Ветер перемен - Корделия Биддл

Всякий раз, когда он осматривал новое оружие у воинов, штык оказывался торчащим под самым невероятным углом. Они с Сехом снова и снова проводили тренировки: «Штык выдвигай, закрепляй, освобождай, ставь назад» – и каждый раз Браун думал о тех, кто изобрел это прекрасное оружие. Знай они, в какие руки попадет «спрингфилд A3» и что с ним будут делать, то сбежали бы в массачусетские леса.

– Да нет же, это штык вперед, – повторял Браун. – Теперь ставь его на защелку, теперь освобождай и назад. Назад, я говорю! Белапанг! Назад.

А его ученик спокойно выдвигал штык, ставил на защелку, а потом, немного полюбовавшись на свое достижение, вместо того, чтобы вернуть его в первоначальное положение на ложе, втыкал в землю, ближайшее дерево, корневище лиан или каменный склон, и штык неминуемо ломался. Тогда винтовку поднимали, смотрели вдоль ствола и нажимали на курок. Звук выстрела всегда вызывал у воинов бешеный восторг. На миг они расплывались в улыбках, хвастливо поворачивались к своим товарищам, радостно смеялись и тыкали пальцем вверх. Выстрел из ружья был очень смешной штукой. Все начинали разглядывать небеса, словно ждали, что оттуда им на голову упадет стая птиц – ощипанных, вымытых, а, может быть, даже уже приготовленных и горячих, с пылу с жару – угощение на полянке под покровом окружающей лесной чащи. Затем ученик вспоминал о штыке, о том, что он сломан, и швырял «спрингфилд» на землю.

К счастью, винтовок было больше, чем нужно, поврежденные не подбирали. «Их спрячут джунгли тем же манером, как вбирают в себя головы даяков, висящие на стропилах длинных малайских домов, – пришло в голову Брауну. – Кроме того, кому какое дело, где останутся «подарки» Турка Экстельма? Мне было сказано доставить оружие по назначению и обучить людей. На этом моя миссия заканчивается, я получаю свои деньги и свободен».

Браун оглянулся назад на тропинку, по которой Сех и бугис вели своих людей. Возможно, воинам мятежников довольно трудно освоить винтовки, но ходить в строю и сохранять молчание они умеют с пеленок.

Шедший впереди Сех остановился, почти вплотную подойдя к мангровому болоту, и знаком показал, что пора снова забираться внутрь джунглей. Они достигли устья Сунгхай-Сантубанга, небольшого притока Сунгхай-Саравака, протекавшего через Кучинг, и теперь их мог обнаружить султанский патруль. Деревни на склонах близлежащих гор дружелюбно встретят Сеха с его людьми. Это старые союзники. Сех и бугис начали подъем в гору.

– Селамат тингал, – шепотом произнес Браун. Бугис только хмыкнул. Ему не нравилось, что командует Браун, но Сех рассмеялся.

– Да, мистер Браун, – проговорил он, – именно так, как вы сказали. Доброго пути по берегу. Вы прекрасно ориентируетесь. Большая часть белых людей теряется в джунглях, но вы не сбились ни разу. Даже в темноте.

Браун решил не отвечать. Сейчас не до болтовни, они должны добраться до вершины холма над городом задолго до того, как прибудут султанские солдаты. Секрет успеха в неожиданности.

Дорога в глубь острова становилась все труднее. Этим путем редко пользовались местные жители, и тропинки в джунглях быстро поглощались лесом. При неосторожном движении за путника тут же цеплялись лианы; протянув руку, чтобы удержать равновесие, рискуешь схватиться не за ветку, а за ядовитую змею; наступив на твердую опору, можно поскользнуться и покатиться под гору. Главное, усвоил Браун, не паниковать. Потеряться в джунглях то же самое, что потеряться где угодно. Определившись на местности, можно жить неделями, а то и годами, прежде чем найдешь выход из джунглей. В джунглях есть все, что нужно для выживания: питьевая вода в стволах бамбука, растения с цветами, бутоны которых съедобны, лотос и множество других растений, которыми можно прокормиться, если в округе мало дичи.

Браун автоматически замечал дорогу, которой их вел Сех, и думал о том, каким видится «Альседо» деревенским жителям, обитающим по берегам реки. Ему даже хотелось самому посмотреть на их восторженную реакцию, и тут он сообразил, что на палубе будет Юджиния. «Не думай о ней, – сказал он себе. – Прошлое есть прошлое. Оно всегда лучше, когда его забыл. По крайней мере, она с детьми будет на борту, когда начнется стрельба. Я сделал все, чтобы это было именно так. Я предупредил Джорджа, чтобы он не выпускал их с судна. Я сказал ему, что яхта останется единственным безопасным местом, когда мы начнем нашу работу.

После того, как мы все закончим на холме, жизнь должна быстро войти в нормальную колею, – решил Браун. – Большая часть султанской армии разбежится или перейдет на сторону мятежников, а те, кто станут защищать низложенного царя, будут устранены. Браун представил себе Сеха и его бугиса и возмездие, которое они могут осуществить. «Устранить» и в малой степени не передает того, что на самом деле они подразумевают. Вот почему Сех так настаивал на вершине холма, понял Браун. Он боится начинать пальбу вблизи города, опасаясь напугать своих новых подданных. От ореола спасителя ничего не останется, если люди увидят, что он творит.

Браун наблюдал за шедшими впереди него людьми. Они уверенно шли вперед, без особых усилий преодолевая подъем или перескакивая с камня на камень или с одного ствола поваленного дерева на другой, и по ним не было заметно, чтобы при этом они испытывали какую-то усталость. «На их стороне Бог, – сказал себе Браун – или какой-то из богов. Вот во что они верили. По крайней мере, так говорит мне Сех. Надеюсь, он прав. Если нет, тогда они просто мечтают о добыче, и Кучинг превратится в гору углей. Пиратам все равно, для них важна только их собственная удача в материальном выражении. Добрым намерениям цена не выше, чем бумажным шапкам».

Браун отмахнулся от внутреннего голоса, сказавшего ему: «Ты не отличаешься от них. Ты здесь потому, что тебе заплатили. Ты берешь деньги и убегаешь так же, как остальные».

«Но я же не поджигаю домов, – возразил он, – я не убиваю детей и не бросаю в грязь их матерей».

«Неужели? – не согласился с ним голос, но Браун не стал его слушать.

«Ну хоть Юджиния с детьми будут на борту «Альседо», – успокоил он себя. – Что бы ни случилось, они будут в безопасности».

Миссис Дюплесси пыхтела и отдувалась, пытаясь расстегнуть корсет. Выдерживать духоту и вонючие испарения, которые считались воздухом в султанском «павильоне для леди и детей», было сверх ее сил! Поверьте! Как может дочь американской земли примириться с такой ерундой.

– Не понимаю, как вы можете это выносить, Юджиния, – в сердцах проговорила миссис Дюплесси. Ленты на корсете спутались и затянулись в узлы, и она оказалась в настоящем капкане. Миссис Дюплесси комкала их в пальцах, но развязать узлы никак не удавалось. Если бы наша добрая леди могла себе позволить выругаться, то это был самый подходящий для этого момент.