В прятки с отчаянием (СИ) - "AnnysJuly"

Зейн, вплетая ладонь в волосы девушки, резко подался вперед и впился в ее рот так исступленно, что Тания удивленно охнула. На этот раз поцелуй вышел до болезненности сумасшедшим, распаляющим, необузданным. Рваные вдохи пытались напитать тело кислородом, но казалось бесполезно было надеяться на это, из помещения будто выкачали весь воздух, и приходилось наполнять легкие с запасом, а потом расходовать его помалу, чтобы не задохнуться от охватившего их обоих раскаленного вожделения, витавшего в воздухе и толкавшего на безумные поступки. Зейн обхватил девушку, тесно прижав ее к себе, будто она вдруг почему-то надумала отстраниться, но Тания настолько обомлела от такого напора, что сейчас вряд ли была способна на какие-то действия, кроме бессознательных.

Их первые поцелуи на базе были осторожными, тщательно контролируемыми, продуманными, словно он проводил эксперимент или опыт. Наверное, так и было, хоть это и не отменяло того, что они были потрясающе сладкими и незабываемыми. Сейчас он целовал ее страстно, так, как это делал бы человек, а не безупречный, пылко, горячо, до необратимости эмоционально. Было в этом поцелуе все что угодно, только не контроль, которого лишились они оба, забыли вообще, кто они, зачем они здесь.

Весь их мир сейчас сконцентрировался на бешеных движениях губ, то прихватывающих, то посасывающих, которые становились все откровеннее и глубже с каждой минутой; между ними разгоралась полыхающая, затопляющая сознание чувственность, вызывая потаенные и неприкрытые желания. Сплетение тел, казалось, вплавленных друг в друга, просило еще большего соития, и, обнимая мужчину, привлекая его к себе все теснее, Тания всем своим существом чувствовала отклик на свой порыв. Зейн пытливо изучал тело девушки, поглаживая и исследуя каждый изгиб, пока язык оккупировал ее рот уже совсем невоздержанно, жарко вплетаясь и напористо лаская, собирая по крупицам новые для себя ощущения.

Ладошки Тании, неистово оглаживая его чуть колючие щеки, то спускались на плечи, то снова поднимались, совершенно не подчиняясь девушке. Она не помнила, чтобы когда-нибудь хотела кого-то с такой силой, забыла обо всех своих терзаниях, о том, что так долго сохла по Ризу… Сейчас все было неважно, она чувствовала только его губы, ненадолго оторвавшиеся от ее рта, чтобы дать ей вдохнуть, спускающиеся влажными горячими поцелуями на шею, заставляющие блаженно прикрыть глаза, наслаждаясь его ласками. Она таяла под его руками, мнущими ее грудь сквозь тонкую ткань рубашки; опаляющие, сбитое напрочь дыхание Зейна, сочные звуки прихватывающих кожу губ, его запах, ужасно мужской, почти животный от похоти — все это въедалось, вплавлялось прямо под кожу, растекалось по венам жарким пламенем, заставляя девушку трепетать, и от всего этого ей казалось, что она сейчас сойдет с ума, вот прямо сию секунду…

Какая-то мысль в глубине сознания навязчиво мешала Зейну полностью погрузиться в непривычные ощущения. То, что он делал с девушкой, было примитивно до отвращения, но, к его ужасу, ему нравилось это, да что там, просто поглощало с каждой минутой все сильнее, полностью лишало рассудка, заставляло желать чего-то большего…

— Тания, — прошептал он, не отрываясь от ее кожи, поднимаясь все выше и добираясь до маленькой мочки, — как ты это делаешь? Как ты подчиняешь себе? — звук его голоса, низкого и глубокого от охватившей его страсти, рассыпал по ее коже миллионы покалывающих искр, а припухшие губы, шепчущие на ухо, и горячее дыхание закручивали тугой узел вожделения все сильнее и слаще…

— Пожалуйста, я так хочу тебя, — выдохнула она, даже не разобрав, что он там у нее спросил. — Я не могу больше, не заставляй меня умолять…

Зейн, с силой выдохнув сквозь сжатые челюсти, подхватил ее на руки, уже отбросив попытки понять, как она смогла за такое короткое время полностью захватить его волю. Сознание девушки было настолько откровенным, а мысли далеко не невинными, что все его тело пробила ощутимая дрожь и не в силах больше терпеть эту невозможную пытку, мужчина опустился со своей ношей на скамью, за неимением ничего другого поблизости. Устроив девушку у себя на коленях, он снова нашел ее губы, совершенно отчетливо понимая, что все, чего бы он хотел, чтобы это не заканчивалось. Да и не смог бы он сейчас остановиться, когда она сжала его бедра коленями с двух сторон, взяла в ладошки лицо, и нависая над ним сверху, отвечала на его поцелуи, совершенно завладев его взбудораженным сознанием. Руки Зейна поглаживали ягодицы и, сминая мешавшуюся ткань, забрались под нее, обнажая вожделенную кожу, мгновенно откликающуюся ощутимым ознобом на его прикосновения.

Тания уже мало что соображала, она чувствовала, что стоит ему войти в нее, как она взорвется, ее просто разметает по комнате тысячей маленьких разноцветных осколков. Зейн вдруг отстранился, ощупывая взглядом ее лицо, и Тания, распахнув глаза, поразилась тому огню, что полыхал на глубине серых океанов. Он хотел ее, и сейчас он был совершенно обычным, от восковой маски не осталось и следа…

— Ты, правда, этого хочешь? — жарко прошептал он ей в губы, мечтая только об одном, чтобы она и не подумала все это остановить.

— Ты же знаешь… Я чувствую тебя в своей голове, — тихо проговорила она, щекоча губами его кожу. «Как же он хорош», — нон-стопом билось в ее сознании мысль, а мир Зейна сузился до одной-единственной точки — лицо девушки, которое сейчас невероятно преобразилось и казалось ему удивительно прекрасным. Он знал, что это все игры разума, всего лишь гормоны, химия организма, чего не должно быть, но это было, и то что он сейчас испытывал, едва ли не самое лучшее, что происходило с ним в жизни…

— Я могу уйти… — то ли подумал, то ли все-таки сказал вслух мужчина, прикрывая глаза, когда ее губы спускались по соленой коже, а язык щекотал за ухом, окатывая его невероятными волнами блаженства.

— Нет… — она, задыхаясь, облизала вспухшие от безумных поцелуев губы, — я хочу, чтобы ты вошел в меня… полностью, — выдохнула она ему в ухо, уже даже не стараясь дышать ровнее, заметив, что от ее шепота Зейн еще больше подался навстречу к ней, слегка вздрогнув и пытаясь схватить пропущенный вдох ртом.

— Черт, — выцедил сквозь зубы безупречный, тяжело сглотнув, а Тания улыбнулась, чувствуя его прожигающее напряжение прямо через одежду, которая казалась совершенно ненужной преградой к вожделенному телу, и удивлялась, почему на них все еще эти мокрые тряпки?

Зейн немедленно сорвал с нее рубашку, разглядывая ее немного растерянно из-за поглотивших его сознание совершенно неведанных эмоций. Девушка задохнулась, утонув в объемных, почти полностью затопивших радужку зрачках, она не знала, как все это понять, а он притянул ее к себе, и целовал так, что думать больше ни о чем не хотелось. Цепочка влажных поцелуев снова спустилась на шею и дальше, подбираясь к груди, заставляла Танию выстанывать его имя раз за разом…

— О, Зейн, пожалуйста, пожалуйста… — и только мощная грудина под ее ладошками вздымалась, выпуская наружу низкие приглушенные стоны, когда его губы обхватывали нежный, мгновенно затвердевший, маленький сосок.

Непроизвольно выгнув спину, Тания откинула голову назад, подставляясь под его ласки, растворяясь в своем желании, и едва заметно шевельнула бедрами, чтобы еще раз ощутить взвинченность Зейна. Он желал ее, прямо сейчас, сию секунду, непроизвольно вжимая девушку еще сильнее, до хруста, до боли вплавляя ее в себя и ничего больше не соображая… Пальцы наткнулись на маленькую полоску ткани, которая безжалостно удалилась с тела за ненадобностью, обнажая девушку перед мужчиной всецело. Крепко сжав челюсти и снова позабыв, как сделать вдох, он оглядел ее всю, и, облизал пересохшие губы, тяжело выдыхая горячий воздух из приоткрытого рта.

Тания видела, как изнывало его тело от возбуждения, видела нетерпение в глазах и некоторую робость в действиях, будто он не готов был завершить начатое. Решив, что пора брать дело в свои маленькие ручки, она быстро справилась с поясом его брюк и высвободила член, пробежавшись по нему пальчиками, заставляя мужчину неизбежно дрожать от их нежного напора. Он был горячий и просто каменный от прилившей к нему крови, когда она, направив его в себя, села сверху так резко, позволяя проникнуть на всю длину, что Зейн вцепился в ее бедра ладонями, крепко прижимая к своему телу. Сладкий миг, какие-то секунды, которые срывали крышу напрочь, погружали в неизвестные, но до чертиков острые ощущения…