Свет далекой звезды - Ирина Леонидовна Касаткина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И что теперь? Как будете выкручиваться?
— Ох, не знаю. Ирка ревет, боится к врачу идти. Слушай, у тебя нет знакомого гинеколога?
— Откуда?
— Ну, не знаю. Может, у матери твоей есть? Она же завуч — знакомств много.
— Да, ей только скажи! Сразу Иркиным родителям доложит. А почему бы Ирке просто не сходить к районному врачу?
— Несовершеннолетняя. Обязаны родителей поставить в известность. Вот влипли, так влипли.
— Да, вам не позавидуешь. Постой! Я с теткой поговорю. Она в роддоме работает, может чего посоветует. Попрошу, чтобы матери не говорила. Она меня обожает.
— Спасибо!
Саша с чувством пожал Диме руку. Они помолчали. Потом Саша участливо спросил:
— А как у вас с Ленкой? Тоже не все гладко?
— С чего ты взял?
— Да вид у тебя. То все сиял, а сейчас — как в воду опущенный. Идешь — ничего не видишь. Случилось что?
— Да чуть было не случилось. Не знаю, как остановился. Вовремя она заплакала, а то не представляю, что было бы.
— А ты что… силком хотел? Смотри, за это статья. Надо, чтоб она была согласна.
— Понимаю. Просто накатило на меня. Я же ее люблю до ужаса. А тут такое. Но теперь — все! Пока не женюсь, не прикоснусь.
— Ну, это тоже глупо. Сейчас все до свадьбы живут.
Саша внимательно посмотрел на Диму, и, понизив голос, спросил:
— Димка, а ты вообще… имел дело с бабой? Хоть раз.
— А то как же, — солидно ответил Дима. — Хотя, если честно — нет, ни разу.
— Тогда радуйся, что у вас с Ленкой ничего не было. Потому что, не умеючи, можно такого натворить. Она бы тебя потом возненавидела − и могла надолго потерять охоту к интиму. Я же через это прошел. Это сейчас у нас с Иркой порядок. А в первый раз — как вспомню! Тоже… без всякого опыта. И я вел себя, как первый идиот, и она — как последняя дура. Но ей простительно — она девчонка. А вот мне — нет.
Запомни: прежде, чем иметь дело с порядочной девчонкой — особенно нетронутой, такой, как Ленка, — надо приобрести опыт. И не из книжек, а на деле.
— Интересно, где я его приобрету? К проституткам идти, что ли? Да ни за что.
— Ну и напрасно. Среди них есть очень даже ничего. Я двух студенток знаю — они этим подрабатывают. Могу устроить.
— А ты что — с ними… тоже? Ирке изменяешь?
— И не только с ними. Ты что же думаешь — у меня одна Ирка? Да она бы мне через месяц надоела. Это все равно, что все время есть одни шоколадки. Сегодня шоколадка, завтра шоколадка, послезавтра… В конце концов, тебе так захочется простого борща! — на шоколад уже смотреть не сможешь. За мной же полшколы бегает. Есть такие, что на все согласны. Я их жалею.
— Нет, я Лене никогда не изменю. Мне никто, кроме нее, не нужен. Не хочу даже думать об этом.
— Ой, не смеши! Изменишь обязательно. Да это же нормально. Ты думаешь, твой отец матери не изменял? Или мой?
— Мой — никогда. Я в этом уверен.
— Наивный! Ну-ну, верь. Но помни: до Ленки найди опытную девку. Это не измена, а приобретение необходимого навыка. Без этого нельзя.
— А СПИД? Он, как известно, не спит. И другие нехорошие болезни можно подцепить. Нет уж, уволь.
— Да они же каждый месяц проверяются. У них свои врачи есть — знаешь, как за здоровьем следят.
— Ну да, сегодня — один, завтра — другой. Они после каждого проверяются, что ли? После этого проверилась, а после того — нет. И готово — заразилась. И скольких заразит, пока до врача очередь дойдет? Нет, приятель, я в эти игры не играю. Даже думать противно.
— Дело хозяйское. Но если ты с Ленкой… без опыта попробуешь, ох, как пожалеешь! Помяни мое слово. Большую ошибку сделаешь. Хорошенько подумай над моими словами — я же тебе друг.
— Ладно, подумаю. Завтра, если что узнаю насчет ваших с Иркой дел, вечером позвоню.
— Смотри, не забудь, я буду ждать. Ты же понимаешь — горит. Только больше — никому!
— Да понимаю. Можешь не волноваться.
И они разошлись. Каждый пошел своей дорогой. Но совет Оленя сделал свое черное дело. Он зародил в Диминой душе неприятное беспокойство. Будто червячок поселился в ней и стал ее точить и точить.
Ах, если б он знал, к чему приведет этот разговор! Он бы вообще перестал общаться с Оленем, он за три версты обходил бы его. Но, как известно, нам не дано предугадать, чем наше слово отзовется. И только одна судьба знает, какие волчьи ямы подстерегают нас за ее поворотами.
Утром следующего дня Дима задолго до назначенного часа сидел на заветной скамейке. Выражение его лица было таким сложным — смесь страдания и ожидания — что прохожие, кто с интересом, кто с сочувствием, поглядывали на грустного молодого человека. Какой-то малыш подошел и протянул Диме мячик.
— Дядя, не плачь, — участливо сказал он. — На, поиграй.
— Спасибо, зайчик, — улыбнулся Дима. — Я не плачу. Иди, играй сам.
И погладил малыша по льняной головке.
Стрелки нехотя ползли к десяти. Дима не сомневался, что Лена придет. Но что она скажет ему? И что он скажет ей? Терзаясь, он пытался найти ответ, — но все слова, приходившие на ум, казались ему то глупыми, то откровенно пошлыми.
Две узкие ладошки закрыли ему глаза. Лена! Она пришла. Он счастливо вздохнул, поцеловал каждую ладошку, и ее руки обвили ему шею. Потом она обошла скамейку, села рядом и заглянула ему в лицо.
— Димка-невидимка! — пропела она. — Где твоя улыбка, полная задора и огня?
Она не сердится!
Гора Эверест свалилась с бедной Диминой души, и ему стало так легко, что, казалось, взмахни он руками — и полетит.
— Лена! — простонал он. — Леночка! Прости меня, я больше так не буду. Никогда, клянусь!
— Как никогда? — Она широко раскрыла глаза. — Что, совсем? Ой, Дима, не пугай меня!
Он посмотрел на нее непонимающе. Она закрыла лицо ладошками, и ее плечи затряслись от смеха.
Он терпеливо ждал, когда она насмеется. Наконец, она вытерла выступившие от смеха слезы и серьезно посмотрела ему в глаза.
