Страсть - Федор Раззаков

Валерий ЗОЛОТУХИН

В первый раз Золотухин влюбился, когда ему было десять лет. Он тогда лечился в санатории в Чемале, на Алтае (у него был туберкулез коленного сустава), и влюбился в пышногрудую медсестру. Чтобы привлечь ее внимание, прикованный к кровати Золотухин орал громче всех, за что и получал от нее по самое «мама не горюй». Но он не обижался: наоборот, даже радовался, что медсестра хоть таким образом обращает на него внимание.

Вернувшись в свою деревню и возобновив учебу в школе, Золотухин вскоре влюбился в одноклассницу Свету Шматову. Она была дочерью первого секретаря райкома партии, поэтому в нее влюблялись все мальчишки в классе. Золотухин не стал исключением, однако Света относилась к нему с жалостью (как-никак мальчик на костылях), но без любви.

Потом Валерий влюбился в девушку из соседней школы. Ее звали Клава. По словам Золотухина: «Не знаю, что это было, но я смотрел на нее, как кот на сметану. Мне почему-то хотелось оказаться с ней наедине в бане, залезть вместе на печку под шубу, в общем, быть с ней там, где тепло. Я даже свой рассказ «Пляши, брат, пляши» посвятил этой девушке:

«…Посидеть с ней на бревнах, подышать запахом ее и поговорить под луной о том, какие у них могут быть дети. И под эту тему по ее «богатству» невзначай дрожащей рукой проехаться и схлопотать по руке, но уже с опозданием, конечно. И опять заговорить зубы луной, стихами, клятвами до гроба, и еще, еще рукой в разведку.

А богата Кланя была везде, что сзади, что спереди, будто наворовала туда чего не в меру. И коса-змея курчавая в руку толщиной до самой развилки, что в конце спины, стекала. Как брал Володя Кланю за теплую подмышку, как чуял он Кланино количество, так судорога по телу, ровно молния, пробегала, язык немел и глаза туманом застилались…»

Но мы с Клавой даже не целовались. Я только мечтал об этом и ходил за ней по пятам… на костылях. Моя мама меня всегда корила: «Зачем ты, сынок, себе и ей голову морочишь? Она замуж хочет, а тебе еще учиться надо. Погляди на нее. Разве ты ей нужен? Ей нужен здоровенный мужик, а ты даже росточком до нее не дотягиваешь. Не обижайся, сынок, и не смеши людей. Не пахать тебе эту пашню, твои жены еще в постельки писают. Да и хомут-то не торопись на себя надевать. Успеют еще наездиться на тебе». Мама мне все время твердила о том, что сначала надо высшее образование получить, а потом о женитьбе думать. Потом приехал какой-то курсант на побывку и отвадил меня от моей Клавки. Да и ей-то особенно не хотелось с моими костылями возиться…»

Первый сексуальный опыт Золотухин приобрел в 16 лет все в той же родной алтайской деревне. Первая женщина была намного старше – просто в его возрасте он не имел права отставать от дружков.

В 1958 году Валерий окончил школу с золотой медалью и сообщил родителям, что собирается ехать в Москву «поступать на артиста». И хотя те практически не верили в успех сына, Золотухин уехал и на самом деле поступил в ГИТИС, на отделение музыкальной комедии.

Во время учебы в театральном институте будущий артист был, наверное, самым чудаковатым студентом на курсе. (Первыми красавцами считались там Владимир Коренев и Юрий Васильев.) Одевался он «хрен знает как» (по его словам) – короткие штаны и несусветный пиджак. Когда он в таком виде приходил в ресторан ВТО, с ним не соглашалась танцевать ни одна девушка. А он по этому поводу особо и не переживал. Думал: «Ну, суки, вы же не знаете, кому отказываете! Придет время – локти будете себе кусать!» И ведь прав оказался. Вскоре девушки и впрямь стали на него «западать», угадывая, видимо, за его далеко не ален-делоновской внешностью яркий талант и обаяние. Вот тогда уж Золотухин отыгрался! Правда, сексом ему приходилось заниматься в самых неподходящих для этого местах. По его словам: «Самое экстремальное место – в тамбуре поезда. Это было в юности. Чтобы устроить светомаскировку, мне пришлось рукой разбить плафон вместе с лампочкой. Плафоны в поездах крепкие, на таких шальных, как я, рассчитаны, но желание было велико, поэтому я его разбил. Руку всю изрезал, кровь хлестала фонтаном, одежду испачкали, но это только больше возбуждало. Да и вообще самый яркий секс там, где могут застукать: за кулисами во время спектакля, в самолете…»

В ГИТИСе Золотухин был влюблен сразу в двух девушек – Альбину Овчаренко и Нину Шацкую. Однако Шацкая была писаная красавица, и шансов расположить ее к себе у Золотухина не было никаких. Поэтому он стал встречаться с Альбиной, которая отнеслась к нему более снисходительно. Однажды девушка повела Валерия в Большой театр на «Травиату», но там ее кавалер оконфузился: во время спектакля он… заснул. Проснулся только после того, как зал уже опустел, причем разбудила его не Альбина, а уборщица (Альбина, видимо, была в шоке и ушла одна).

После Альбины Золотухин переключил свое внимание исключительно на Шацкую и все-таки добился своего – она его заметила. Вот как об этом вспоминает сам Валерий Золотухин:

«Она была у нас первой красавицей. За ней, например, ухаживал один студент, так однажды она заставила его прыгать на одной ноге от ГИТИСа до ее дома – в район сегодняшнего спорткомплекса «Олимпийский». И он допрыгал!

Для меня же она была совершенно недосягаемой. Я это понимал и потому еще больше ее ненавидел. Но все-таки мы сошлись. Я был секретарем комсомольской организации, а она – прогульщицей. Однажды Шацкая попросила у меня какую-то лекцию, а я ответил: есть, но надо идти в общежитие. Согласилась. А общежитие – это, между прочим, кова-арный плацдарм! Тогда я поставил вопрос еще лучше: целоваться будем? Будем, говорит.

О коньяке я тогда даже не подумал: наш роман был связан с сушеными бананами. Началось все с того, что мы стали их поедать… с разных сторон. А потом Нина не приходила в институт дня три: до того нацеловались, что нанесли друг другу почти что физические увечья – губы были искусаны до крови. Правда, тогда только этим и обошлось…

Затем она сама пригласила меня встретить с ней Новый год в Павловском Посаде. Мы долго ходили по этой деревне – елки, огни, сугробы, любовь… Вернулся я оттуда уже мужем… А 14 февраля 1963 года мы расписались. Потом я познакомился с ее матерью: пришел к ним домой в своих коротких штанах, в кургузом пальто. Нина сказала: «Мама, это мой муж…» Мать заплакала, я принял это на свой счет. Но сейчас понимаю, что заплакала она не столько от моего вида, сколько от заявления дочери.

Теща пошла в магазин, купила бутылку «Старки», мы ее выпили, а потом ушли с Ниной в общежитие, где и прожили четыре года…»

В 1963 году молодожены окончили ГИТИС и предприняли попытку работать вместе: вдвоем пришли в труппу Театра имени Моссовета. Однако руководство театра согласилось взять только Валерия. Но и его пребывание там длилось недолго – в 1964 году он случайно увидел спектакль Ю. П. Любимова «Добрый человек из Сезуана», был потрясен и, как результат, попросил места в Театре драмы и комедии на Таганке. В 1965 году Золотухин был принят в его труппу вместе с женой, Ниной Шацкой. Первой ролью Валерия на сцене Таганки стал Грушницкий в «Герое нашего времени».