Общая психопатология - Карл Ясперс

(а) Осознание возможностей словесного описания

Язык предоставляет богатейшие возможности для характеристики человеческой природы. Согласно подсчетам Клагеса, в немецком языке есть 4000 слов, обозначающих понятия из области психического и относящихся к различным аспектам личности; он, несомненно, прав, указывая, что бесконечно тонкие нюансы всех этих разнообразных терминов теряются при их обыденном употреблении и нуждаются в осознанном оживлении. Если психолог, занимающийся анализом психических механизмов, вынужден иметь дело с крайне бедным набором терминов, то в области характерологии проблема состоит скорее в обратном — ибо из существующего многообразия чрезвычайно сложно выбрать именно те слова, которые лучше других отражают по-настоящему фундаментальные отличительные признаки личности. Никакая всеобъемлющая, общезначимая система характерологии невозможна; но в наших силах, должным образом проработав имеющиеся в нашем распоряжении анализы, освоить язык поэтов и мыслителей и тем самым достичь определенной степени психологического постижения через непосредственное понимание. Только таким путем мы сможем прийти к более или менее точной формулировке понятого, что научит нас гибкости, осторожности и непредвзятости. Мы сможем осознать, что язык, действующий, по существу, бессистемно, тем не менее проникнут неисчерпаемым богатством систематизирующих возможностей. Как правило, язык незаметно, исподволь управляет любым психиатрическим описанием — независимо от того, насколько оно содержательно, — и пронизывает своими смыслами все аспекты ценностных суждений из области социологии, морали, эстетики, а также количественные оценки осуществления способностей; он определяет пути формирования понятий из области психологии экспрессии и физиогномики. Осознание функции языка равносильно постоянному напоминанию о бесконечности человеческой природы.

Искусство характерологического описания и анализа личности не поддается методологической разработке и не может быть развито путем обучения; оно зависит от степени владения языком и, следовательно, от духовных течений, реально существующих в каждый данный момент времени. Оно меняется вместе с общей системой ценностей и мышления и, в особенности, с многообразием возможных человеческих переживаний.

(б) Характерология и понимающая психология оперируют одним и тем же понятийным аппаратом

Можно утверждать, что любая понимающая психология есть характерология (исследование личности) — в той мере, в какой она занимается только связями, понятными в терминах человека в целом, и стремится к постижению неповторимой специфики отдельно взятого индивида.

Согласно фундаментальной схеме (преобладание которой обеспечивается, так сказать, автоматически, как нечто само собой разумеющееся), в качестве основы того, что доступно пониманию, выступают определенные постоянные «свойства» («Eigenschaften»). При этом личность (характер) рассматривается как сумма этих свойств или как психологически понятные связи между ними. Свойства составляют постоянную, длящуюся во времени основу. Отдельные установки мыслятся как производные сочетаний этих свойств; сочетания же находятся в состоянии беспрерывной, изменчивой игры. Избежать подобного способа языкового выражения трудно; но, будучи принят в качестве концептуальной основы для исследования личности, он уводит на ложный путь. Он отнимает у характера всякую подвижность и, что еще хуже, не дает представления о диалектике противоположностей, свойственной всему тому, что доступно психологическому пониманию.

Предположим, что мы хотим понять целостный, внутренне завершенный характер как некоторое сочетание свойств; это означает, что мы хотим узнать, какие свойства личности следует понимать как предустановленные противоположности, какие свойства должны пониматься как связанные друг с другом или взаимоисключающие; все это обогащает нас примечательным в своем роде опытом, который неизбежно приводит нас к мысли о недостижимости поставленной цели. В любой понимающей психологии один из полюсов любой пары оппозиций понятен в той же мере, что и другой; соответственно, противоположности находятся в прямой связи друг с другом. Любое доступное пониманию проявление жизни осуществляется во взаимодействии противоположностей. Можно сказать, что предмет нашего понимания умирает в тот самый момент, когда мы односторонне фиксируем только один из его полюсов. Сила живого состоит не в ограниченной односторонности, а в объединении противоположностей, в преодолении их через интеграцию. Так, храбрость состоит в преодолении страха; если же человеку нечего бояться, он уже не может считаться храбрым.

Вследствие этого фундаментального соотношения контрастирующих полюсов все идеальные типы «свойств» и характеров стремятся к распаду на пары противоположностей. Если эмпирический характерологический анализ отдельного человека в его постоянном развитии в любой момент может служить подтверждением сказанного Гете: «Он не книга, плод умствования, а человек со всеми своими противоречиями», то теоретические построения, от которых неизбежно зависит эмпирическое исследование, не содержат ничего, кроме пар противоположностей. Это означает, что построения, о которых идет речь, суть не реальные характерологические типы, а сконструированные идеальные типы, с помощью которых мы иногда можем лучше понять отдельные связи. Они имеют отношение к точкам зрения на понимание, но не к субстанции бытия. Такие характерологические построения — если только они и вправду отражают реалии человеческого бытия — никогда не бывают завершенными. Каждая теоретическая конструкция из области характерологии — не окончательный диагноз сущности данного человека, а своего рода призыв, обращенный к каждому, кто хочет понять других и себя, по возможности внимательно отнестись к свободе потенциального «Я». Все «абсолютное» — то есть окончательно установленное — указывает на достижение нами той границы, за которой кончается наше понимание. Сущность человека в применении к его будущему в принципе не поддается надежному и окончательному определению; после того как то или иное реальное проявление этой сущности отошло в прошлое, нам остается только ретроспективно фиксировать его, отвлекаясь при этом от всякого рода случайных факторов и моментов, связанных со свободным принятием решений. Личность (характер) никогда не достигает окончательного завершения — иначе человек выродился бы в своего рода автомат, то есть в безжизненное, лишенное потенции, однобокое, неспособное к развитию существо.

Следовательно, характерологическое мышление, при посредстве выдвигаемых ad hoc предположений о «свойствах», возвращает нас к слиянию этих «свойств» в движущийся поток доступных пониманию взаимосвязей. Характерологии, однако, никогда не удастся избавиться от своего коренного недостатка, который заключается в сведении качественно определенной сущности (Sosein) человека к простому набору свойств.

(в) Типология как метод

Мыслить «свойство» как нечто устойчивое, понятное в своих проявлениях, в реакциях человека, в его экспрессивных движениях и общем характере его поведения, — это значит выработать определенный тип. Мы конструируем свойство со всеми его следствиями и, рассматривая эту структуру в целом, распознаем ее как нечто безусловно связное. Принимая одно или несколько таких свойств за основу для обобщения, относящегося к человеку в целом, и отмечая доступные пониманию связи между этим фундаментальным набором свойств и всем тем, что человек переживает и делает, мы тем самым развиваем типологию личности.

Подобного рода типология неизбежно — даже если в ее основе лежат наблюдения над реальными людьми — идеальна. Характерологические типы раскрываются в отдельных людях; мы приходим к ним не через дедукцию или абстрагирование, а через наблюдения с последующим исключением всего того, что не имеет к ним отношения. Типы возникают не как некие статистически усредненные величины, а как чистые образы («гештальты»). В реальной жизни встречаются только приближения к ним, как к классическим «граничным случаям». Правда характерологических типов заключается во внутренней связности доступного пониманию целого. Что касается их реальности, то она — если не считать сравнительно редких граничных случаев — заключается во фрагментарных проявлениях, не способных оказать всестороннее воздействие ввиду своей ограниченности факторами, с чисто типологических позиций непонятными.

Любой характерологический тип может относиться к любому человеку. С другой стороны, реальные люди выказывают различную меру адекватности различным типам. Диалектика типов предполагает, что контрастирующие между собой типы в одном и том же человеке не исключают друг друга, а прямо связаны друг с другом.