Пылающий берег - Уилбур Смит

Карандаш мягко скользнул по одной из граней, словно был смазан чем-то, не оставив никакого следа.

С подбородка индуса упала капелька пота, шлепнувшись о край прилавка. Не обращая на это внимания, он поднатужился еще и снова с усилием провел острым кончиком по грани камня. Не раздалось ни звука, никакого следа на кристалле не осталось и на этот раз.

Рука у ювелира дрожала от напряжения, он провел карандашом по кристаллу, навалившись на него плечом. Деревянный корпус карандашика треснул и разломился пополам, а на камне не осталось и царапины. Оба они — продавец и покупатель — тяжело дышали, не произнося ни слова. Наконец Сантен тихо спросила:

— Сколько?

— Риск ужасный, дорогая госпожа, а я человек чересчур честный.

— Сколько?

— Тысяча фунтов.

— Пять.

— Мадам, дорогая, милейшая мадам, я человек с безупречно чистой репутацией. И если меня заподозрят в акте НПА…

— Пять, — повторила Сантен.

— Две, — хрипло вырвалось у индуса из горла, и Сантен протянула руку за камнем.

— Три, — поспешно проговорил он, и Сантен чуть помедлила.

— Четыре, — твердо произнесла она.

— Три с половиной, дражайшая леди, это мое последнее и самое честнейшее предложение. Три с половиной тысячи фунтов.

— Договорились. Где деньги?

— Я не держу такие огромные суммы при себе, драгоценная мадам.

— Хорошо, я приду завтра в это же время с алмазом. Имейте при себе деньги.

— Я не понимаю. — Гарри Кортни в отчаянии ломал руки. — Естественно, все с радостью могли бы отправиться с тобой!

— Нет, папа. Это я должна сделать одна.

— Ну, хотя бы один из нас, Анна или я? Я просто не в состоянии допустить, чтобы ты снова исчезла.

— Анна должна остаться и смотреть за Шаса.

— Тогда я отправлюсь с тобой. Тебе нужен мужчина.

— Нет, папа. Прошу вашего снисхождения и понимания. Я должна сделать это одна. Целиком и полностью самостоятельно.

— Сантен, ты знаешь, до какой степени я полюбил тебя. Наверное, у меня есть хоть какие-то права, например, право узнать, куда ты отправляешься и что ты намерена совершить?

— Я в отчаянии, папа, и, может быть, сама нуждаюсь в утешении. Как бы я, в свою очередь, не любила вас, ничего не могу вам сказать. Сделай я это, и рухнет весь смысл моего предприятия. Считайте, что я совершаю паломничество, которое предначертано мне судьбой. Это все, что я могу сказать.

Гарри поднялся из-за стола, пересек залу, подошел к одному из высоких окон библиотеки и стоял так, глядя на освещенную солнцем лужайку и держа руки за спиной.

— Как долго ты будешь отсутствовать?

— Я не уверена, — мягко произнесла Сантен. — Я не знаю, сколько времени это займет, думаю, что, по меньшей мере, несколько месяцев, а может, и много больше. — Она опустила голову, тяжело вздохнув.

Когда Гарри вернулся за стол, вид у него был очень печальный, но смирившийся.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Ничем, только ухаживайте за Шаса, пока меня не будет. И простите, что не могу сказать вам все.

— Деньги?

— Вы знаете, у меня есть деньги, мое наследство.

— Рекомендательные письма? Может быть, ты позволишь сделать хотя бы это?

— Спасибо, папа, но они не понадобятся.

С Анной все было не так просто. О части того, что затеяла Сантен, она догадывалась, а потому крайне рассердилась и заупрямилась.

— Я не позволю тебе уйти. Это кончится катастрофой и для тебя, и для всех нас. Хватит безумия. Нужно избавиться от этого, как мы договорились, и кошмар кончится, Сантен.

— Нет, Анна, я не могу убить свое собственное дитя, ты не можешь заставить меня сделать это.

— Я запрещаю тебе уезжать.

— Нет. — Сантен подошла и ласково поцеловала ее. — Ты знаешь, что ты также не можешь этого сделать. Просто обними меня и… заботься получше о Шаса, Анна, милая.

— Скажи мне хотя бы, куда ты едешь?

— Больше никаких вопросов, просто обещай мне, что ты не последуешь за мной и папе Гарри не позволишь, потому что ты знаешь, чем это может кончиться, если он найдет меня.

— Ох, упрямая, коварная девчонка! — Анна стиснула ее в объятиях. — Если ты не вернешься, сердце Анны будет разбито.

— И говорить об этом не смей, глупая старая женщина!

Пустыня пахла так, как пахнет камень, высекающий искру о стальную поверхность: это был сухой горелый запах, который Сантен мгновенно различила за густым дымом паровоза. Кабина локомотива ритмично громыхала на шпалах, вагон покачивался и постукивал вслед за ней.

Сантен сидела в углу крошечного купе на зеленом кожаном сиденье и смотрела в окно. Желтая плоская равнина простиралась далеко до самого горизонта, небо над ней почему-то заставляло вспоминать голубые вершины гор.

Кое-где на равнине паслись небольшими группками антилопы. Если пар из локомотива вдруг вырывался с резким свистом, они мгновенно растворялись за бледным, цвета корицы, дымом и уносились прочь к горизонту. Животные, оказавшиеся к вагону ближе остальных, высоко подпрыгивали в воздух, и Сантен с болью вспомнила маленького О-хва, подражавшего им, умело выгибая спину и опустив голову. Потом боль исчезла, вместо нее пришло радостное ощущение того, что она помнит все так ясно и что эти воспоминания теперь останутся с ней навсегда, и Сантен с улыбкой всматривалась в пустынный пейзаж.

Гигантские пространства, выжженные солнцем, казалось, вытягивали из нее душу, каплю за каплей, как магнит притягивает железо.

Она вдруг почувствовала, что напряженно ждет чего-то, охваченная тем особенным возбуждением, какое испытываешь, когда после очень долгого путешествия подъезжаешь наконец к дому, преодолевая последние мили.

Позже вечерние тени покрыли равнину нежно-лиловыми красками, придав земле ясные очертания. Волнистые холмы и пригорки показались из-за зыбкой стены жаркого зеркала миража. У Сантен вновь перехватило дыхание при виде этого строгого и величественного зрелища, она внезапно поняла, что безмерно счастлива.

На закате набросила на плечи плащ и вышла на открытую площадку позади вагона. Солнце уплывало вниз, поблекшее за оранжевыми и красноватыми струйками пыли, звезды уже проглядывали на темневшем небосклоне. Сантен посмотрела вверх и увидела звезду Мишеля и свою собственную, разделенные призрачными Магеллановыми облаками, поблескивавшими в ночи.

«Я не смотрела на небо с тех пор, как покинула этот дикий мир», — подумала она. Совсем неожиданно зеленые поля ее родной Франции и волнистые холмы страны Зулу отдалились куда-то в глубины памяти. — Здесь мое место, пустыня мне — дом.

***

Адвокат Гарри Кортни встретил ее в Винджуке на железнодорожном вокзале. Она телеграфировала ему перед тем, как поезд отправился из Кейптауна. Абрахам Абрахамс был выхоленным, невысокого роста мужчиной с большими торчащими ушами и острыми, проницательными глазами, точь-в-точь как у крошечных лисиц, какие водятся в пустыне. Он отмахнулся от рекомендательного письма Гарри, предложенного ему Сантен.