Последние драконы - Кир Булычев

Неизвестно, чем бы завершилось это купание, если бы в дело не вмешалась третья сила — совсем недалеко Дороти вдруг увидела черный треугольник, словно вырезанный из чугуна. Треугольник поравнялся с пловцами, обогнал их и начал делать круг, как бы отрезая их от полосы прибоя.

Дороти не сразу догадалась, что это такое.

— Смотри! — крикнула она Алексу.

Тот понял, что их все же настигла акула — безжалостное чудовище океана, и надежд добраться до столь близкого уже берега почти не осталось.

— Скорее! — крикнул он. — Скорее, я тебя закрою. Это акула!

Треугольник высотой в два фута несся по кругу, разрезая воду и не оставляя за собой белой полосы, настолько он был приспособлен природой к этой цели. Теперь он уже мчался обратно, навстречу им, будто намеревался разрезать их так же, как разрезал волны.

Перепугавшись, Дороти поплыла быстрее и стала настигать штурмана, что тому и требовалось, потому что ему хотелось только одного — чтобы девушка успела добраться до белых бурунов, суливших спасение.

Акула на этот раз прошла совсем рядом с людьми, но треугольник был виден, и это успокоило Алекса, который знал, что акуле, чтобы схватить добычу, приходится переворачиваться на спину, ибо ее пасть расположена в нижней части головы. И до тех пор, пока плавник виден, остаются надежды.

Откуда только силы берутся у человека!

Когда акула наконец решилась на нападение и начала настигать их сзади, когда плавник вдруг исчез, что означало, что акула уже перевернулась и готова схватить жертвы, штурман настиг перепугавшуюся Дороти, которая изменила своему стилю плавания и отчаянно лупила руками по воде, почти не продвигаясь вперед. Штурман обхватил одной рукой плечи Дороти и потянул ее за собой, сам пригребая только одной рукой — силы не только вернулись к нему, но и удесятерились.

И в тот момент, когда акула уже готова была схватить Дороти (хотя не исключено, что акула просто развлекалась и кушать ей не хотелось), вал, несший молодых людей, ударился о склон берега, закрутил их и потащил вперед, словно муравьишек.

Акула развернулась, и ее плавник, вновь показавшийся над волнами, стал медленно удаляться в сторону открытого моря, тогда как героев нашей повести волны выкинули на берег, захлебнувшихся, избитых и почти потерявших сознание.

Мужчинам, которые вбежали в воду, чтобы вытащить Дороти и Алекса, пришлось под руководством доктора делать пловцам искусственное дыхание, в чем, правда, не было нужды, ибо через минуту-две оба пришли в себя и принялись кашлять, корчиться на песке, выплевывая соленую воду. Прошло еще минут пять, прежде чем Дороти услышала, а главное, осознала, что ее хозяйка страшно сердится на нее за то, что она полезла в море, чуть не утонула и не попала на зуб акуле, а главное, что она чуть не утопила такого славного джентльмена и дворянина, как мистер Фредро, и сделала это, чтобы насолить хозяйке!

Регина была настолько сердита, что даже не сообразила, что ее горничная лежит на песке обнаженная, словно русалка или наяда, но доктор Стренгл снял с себя сюртук и прикрыл наготу девицы, прежде чем она очухается настолько, чтобы одеться и привести себя в приличный вид.

Что и случилось, как только Дороти пришла в себя.

А вот штурман Алекс, который уже сидел на песке, смог увидеть Дороти в виде наяды, насладиться этим прелестным зрелищем и был благодарен судьбе не только за то, что она спасла их, но и за зрелище, которое предстало его глазам.

Когда вечером они возвратились в Кейптаун — доктор и штурман на борт «Глории», а женщины в Компанейский дом, Дороти была слаба и попросила у Регины разрешения лечь. Та разрешила. Гнев ее уже миновал, да и происходил он не от нелюбви к Дороти, а, наоборот, от страха ее потерять. К тому же миссис Уиттли гордилась своим проявленным хладнокровием и предусмотрительностью и была уверена в том, что не прикажи она мужчинам спасти ее горничную, никто бы не успел ей на помощь.

Дороти заснула еще засветло, спала она долго, просыпалась в поту, вставала, пила воду и ложилась вновь. Госпоже пришлось самой раздеться и лечь спать, впрочем, та не сердилась.

Когда Регина заснула, ей снился полуобнаженный штурман Алекс, лежащий на песке.

Штурману снилась Дороти в образе наяды, и он вновь обнимал ее за плечи, спасая от опасности.

А Дороти снился треугольник акульего плавника.

Если бы под рукой оказался настоящий психоаналитик, он бы сделал вывод, что в образе плавника выступают опасности, которые окружили Дороти и ее подстерегают.

На следующий день госпожа разговаривала с Дороти сквозь зубы и велела отдыхать.

Дороти не обижалась — она была сама во всем виновата и понимала, что, не поплыви к ней штурман, вряд ли она лежала бы на войлочном матрасе в этой уютной голландской комнатке. Ее постелью было бы дно океана.

Воспользовавшись свободой, Дороти занялась штопкой и переделкой своих вещей, а после сытного обеда на кухне со слугами, половина из которых были черными, она решилась все же спросить у Регины разрешения сходить в город, благо торговая улица была недалеко, и купить кое-что из необходимых для путешествия вещей — на судне из-за того, что стирать приходилось соленой водой, вещи быстро приходили в негодность.

Дороти понимала, что после вчерашнего Регина могла запретить ей выход в город, поэтому шла по коридору осторожно, стараясь не шлепать домашними туфлями, а перед гостиной, выделенной для Регины хозяевами, остановилась, не решаясь постучать в дверь, — как бы не побеспокоить хозяйку, если та не одна.

Так и оказалось.

Регина разговаривала с каким-то мужчиной, и голоса неясно проникали сквозь закрытую дверь. Все же Дороти могла разобрать, о чем шла речь, и любопытство заставило ее прислушаться.

— Но не лучше ли им было ехать по берегу? — спросила Регина.

— Вы не совсем понимаете, — ответил хрипловатый мужской голос. — Бухта Бичхэд отстоит от Кейптауна на сто миль. Добираться туда по узкой и плохой дороге… Да вы же сами испытали на себе одну из местных дорог.

— У нас есть и похуже, — ответила Регина.

— Скакать четыре часа по такой дороге, да какие четыре — все шесть! — и обратно. Это нелегко и порой опасно. Там встречаются шайки беглых негритянских рабов.

— Но почему они не выбрали место поближе к городу?

— Потому что это слишком опасно. Места ближе к Кейптауну населены, и посланца могли заметить. У них все продумано, мэм. Это дьявольски хитрые паписты и революционеры!