Мир приключений 1971 - Александр Абрамов

Вот тогда она поняла, что любит по-настоящему. Она замучила Никитина нелепыми вопросами: не палят ли нарушители движения в инспекторов из пистолетов, не опасно ли ездить на большой скорости на мотоцикле, вооружен ли он, когда ходит в штатском, особенно ночью, и т. д.

Никитин смеялся, шутил, но Лена смотрела на него укоризненным взором, и ему становилось неловко.

Впрочем, долго грустить и тревожиться Лена не умела. Ее увлекала какая-нибудь очередная идея — веселая, забавная: то готовилась свадьба подруги, то возникала мысль кого-то разыграть, то выяснялось, что где-то, чуть не в подмосковном поселке, устраивается бал-маскарад и она во что бы то ни стало хотела попасть туда, да еще с Никитиным.

— Тебе просто, — рассуждала она, — ты наденешь форму. Никто не поверит, что лейтенант милиции придет на такое мероприятие. А я переоденусь пьяницей — ты вроде бы меня задержал! А? Здорово?

— Гениально! — кисло улыбался Никитин. — В результате нас обоих задерживают дружинники и отправляют на психиатрическую экспертизу.

— Никакой фантазии в тебе нет, — сокрушалась Лена. — Трезвяк, сюрреалист…

— А ты знаешь, что это такое? — коварно вопрошал Никитин, но Лена спешила переменить тему разговора.

В последнее их свидание у Лены с Никитиным произошел волнующий для нее разговор. Пожалуй, это был первый разговор, откровенно затронувший их отношения.

Дело в том, что “безумная любовь” являлась темой бесед Лены с подругами или внутренних монологов молодых людей. Друг другу они еще об этом не говорили, хоть слова здесь, вообще-то говоря, не требовались. Когда парень и девушка проводят все свободное время вместе, смотрят друг на друга сияющими глазами, целуются в кино и на прощанье в подъезде- как изволите называть такие отношения? Шапочным знакомством?

А тут, сидя в сквере на скупом в тот год сентябрьском солнышке, они рассуждали о жизни. Как-то незаметно разговор перешел к планам на будущее. У Никитина все было ясно: его жизненная программа была начерчена твердо и точно — надо было ее выполнить. Во-первых, он решил закончить второй институт — юридический. Уже занимался, готовился, но считал, что поступать в этом году рано, а на будущий — обязательно. На вечерний или заочный — еще не решено; это зависело от начальства, как позволит служба. К тому времени, когда он кончит институт, Никитин будет капитаном. Имея такой стаж работы, два высших образования и звание капитана, Никитин рассчитывал серьезно заняться следовательской работой. Он уже сейчас читал много книг по криминалистике, ходил в НТО, надоедая там сотрудникам бесконечными вопросами, присутствовал при допросах, смотрел дела.

Далее (Никитин загибал второй палец), далее он станет мастером по мотоспорту, а возможно, и по борьбе самбо. И, кто знает, вполне может быть — по стрельбе. Трижды мастер спорта, да еще по столь разным видам, — “это красиво”, как любит выражаться Лена. И наконец (загибается третий палец), он займется языком — сейчас без языка не то что до Киева, до соседней улицы не дойдешь.

— В-четвертых, — Никитин загнул еще один палец, — в-четвертых, но не в последних, буду устраивать личную жизнь. Сейчас я ведь у родителей. Там сестры, одна замужем. Тесновато. Начальник управления сказал: “Как женишься, дадим комнату”. Так что дело за малым — надо жениться.

И он прямо посмотрел Лене в глаза, то ли серьезно, то ли, как всегда, насмешливо. Она тотчас опустила свои.

Потому что одно дело говорить о замужней жизни с подругами, играть в мечты и совсем другое, когда мечты без пяти минут становятся явью.

Вот ему все ясно, он все знает наперед, не сомневается, видит цель и идет к ней настойчиво, уверенно.

А она? Ну, кончит институт, ну, поработает с делегациями (желательно, на кинофестивалях, а не на выставках полиграфических машин) — а дальше? Чего она хочет? К чему стремится? К какой близкой или далекой цели?

Может быть, она вообще хочет быть лишь женой? Вот если б ей предложили стать супругой уважаемого академика, генерала и при этом ничего не делать. Устроило бы это ее? Наверное, нет. Наверное, она бы тосковала по делу, хоть и не представляет какому, по коллективу, по товарищам, связанным с ней общими рабочими интересами, общими делами…

Но все это так неясно, так расплывчато…

Лена злилась порой на себя. Скоро институт кончит, а до сих пор “не определилась”, плывет себе по течению без ясной цели.

Ну, а Никитин? В конце концов, дело делом, но ведь здесь любовь. Она его любит. Какая же девушка не мечтает стать женой любимого человека? Так нет, и здесь все словно в какой-то игре: маленькие играют во взрослых. А какая же игра, если вот он, рядом, почти все сказано и надо говорить самой?

Лена в панике искала какие-то иные темы разговора, прятала глаза.

А потом дома плакала и называла себя дурой.

Но в тот день, когда, как всегда опаздывая, она мчалась к месту свидания, к Белорусскому вокзалу, она решила, что все скажет сама. Вот возьмет и скажет.

Ну почему она не умеет не опаздывать? Прямо рок какой-то! Пока спустится в метро, дождется поезда, доедет… О господи, хоть бы такси! Но такси шли в сторону центра, а с этими их дурацкими правилами, пока развернется, целый час потеряешь!

В эту минуту Лена увидела зеленый огонек, приближавшийся к ресторану “Баку”. Она быстро огляделась- милиционера в поле зрения не было. Прижав локтем сумочку, Лена стремглав помчалась через улицу Горького, отчаянно размахивая рукой приближающемуся такси…

ПРОИСШЕСТВИЕ НА УЛИЦЕ ГОРЬКОГО

Около семи вечера движение на улице Горького становится особенно оживленным: кончился рабочий день, скоро начнутся концерты и спектакли, а в сентябре еще многие спешат за город. Может быть, в силу этой последней причины поток машин, стремящихся из города, куда гуще того, что движется в обратном направлении. Черные, бежевые, серые, зеленые “Волги”, “Москвичи”, “Запорожцы”, с затерявшимися среди них редкими машинами зарубежных марок, маршрутными такси, пыхтящими от нетерпения мастодонтами — аэродромными автобусами — или изящными туристскими “карами”, сплошным потоком неслись по главной столичной магистрали, застывая у светофоров, набирая скорость в промежутках.

Невеселое, пасмурное небо нависло над Москвой, дождя не было, но он где-то копился, чтобы вылиться потом, ночью, когда все будут спать блаженным сном. Пока же люди, не задумываясь о дожде, бежали по своим вечерним делам: в магазины, в театры и в гости, просто домой, предвкушая вечер у телевизора, за книгой, за столом…

Спешил, выйдя из сберкассы № 7982, в расположенный по соседству магазин игрушек Степан Степанович Степанов; сжимая в руках резинового бемби, студент Дима шел домой, мечтая о первом свидании с Наташей; в тщетной надежде купить в магазине игрушек никогда там не продававшиеся коньки, торопилась до его закрытия Лидия Романовна, оставив Ксюшку возле окошка, где продавались пончики; заранее переживая радость приобретения нового реле, вел свою “Волгу” инженер Румянцев.