Черный Ферзь - Михаил Савеличев

— Тогда понятно, — вздохнул Сворден Ферц.

— Понятно? Что вам понятно? — с изрядной долей неожиданной враждебности спросил Господь-М.

— Ну… сами же сказали… реликтовое головоногое… — залепетал (иного слова и не подберешь) Сворден Ферц, как бы со стороны воспринимая это свое лепетание и становясь противным самому себе.

— Понять значит упростить, — сказал Господь-М. — Обнаружили Ктулху и свалили на него грехи человеческие. Видите ли, странное в истории то, что к самым тяжким преступлениям оказались наиболее склонны, скажем так, неординарные люди. Островок-то числился творческим раем. Там и впрямь творилось по особенному легко, — последнее, как показалось Свордену Ферцу, Господь-М процитировал с чьих-то слов. — Но за такое приходилось расплачиваться…

— Разбивать череп другу из-за рубашки?

— Или свой череп из-за слишком горячей воды в ванной.

Разговор ненадолго замер, как замерла жизнь лугоморья в надире мирового света. Тишина сгустилась огромными серыми хлопьями, оседавшими на водную гладь с совершенно невозможными звуками, что порождались воображением, так не терпящем пустоты.

Свордену Ферцу за плотным пологом беззвучия почему-то пригрезились индустриальные шумы невообразимо древней фабрики по штамповке кольчуг. Именно так. Фабрики по штамповке кольчуг. Огромные прессы, шумно втягивающие пар перед тем, как обрушиться на наковальню, куда с не меньшим грохотом, лязганьем, скрипом грубо склепанные из тронутого ржавчиной железа манипуляторы на конной тяге швыряли багровеющие заготовки.

А если специалистам по спрямлению чужих исторических путей понадобятся каменные ножи и палки-копалки, то чудом Полудня возникнут заводы по производству каменных скребков, каменных топоров и суковатых дубин, спрямляющих доисторические пути первобытных племен ничуть не хуже дьявольски чистейших золотых с носатым профилем Безобразной Герцогини.

— Знаете, что такое заккурапия? — спросил Господь-М.

— Вместилище какое-то… — Сворден Ферц потер пальцем переносицу. — Для бумаг… для документов! Вместилище для документов, господи!

— Для особо важных документов, — уточнил Господь-М. — Но это уже более поздние наслоения и искажение первоначального смысла. Этимологически данное слово означает вместилище души.

Нечто странное мелькнуло в памяти Свордена Ферца, отблеск прозрения, что ли, но он не успел поймать его в фокус внимания, отчего тень вновь канула в океан забвения.

— Так вот, по местным верованиям заккурапия весьма ограничена в своей вместимости и поэтому может содержать души строго определенных размеров. То, что не укладывается в данные размеры, рвется, уничтожается, пускается по ветру, — Господь-М помахал рукой, изображая разлетающиеся кусочки души. — Поэтому воспитание есть ничто иное, как дополнительные листочки, которые мы исписываем и вкладываем в эту самую заккурапию. Но поскольку вместить в душу нечто сверх ее объема невозможно, то кое-что приходится выкидывать.

— Любопытно, — пробормотал Сворден Ферц. — И что же тут плохого?

— Плохого? — переспросил Господь-М. — Кто здесь говорил о плохом? — с некоторым юродством он завертел головой, отыскивая неведомого провинившегося. Затем помолчал, выводя мундштуком спиральные узоры по серому пеплу. — Впрочем, вы правы. Ежели где-то чего-то прибавится, то обязательно где-то чего-то убавится. Добавляем воспитанности, убавляем таланта. Впихиваем добро, пускаем по ветру волю. Кто человечеству более ценен? Человек воспитанный или просто… просто человек? Со всей его онтологической поврежденностью, но и с его волей, дарованиями?

— Все это гипотезы, — ответствовал строго Сворден Ферц. — Вернее, мракобесие. Из одного слова каких-то там племен делать столь глубокие выводы. Классическая ошибка логического обобщения. Софизм. Вспомните Проповедника… Одного его достаточно опровергнуть ваше утверждение, что человек воспитанный — творческий импотент.

— Проповедник, — покивал Господь-М. — Конечно же, Проповедник… А что, позвольте спросить, вы знаете о Проповеднике?

— Ну… — Сворден Ферц запнулся. — Ну и вопросик! Как если бы верблюда спросить — что у него кривое, а он в ответ — а что у меня вообще прямое? Это же общеизвестно… Человек долго работал над собой… Количество перешло в качество… Об этом горы написаны!

— И горы еще напишут, — в тон ответил Господь-М.

— У вас на этот счет другое мнение.

— У меня на этот счет достоверные знания, — возразил Господь-М. — Положено, как небожителю.

— Поделитесь, — предложил Сворден Ферц.

— Ну, во-первых… — Господь-М сделал драматическую паузу. — Во-первых, не было никакого перехода количества в качества. Просто в один прекрасный момент Проповедник стал… хм… Проповедником. Вот так, — щелкнул пальчиками человечек. — Все остальное — тайна личности.

— Ага. Чтобы стать великим, надо сойти с ума…

— В определенном смысле, — согласился Господь-М. — Но нам беспокоиться не о чем. Мы с вами вполне воспитанные и разумные люди. Наши заккурапии вмещают именно то, что вмещают.

— Чувствую недовольство в ваших словах.

— Помилуй бог! Какое может быть недовольство?! — недовольно воскликнул, скоморошествуя, Господь-М. — Нам, небожителям, не пристало горевать о недостатке необратимых поступков на вверенной территории. Высокая Теория Прививания почти окончательно облагородила джунгли человеческого общества, превратив даже самые ядовитые растения в окультуренные и безопасные. Не скажу, что мы достигли уровня божественного замысла в произрастании райских кущей, но уже близки к этому. Так, маячит пару облачков на горизонте…

— Порой облака предвещают бурю, — глубокомысленно сказал Сворден Ферц. — Послушайте, а ведь есть люди, у которых эта ваша заккурапия очень даже изменяется!

— Наконец-то, — пробормотал Господь-М.

— Возьмите, например, специалистов по спрямлению чужих исторических путей… — Сворден Ферц осекся. — Вы… вы знаете?

Господь-М не ответил. Каким-то чудом он уже стоял на ногах, сжимая Естествопытатель, и напряженно всматривался в мировой свет. Ничего там еще, естественно, не было, ни проблеска, ни намека, лишь чернела безобразная клякса, но человечек казался весьма напряженным и обеспокоенным. Так замирает охотничий пес, почуяв опасного зверя. Сворден Ферц замер, вглядываясь в ту же сторону, что и Господь-М.

Поначалу ему показалось — зрение подводит. В амебоподобном пятне мирового света обнаружилось слабое, еле заметное шевеление, вернее даже не шевеление, подразумевающее некую хаотичность, а вполне себе целенаправленное движение чего-то полупрозрачного, ворсистого. Так иногда особое сосредоточение взгляда позволяет рассмотреть на собственной роговице налипшие крошечные пузырчатые пылинки, волоски, составленные из нескольких полупрозрачных клеточек, которые однако быстро исчезают, скатываясь по влажной пленке глаза.