Знаменитые писатели Запада. 55 портретов - Юрий Безелянский

«Человек должен познать самого себя, свои ограничения и возможности: установить контакт с сами собою, — советует Лем. — Это возможная терапия против ужаса пустоты, окружающей человека в мире людей, а человечестве — в пространстве космоса…»

«Иногда я напоминаю себе старого еврея из популярного анекдота. Он в магазине вращает глобус, ища страну, в которой ему хотелось бы навеки поселиться. Не находит и с надеждой в голосе спрашивает продавца: „А нет ли у вас другого глобуса?“»

Найти нужную тебе страну и хороших людей в своем окружении — это ли не мечта каждого? Но Лем, будучи футурологом и философом, крайне пессимистично смотрит на мир: «Жестокость была и остается константой человеческой приводы. Изменяются лишь ее формы: никакой цезарь, никакой фараон не был в состоянии убить разом сто тысяч человек, сбросив на них атомную бомбу. Сегодня это возможно. Сегодня мы убиваем сноровистее…» Да, еще добавляют изрядную порцию зла современные СМИ, особенно ТВ, специализирующиеся на шокирующих и ужасающих событиях, требуя, как сказал Лем, «крови, крови, еще раз крови, немного порнографии. Налицо — общая брутализация и тех, кто создает какой-то „продукт“ (кино, книгу и т. д.) и тех, кто его потребляет (читает, смотрит)».

Станислав Лем даже хотел написать книгу под заглавием «Глупость как движущая сила истории». «В самом деле, — говорил он, — если присмотреться к многим трагическим событиям прошлого, то окажется, что в начале их лежала обычная глупость. Когда она дремлет в рядовом обывателе, ее, как правило, не замечают. Но когда она появляется в людях, вершащих судьбами народов, она всегда трагически влияет на ход истории…» О, это мы знаем: Гитлер, Сталин, Пол Пот и другие калибром поменьше. Да и рядовой человек, по мнению Лема, «не создан ни для абсолютной свободы, ни для абсолютной несвободы.

Лучше всего он чувствует и проявляет себя в „умеренном климате“, где насилия, правда, нет, но доступ к благам не слишком легок и даром ничего не дается».

И в одном из интервью Лем мизантропически добавил: «Мы, люди, ужасны; я говорю это с подлинным сожалением…»

Ну, и что ждет нас, несовершенных? Лем прогнозирует: через четыре миллиарда лет Земля станет маленьким обгоревшим угольком. Погибнут даже бактерии. По Лему: «Мы — эфемерные созданьица во Вселенной», а отнюдь не боги и не цари. И участь наша жалка. А если говорить об отдельном конкретном человеке сегодняшнего дня, то вот мнение Лема: «Я давно уже понял, что жизнь не бесконечна, что к ее исходу нужно научиться отказываться от многих еще совсем недавно существенных для тебя вещей. Ведь человек не умирает весь и сразу, человек умирает квантами, частями. Последний лыжный спуск с гор, последняя женщина, последний сет в теннис, последняя сигарета, последняя рюмка водки. Интересные и важные для человека вещи умирают первыми. Потом уже умирает и сам человек…»

Какой печальный философский пассаж! Но разве можно возразить Станиславу Лему? Он знал значительно больше, чем мы, и был более приближен к Истине. Кто-то из журналистов-оптимистов, послушав фантаста и философа, спросил: «Так царство разума никогда не наступит?» «Нет, никогда, — ответил Лем. — Это можно сказать совершенно определенно». Тут можно вспомнить отчаянные строки нашего классика:

Дар напрасный, дар случайный,Жизнь, зачем ты мне дана?..

Пушкин — любимый автор Станислава Лема. Но польский классик не мучился этим вопросом: он предпочитал горькие истины, а не возвышающий нас обман.

Мыслители

Подумай, как трудно изменить себя самого, и ты поймешь, сколь ничтожны твои возможности изменить других.

Не печалься, что люди не знают тебя, печалься, что ты не знаешь людей.

Философией называется не самая мудрость, а любовь к мудрости.

Только один человек меня понял; да и тот меня, по правде сказать, не понял.

Подлинный философы ничего не умеет делать и обо всем может судить.

Обличитель человеческой глупости

У нас в России в кумирах кто только не ходил. Если брать недавно ушедший XX век, то тут вам и Карл Маркс с Фридрихом Энгельсом, террористы Иван Каляев с Софьей Перовской, вожди Ленин и Сталин, писатели Александр Фадеев с Николаем Островским, и вообще, как писал Маяковский, «разве не лучше, как Феликс Эдмундович, сердце отдать временам на разрыв?» Однако многие из наших прошлых кумиров предпочитали рвать не свое сердце, а чужие. И никогда не пользовался популярностью на безбрежных российских просторах великий европеец, гуманист № 1 Эразм Роттердамский, глава невидимого «государства ученых», «князь гуманистов». В истории европейской и мировой культуры — да. В нашей российской — нет.

Нам, гражданам великой страны гуманизм Эразма Роттердамского был чужд, он стеснял наши широкие души. Его призыв «Ничего сверх меры!» никак не соответствовал безграничному разливу наших чувств. А уж насчет космополитических мыслей («гражданин мира» и прочее) — это вообще для нас неприемлемо. Только Россия. Только березки. Только православие. Только община. Только коммунизм.

Эразм Роттердамский (его настоящее имя Герхард Герхардс) родился 28 октября 1469 года в Голландии, в Роттердаме. Летом 1495 года приехал в Париж, чтобы учиться в Сорбонне. Жил во многих странах — во Франции, Англии, Германии, Италии и Швейцарии. «Я хочу быть гражданином мира, общим другом всех стран, или — еще лучше — гостем в любой из них», — писал Эразм Роттердамский швейцарскому гуманисту Ульриху Цвингли в 1532 году.

Эразм-то хотел дружить, да жил он в недружественные, воинственные времена, когда в жесткой схватке схлестнулись между собой гуманизм и Реформация. Другой вариант — быть везде гостем, то есть стоять над партиями и враждующими сторонами и заниматься чистой наукой — не прошел тоже. В разгар идейной борьбы он был ввергнут в гущу событий. Его именем клялись, на его авторитет ссылались как католики, так и протестанты. Было у Эразма и много врагов, и прежде всего среди фанатиков веры во главе с самим Лютером. Отцы церкви, богатые и сытые бюргеры, пороки которых обличал Эразм, ненавидели его. «Человеческое для него больше, чем божественное», — раздраженно говорил о нем Мартин Лютер.

Противники великого гуманиста готовы были растерзать его, а он сам в письме к папе Адриану VI (от 22 марта 1523 года) призывал воздержаться от жестокостей в борьбе с последователями Лютера: «…силою устрашения и угроз мы стараемся заставить людей верить в то, во что они не верят, любить то, чего они не любят, и понимать то, чего они не понимают». Именно так жестоко воспитывали и советских людей — старшее поколение это помнит прекрасно.