Гулы - Сергей Кириенко

Тот взял оружие в левую руку и наставил через решетку на Гольди.

— Джей, давайте-ка поменяемся местами,— предложил Андрей.— Вы сядете на мое место, а я на ваше — нам с комиссаром надо кое о чем поговорить.

Неожиданно он подмигнул женщине и добавил:

— Ничего плохого, Джей. Мы просто потолкуем, возможно, вам это тоже будет интересно.

Выслушав Андрея, Джей Адамс колебалась не больше секунды. Несмотря на все события последнего часа, желания бросить все и убежать отсюда у нее не возникло. Она быстро обошла машину и оказалась у задней двери, откуда минуту назад выскочил Андрей. Тем временем сам Андрей обогнул капот «ланчи» и, оказавшись у открытой двери, сел на переднее сиденье. Положив автомат на колени, он направил его дуло в живот комиссару и прикрыл дверь.

— Вот так,— сказал он.— Не надо привлекать к себе излишнее внимание посторонних, не так ли, комиссар?

Гольди опустил поднятые руки на колени, на мгновение взглянул в лицо держащего автомат человека и перевел взгляд на дорогу.

Тенистая улочка, по обеим сторонам которой росли шестиметровые вязы, сейчас была абсолютно пуста. В шестидесяти метрах от машины виднелся угол городской ратуши. Между углом ратуши и деревьями по левую сторону улицы оставалось свободное пространство, через которое он мог видеть кусок фонтана, сооруженного посреди пьяцца дель Фу око, огромную часть площади, освещенную солнцем, а еще дальше — главный вход полицейского управления. До комиссариата было не больше ста двадцати метров. Про себя Гольди хмыкнул: положение было глупейшим — он сидел в ста метрах от комиссариата, даже видел его, но ничего не мог сделать под дулом направленного на себя оружия.

— Чего вы хотите? — спросил он наконец, переводя взгляд на Андрея.

— Ничего… Ничего, что бы повредило вам, комиссар. Мы просто поговорим. Ведь об этом мы и просили вас с самого начала.

Андрей посмотрел назад — Джей Адамс, усевшись рядом с Аз Гохаром, поставила левую ногу на дорогу, так что теперь дверь, не могла захлопнуться. Он удовлетворенно кивнул: эта женщина все делает правильно.

— О чем вы хотите говорить? — спросил Гольди.— Мы уже разговаривали с вами два раза. И вы даже убедили меня вызвать карабинеров из Милана» Разве не так?

— Все верно,— кивнул Андрей.— Но для того чтобы сделать это, мне пришлось врать. А я не люблю врать, понимаете, комиссар?

— Что значит: врать? Эти люди, расстрелянные в монастыре…

— Вот именно об этом мы и поговорим,— быстро вставил Андрей.— О тех, кто убил всех этих людей. Ведь вы хотите это узнать?

— Вы сказали, что они члены организации, проповедующей культ насилия,— нахмурился Гольди.— Теперь вы будете утверждать, что это не правда?

— Знаете, комиссар, иногда, чтобы добиться желаемого результата, приходится смягчать краски — чтобы не напугать человека. Так вот, мне пришлось смягчить краски, потому что правда вас напугала уже в самом начале… Бен, вы в порядке? — Андрей повернул голову и посмотрел через решетку.

Сейчас Аз Гохар сидел, откинувшись на сиденье, держа пистолет в левой руке и направив его на Гольди. Кровь из простреленного плеча у него уже не шла. Он кивнул, показывая Андрею, что с ним все в порядке.

— Сможете объяснить комиссару, что происходит в этом городе, или это сделать мне?

— Я сделаю это,— прошептал Аз Гохар и внезапно, придвинувшись к самой решетке, заглянул в лицо комиссара.

Повернув голову, Гольди увидел глаза старика — бездонные и пронзительные, холодные, словно ледяные колодцы в раскаленной пустыне,— и неожиданно ощутил легкое оцепенение. Он почувствовал, как какая-то сила затягивает его в эти колодцы, лишая воли, делая неспособным пошевелить даже пальцем руки. Несколько мгновений он смотрел в глаза старика, видя разгорающиеся в них сумасшедшие огоньки, а потом Аз Гохар проговорил сухим голосом, похожим на шелест песка:

— Три тысячи лет назад великий тахши Аб Нусир записал Пророчество на языке гулов. Все, что происходит в Террено сейчас, было предсказано им тогда: он предвидел рождение Вассаха, появление тысяч гулов в цветущем городе и его гибель…

На мгновение старик сделал паузу, а затем принялся говорить, не останавливаясь уже ни на секунду:

— Двести лет назад в окрестностях этого города родился гул. Ему повезло — при рождении кахмары не нашли его и не смогли уничтожить, пока он был слаб, поэтому он смог окрепнуть и стать сильным. Гул не ушел от того места, где родился,— земля питала его, давая силы, и он прислушивался к ней, надеясь, что она родит его братьев, но их время еще не пришло… Шли годы, и все это время он оставался здесь: то появляясь, то уходя в тень. Он должен был быть в этом городе на тот случай, если бы земля разродилась Ими… Вскоре он стал Вассахом. Он набрал силу и стал известен среди людей. Никто из них не знал его истинной сущности, он же пользовался этим. Первое, что он сделал, получив власть в Террено: уничтожил собак, ибо собаки чувствуют гулов первыми…

Слушая Аз Гохара, Гольди не мог оторваться от глаз старика — словно живые магниты, они приковывали его к себе и заставляли смотреть. Он даже не удивлялся его странной речи, пестревшей необычными словами,— голос старика, похожий на журчание лесного ручья, завораживал его, и смысл речи проникал в мозг комиссара, с удивительной ясностью отпечатываясь в сознании. Пожалуй, автомат в руке Андрея был сейчас бесполезен — Гольди и без него готов был слушать старика, и никакая сила не могла бы оторвать его от этих глаз. Когда же он услышал о собаках, то напрягся на сиденье и еще пристальнее впился в лицо Аз Гохара.

— Шло время. С каждым годом Вассах становился сильнее, но гулы не появлялись. Однако терпение Рожденного землей происходит от земли — оно беспредельно. Он знал, что однажды они придут, и ждал. Через какое-то время он ушел из Террено и наблюдал за городом со стороны, затем опять появлялся в нем и прислушивался, но тщетно. Кругом бушевали войны, в мире рождались и умирали люди, а он все ждал, зная, что однажды они придут… И в конце концов это случилось. Однажды в темноте ночи раздался звук. Он услышал его и понял, что их время пришло. Он нашел Вновь Рожденного и спрятал его от людей, защитил, пока тот был слаб, дал первые знания. Но этот гул не был единственным. Так долго терпевшая земля разродилась ими: теперь они рождались каждую ночь и во все большем количестве. Вассах научил их находить себе подобных и прятать от людских глаз. Вскоре их стало много. Они окрепли, стали сильны и начали действовать. Они приезжали на кладбища и увозили Рожденных землей уже днем. Людей они не боялись, ибо никто уже не смог бы им помешать… И все-таки они действовали осторожно — этому научил их Вассах, без него они бы совершили ошибку. Вассах имел мудрость веков и вел их. У него, был план, и он чувствовал, что земля готова родить тысячи. Наконец, их стало так много, что он решил действовать. Первое, что он сделал: уничтожил воинов — людей, способных держать оружие и защитить жителей города. Когда это было сделано, он приказал убить тех, кто еще остался…