — создаётся образ гориллы-переростка или действительно какого-то полуобращённого оборотня. Такое существо трудно представить в виде мужа или героя-любовника.