Мария, княгиня Ростовская - Павел Комарницкий

Скользящий удар по шлему, так, что помутилось в глазах. И почти сразу второй удар, сильнее первого. Падая с коня, Мстислав ещё увидел кувыркающийся железный шар на длинном сыромятном ремне. Вот меня чем, значит…

— Ну, прощай, Худу.

Они стояли в виду города Ростова, кортеж Балдан-багатура и ростовской княгини Марии. Караван с данью уже ушёл далеко вперёд, и только сам посол немного задержался, улаживая последние дела.

И вновь, как при встрече, плыл над Ростов-городом колокольный звон. Сердце Худу сжалось, до того вдруг жалко стало расставаться. И сказать «до свидания» не поворачивался язык. Не маленький уже был племянник хана Берке, чтобы не понимать — немного радости приносят послы Бату-хана, являющиеся за данью.

— Желаю вам, госпожа княгиня Мария, и тебе, Борис, крепкого здоровья. И да не падёт на ваши головы печаль никогда более, — сам Худу удивился, что далась ему столь сложная фраза на русском языке.

— Мне нечего добавить к сказанному молодым спутником моим, — засмеялся Балдан. — Прощайте!

Весь кортеж монгольского посла разом повернул коней и слаженно припустил рысью вслед каравану. И плыл, плыл вслед уезжающим колокольный звон.

Худу ехал и думал. Впереди была Орда, голая степь без конца и края, громадное стойбище Сарай-Бату на берегу великой реки… Рёв верблюдов, ржание коней, смрад сальных плошек в роскошном шатре дяди… И ненависть. Тяжёлая, свинцовая, всепроникающая. Там не место слабым. Там выживают только самые хитрые и сильные, и там никогда не может быть смешного человека с пегой бородой и толстой белой кошки, умеющей читать книги…

— О чём задумался, молодой хан? — прервал размышления парнишки Балдан. — О говорящей кошке?

— Не говорящей, а грамотной, — хмуро поправил Худу.

Балдан рассмеялся.

— Скажи мне, Худу — ты и вправду веришь, что кошка способна читать?

Мальчик помолчал, подбирая ответ.

— Скажи и ты мне, Балдан — неужели на всём огромном свете нет ни одного чуда?

Мальчик ожидал повторной насмешки, но Балдан внезапно глубок задумался.

— Наверное, ты прав, Худу. Этот мир слишком велик, чтобы обходиться без чудес.

Лес копий волновался, как настоящий лес. Отблескивали начищенные доспехи, острые шеломы-шишаки новгородской пешей рати. Александр повёл плечами, отгоняя холодок, просочившийся от настылого железа доспеха. Сегодня всё решится.

Уверен ли он в успехе? Уверен. Разумеется, уверен. И немцы тоже уверены. Почему-то немцы всегда тупо уверены, что их «свинья» есть единственно верный и непобедимый боевой поряядок. Последний раз татары под Легницей разбили, положили всех рыцарей — нет, всё не в урок…

Итак, обе стороны уверены в победе. И вот сейчас выяснится, кто заблуждался.

— Идут!

Немцы надвигались неторопливо, шагом. Тяжело ступали могучие, раскормленные кони, окованные сталью с головы до хвоста, в кольчужных попонах. На них восседали рыцари, закованные ещё пуще — только узкая щель в откидном забрале. Чухонской пехоты было не видно, она таилась за стальной стеной рыцарей. Огромный тупой клин полз по льду обманчиво медленно, но Александр знал — немцы просто берегут силы коней, обременённых добрым берковцем железа.

— Ну, Василий, на тебя надеюсь! — Александр надел на голову шлем, поправил край подшлемника. — Устоять и никак иначе тебе!

— Устоим, Ярославич!

Князь тронул коня, отъезжая — его место в засаде, затаившейся за угрюмым горбом Вороньего камня. Больше тут, на льду, спрятать засадный полк негде.

Новгородский воевода Василий Буслай, поставленный в чело со своим полком, махнул рукой:

— Готовсь!

Разом опустились копья, и тут же ответно легли наперевес копья рыцарей, подошедших уже на двести шагов. Коротко проревел рог, и «кабанья голова» двинулась, наращивая ход, страшно и неудержимо.

Андреас фон Вельтен, магистр ордена, наблюдал за сближающимися войсками. Сегодняшняя битва решит всё. Один верный удар, и путь на Новгород открыт.

Двести шагов — как раз хватит, чтобы закованные в сталь кони успели разогнаться. Немецкий клин вломился в русские порядки, как топор-колун в полено. Передние всадники просто наделись на копья вместе с конями, враз поломав нерушимость живого частокола, и рыло «свиньи» двинулось вглубь, погребая под собой русскую пехоту и своих упавших… Ещё немного, и порядок будет прорван, и тогда…

Однако продвижение немцев неожиданно остановилось. Позади русского полка оказались поставлены сцепленные в ряд обозные сани, и теснимые ратники, вскакивая на них, успешно продолжали отражать натиск. Магистр выругался. Это очень, очень неприятное осложнение… Ладно. Сейчас кнехты-чухонцы всё поправят…

Удар сразу с двух сторон обрушился на немецкий боевой порядок, уже заметно оплывший в ходе сражения — вступили в бой русские полки правой и левой руки. Магистр усмехнулся. Вероятно, этому варварскому вождю, носящему громкое имя Александр, неизвестно понятие «резерв».

Взмах руки, и конный резерв ринулся с места крупной рысью. Теперь уже нет смысла чрезмерно беречь коней для долгого боя. Сейчас, вот сейчас всё кончится…

Но и резерв не смог разом переломить картину боя. «Кабанья голова» окончательно расплылась, и всё смешалось в огромную, орущую, брызгающую кровью толпу — немецкие рыцари, русские пешие ратники, чухонцы-кнехты, русские витязи…

Фон Вельтен похолодел — из-за угрюмой скалы, именуемой местными Вороний камень, выкатывалась новая волна русской конницы. Значит, Александру всё-таки известно понятие «резерв»…

— За мной! — глава рыцарского ордена опустил забрало. Что ещё остаётся делать? Осталась только одна надежда, личным примером увлечь рыцарей и тем отвратить неминуемое поражение…

Влажный весенний воздух вплывал в расворённое настежь окно, шевелил разложенные на столе бумаги. Толстая белая кошка, развалясь, лениво взирала на колышущиеся листы, не делая ни малейших попыток перевернуть их.

— Совсем старая ты стала, животина, — вздохнул Савватий, очиняя гусиное перо. — В прежние времена бы ты такого шороху не снесла, верно?

Ирина Львовна в ответ прижмурилась — мол, не котёнок я, чтобы на каждую бумажку кидаться. Когда по делу, тогда ладно, отчего же, а так привыкай сам, человече, листы переворачивать. Сколько лет в книжных хранителях ходишь, пора бы уже и научиться.

Савватий обмакнул перо в чернила и продолжил летописание:

«…А в апреле месяце пятого числа разбил на озере Чудском князь Александр Ярославич сильные полки немецкие, и побил он намертво четыре сотни псов-рыцарей одних, да датских и варяжских наёмных рыцарей до сотни. А полста рыцарей попали в полон, а что чуди полегло и другого подлого немецкого народу, то без счёту…»