Голубой горизонт - Уилбур Смит

– Готовится первая атака. – Им был виден блеск солнца на шлемах и копьях турецких солдат, собиравшихся под защитой рощи. – Мансур, я хочу, чтобы ты отправился на «Дух» и взял под свою команду оба корабля. Твои пушки будут прикрывать подходы к южной стене.

Позже Дориан наблюдал, как Мансур в шлюпке отправился на «Дух». Как только он ступил на борт, якоря подняли и корабли начали поворачивать. Под топселями они направились в глубину залива: Мансур впереди на «Духе», за ним Батула на «Мести».

Они медленно шли под легким ветерком по сверкающей воде, и свет, отраженный от белого песка на дне лагуны, окрасил их корпуса бирюзой. Дориан поглядел на юг и увидел первую волну турецких солдат, катящуюся по открытым полям к городским стенам. Он приказал поднять над минаретом красный флаг – условный сигнал близкого нападения. Дориан видел, как Мансур посмотрел на этот флаг. Отец помахал сыну рукой и показал на юг. Мансур в ответ тоже помахал. Его корабль продолжал движение.

Затем непосредственно под стенами корабли один за другим развернулись. Дориан видел, как раскрылись орудийные порты и высунулись стволы орудий, точно клыки оскалившегося чудовища. Высокая фигура Мансура перемещалась по орудийной палубе. Расчеты собрались у пушек, и Мансур по очереди разговаривал с ними.

Подходы к южной стене по-прежнему скрывал угол высокого каменного крепостного укрепления, но вот «Дух» немного повернул и продвинулся чуть ближе к берегу, и Мансур увидел картину нападения.

Турки собрались группами, каждая несла осадную лестницу. Турецкие солдаты смотрели на два небольших корабля, неожиданно показавшихся из-за городской стены. Турецкая пехота никогда раньше не сталкивалась с действием девятифунтовых корабельных орудий. Кое-кто из турок даже махал руками, и Мансур приказал морякам махать в ответ, чтобы развеять опасения солдат.

Все происходило неторопливо, как во сне. У Мансура было время пройти вдоль палубы и собственной рукой нацелить каждую пушку, поворачивая винты вертикальной наводки. Трудно было убедить моряков, что при максимальном угле возвышения порох не разорвет стволы. Корабль все ближе подходил к берегу, и Мансур краем уха слышал выкрики лотового:

– Глубина пять.

– Достаточно, – сказал Мансур и повернулся к Кумре. – Право руля!

«Дух» лег на новый курс, параллельный берегу.

– Вот сейчас мы проверим вкус господина Пандита Сингха, – прошептал Мансур, не опуская подзорную трубу. Пушки «Духа» были наведены на цель. Но Мансур ждал. Он знал, что самый тяжелый ущерб наносит первый залп. После него враг бросится в укрытия.

Они были так близко, что через стекла трубы Мансур видел отдельные звенья на кольчугах ближайших турков и черты лиц под офицерскими шлемами с плюмажами.

Он опустил трубу и снова прошел вдоль орудий. Все орудия нацелены, расчеты в ожидании приказа смотрят на него. Мансур высоко поднял в правой руке алый шарф.

– Огонь! – крикнул он и выронил шарф.

Кадем ибн-Абубакер и Эрминиус Котс, эта невероятная пара, стояли на скальном выступе и смотрели на южные укрепления города. Вокруг собралась их свита. Хотя в ее числе были и турецкие офицеры, Заян аль-Дин, возвысив этих двоих, отдал им руководство.

Они смотрели, как три колонны нападающих по двести человек в каждой приближаются к стенам. Солдаты несли осадные лестницы, а на плечах у них были бронзовые щиты, которые уберегут их от метательных снарядов и пуль: все это обрушится на них, когда они окажутся в пределах досягаемости. Сразу за ними в тесном строю двигались батальоны, которые должны были, использовав любую возможность, ворваться в город.

– Стоит потерять несколько сотен человек, если можно одним махом захватить город, – сказал Котс.

– Да, такие потери мы можем себе позволить, – согласился Кадем. – Через несколько дней придет еще одна часть флота, десять тысяч человек. Если сегодня потерпим неудачу, завтра начнем осаду.

– Ты должен добиться, чтобы твой почтенный дядя калиф привел из-за поворота корабли для блокады всей гавани.

– Он отдаст приказ, как только узнает об исходе первого приступа, – заверил голландца Кадем. – Не теряй веры, генерал. Мой дядя – опытный военачальник. С самого дня восшествия на Слоновый трон он ведет войны со своими недругами. Предательский мятеж пожирателей свинины, которых мы видим перед собой, – он показал на защитников городских стен, – единственное поражение, и потерпел он его из-за измены и интриг при собственном дворе. Больше такого не случится.

– Калиф – великий человек. Я никогда не утверждал иного, – торопливо заверил его Котс. – Мы повесим этих предателей на городских стенах, на их собственных кишках.

– С Божьей помощью, хвала Господу, – произнес Кадем.

В последние два года первая непрочная связь между ними превратилась в закаленную сталь. Джим Кортни своим ночным нападением вынудил их совершить ужасное путешествие, которое было бы не под силу слабым. Они прошли тысячи лиг по дикой местности, победили болезни и голод. Их лошади пали от голода и усталости или были убиты враждебными туземцами. Последний отрезок пути сквозь болота и мангровые леса, прежде чем снова выйти на берег, они проделали пешком. Там им попалась рыбацкая деревня. Ночью они напали на деревню и перебили всех мужчин и детей, а пятерых женщин и трех маленьких девочек убили только после того, как Котс и Удеман удовлетворили свою похоть. Кадем ибн-Абубакер держался в стороне от этой оргии. Женщины кричали и плакали, потом отчаянно крикнули в последний раз, когда Котс и Удеман перерезали им горло, а Кадем все это время молился на берегу.

Они сели в захваченные рыбацкие лодки – старые поношенные каноэ с выносными уключинами – и после трудного плавания пришли в гавань Ламу. И пали ниц перед Заяном в тронном зале его дворца.

Заян аль-Дин тепло встретил племянника. Он считал его мертвым и обрадовался вести о казни Ясмини. Как и обещал Кадем, калиф благосклонно отнесся к новому товарищу Кадема и внимательно выслушал рассказ о его безжалостности и воинских способностях.

Чтобы испытать Котса, он послал его с небольшим отрядом покорять последние крепости мятежников на африканском побережье. Калиф ожидал, что Котс, как и все предшествующие отряды, потерпит поражение. Однако Котс не посрамил своей славы и спустя два месяца привел на Ламу в цепях всех предводителей восставших. И лично в присутствии калифа вспорол им живым животы. В награду калиф пожаловал ему половину лакха золотых рупий из добычи и позволил выбрать лучших рабынь из числа захваченных. Потом он присвоил Котсу звание генерала и поручил командование четырьмя батальонами своей армии, которые собрал для нападения на Маскат.