Песнь крови - Энтони Райан

Ваэлин сплюнул пыль из пересохшей глотки и отхлебнул воды из фляжки.

– Долго еще? – спросил он, с отвращением слыша свой дребезжащий голос. Он знал, что вид у него сейчас не самый вдохновляющий: глаза глубоко запали от усталости, лицо бледное и липкое от пота. Ваэлин видел озабоченность в глазах братьев и неуверенность на лицах графа Марвена и прочих военачальников. «Сомневаются, способен ли я командовать, – решил он. – Возможно, не зря сомневаются».

– Минимум две недели, – ответил Каэнис. – Дело пошло бы быстрее, если бы мы могли привлечь горожан.

– Нет, – настойчиво ответил Ваэлин. – Если мы хотим править этим городом, нам нужно добиться доверия горожан. А совать им в руки лопаты и принуждать к изнурительному труду – не лучший способ это сделать.

– Мои люди пришли сюда сражаться, милорд, – сказал граф Марвен. Он говорил небрежным тоном, однако Ваэлин видел его оценивающий взгляд. – Не солдатское это дело – в земле ковыряться.

– Я бы сказал, самое что ни на есть солдатское, милорд, – ответил Ваэлин. – Что касается сражений – не тревожьтесь, этого они вскоре отведают сполна. Скажите недовольным, что я разрешаю им уйти. Отсюда до Унтеша всего шестьдесят миль пустыней. Быть может, там они смогут сесть на корабль, который доставит их домой.

Накатила волна усталости, и Ваэлин прислонился к зубцу стены, чтобы скрыть, что у него подкашиваются ноги. Груз обязанностей командующего, со всеми мелкими заботами союзников и подчиненных, раздражал его все сильнее. Раздражение было тем острее, что песнь крови продолжала настойчиво звать его к голосу и мраморной глыбе. Ваэлин знал, что это где-то здесь, в городе.

– Вам дурно, милорд? – подчеркнуто осведомился граф Марвен.

Ваэлин устоял перед искушением двинуть нильсаэльца в рожу и обернулся к Брену Антешу, коренастому лучнику, командующему кумбраэльскими стрелками. Это был самый молчаливый из командиров, на советах он почти не раскрывал рта, а когда Ваэлин распускал совет, Брен уходил первым. Выражение лица у него постоянно оставалось замкнутым и настороженным, было очевидно, что он не нуждается ни в их поощрении, ни в их принятии, однако если он и испытывал негодование оттого, что ему приходится служить под началом человека, которого кумбраэльцы до сих пор называли Темным Мечом, он это тщательно скрывал.

– А что ваши люди, капитан? – спросил у него Ваэлин. – Тоже жалуются на тяжелую работу?

Выражение лица у Антеша не изменилось. Он ответил, по всей видимости, цитатой из Десятикнижия:

– Честный труд приближает нас к любви Отца Мира.

Ваэлин хмыкнул и обернулся к Френтису:

– От дозорных ничего не слышно?

Френтис покачал головой:

– Ничего, брат. На подходах все чисто. И в холмах ни разведчиков, ни шпионов.

– Может быть, они все-таки направятся на Марбеллис, – предположил лорд Аль-Кордлин, командир тринадцатого пехотного полка, известного как Синие Сойки, из-за лазоревых перьев, нарисованных на их кирасах. Аль-Кордлин был крепко сбитый, но несколько нервозный человек, и рука у него до сих пор висела на перевязи – ее ему сломали при Кровавом холме, где Аль-Кордлин потерял треть своих людей в жестокой схватке на правом фланге. Ваэлин подозревал, что Аль-Кордлин совсем не рвется в бой, и Ваэлин его понимал.

Он обернулся к Каэнису:

– Как дела с губернатором?

– Он сотрудничает, но не особо этим доволен. Пока что он держит народ в узде. Он выступил с речью перед торговой гильдией и перед городским советом, уговаривая их сохранять спокойствие. Он утверждает, что суды и сборщики налогов работают настолько исправно, насколько можно ожидать в подобных обстоятельствах. Торговля, конечно, встала. Как только распространилась весть, что мы взяли город, большинство альпиранских судов вышли в море, а остальные отказываются поднимать паруса и грозятся поджечь корабли, если мы попытаемся их захватить. Однако воларцы и мельденейцы вроде бы готовы воспользоваться открывшимися возможностями. Цены на пряности и шелк заметно выросли, а это значит, что в Королевстве они, по всей вероятности, выросли вдвое.

Лорд Аль-Трендиль, командир шестнадцатого полка, раздраженно фыркнул. Ваэлин, опасаясь обвинений во взяточничестве, запретил армии каким бы то ни было образом вмешиваться в дела местных торговцев, жестоко разочаровав тех немногих аристократов из своей свиты, у кого водились свободные деньги и имелся нюх на прибыль.

– А как насчет припасов? – спросил Ваэлин, решив не обращать внимания на Аль-Трендиля.

– Припасов у нас под завязку! – заверил его Каэнис. – Их хватит минимум на два месяца осады, а если урезать пайки, то и дольше. Воду в городе берут в основном из колодцев и родников, находящихся внутри городских стен, так что от жажды мы тоже не умрем.

– При условии, что горожане их не отравят, – сказал Брен Антеш.

– Верно замечено, капитан.

Ваэлин кивнул Каэнису.

– Выставить охрану у основных колодцев.

Он выпрямился, обнаружив, что головокружение немного отступило.

– Встретимся снова через три дня. Благодарю за внимание.

Командиры разошлись. Каэнис с Ваэлином остались на стене одни.

– Ты в порядке, брат? – спросил Каэнис.

– Немного устал, только и всего.

Он окинул взглядом бездорожную пустыню. Горизонт дрожал в полуденном мареве. Ваэлин понимал, что в один прекрасный день он посмотрит в ту сторону и увидит перед собой альпиранское войско. Единственный вопрос – когда именно. Дадут ли они ему достаточно времени, чтобы выполнить свою задачу?

– Ты не думаешь, что Аль-Кордлин может быть прав? – спросил Каэнис. – Владыка битв сейчас осаждает Марбеллис, и это самый крупный город на северном побережье.

– Убийца Светоча не в Марбеллисе, – сказал Ваэлин. – Владыка битв хорошо продумал свои планы. Он сможет беспрепятственно взять Марбеллис, пока императорская армия будет разбираться с нами. Не надо питать иллюзий.

– Мы выстоим, – со спокойной уверенностью ответил Каэнис.

– Твой оптимизм делает тебе честь, брат.

– Этот город нужен королю для того, чтобы осуществить свои планы. Это лишь первый шаг на славном пути к Великому Объединенному Королевству. Со временем земли, которые мы отвоевали, сделаются пятым фьефом Королевства, находящимся под покровительством и правлением короля Януса и его потомков, свободным от невежества былых предрассудков и угнетенного существования по прихоти императора. Надо выстоять.

Ваэлин попытался было найти в словах Каэниса иронию – но нет, в них была лишь все та же слепая преданность королю. Не впервые Ваэлин испытал искушение рассказать брату всю правду о своих встречах с Янусом: ему было любопытно, выдержит ли преданность Каэниса старику откровения о том, каков он на самом деле. Но он, как всегда, промолчал. Эта преданность была сутью Каэниса, она служила ему защитой против множества недомолвок и обманов, которыми изобиловало их служение Вере. Откуда в Каэнисе эта преданность, Ваэлин понять никак не мог, однако же ему не хотелось лишать брата этой защиты, пусть и иллюзорной.