Дневники св. Николая Японского. Том ΙII - Николай Японский

Вчера приехал о. Александр с «Димитрия Донского», ночевал и сегодня, часов в десять, отправился домой. Послал я ему на днях 500 серебряных крестиков здешней поделки, по 10 сен; все разобрали у него на судне; сегодня повез еще 500; за прежние — 50 ен вчера привез. Крестики весьма прочные; 10 сен стоят и в поделке; барыша для Церкви мы нисколько не берем, чему о. Александр дивился. Добрый он, благоговейный иерей и истый монах, но простец, неучен до крайности, хоть и дворянин Тверской губернии по происхождению, Назимов. Весьма жаль, что таких необразованных назначают на суда, где и офицерство бойкое, и команда молодая, и столкновения с иностранцами большие. Какое же он может иметь доброе влияние, или представительность, коли способен верить, например, что Александр I не умер в Таганроге, а вследствие разговора с валаамским старцем, которого застал в огороде и который сначала угостил его репой, которую Император съел, облупив собственными зубами, сказав: «Я солдат», — решил отречься от мира, потому велел положить вместо себя какой–то посторонний труп в гроб, а сам ушел в Сибирь, где подвергался и телесным наказаниям, и спасался под именем какого–то ныне известного там угодника?..

После обеда был слепец Антон Антонович Густовский; лишь поздоровались, заговорил:

— Со мной беда! Расхваливал я в прошлый раз японцев, а они вот такие: 20 ен у меня украли. Держу я деньги вот в этом кармане (причем, вынимает и раскрывает); здесь у меня бумажки по 1 ен, все целы; здесь по 10 ен; было 50 ен, — двух бумажек нет (и сам, выгнув бумажки, перебирает в руках ощупывая не три, а четыре); э, — да! Не 20, а 10 украли.

— Обыщитесь лучше, не все ли целы?

Но сколько не искал он, одной бумажки, действительно, нет.

— Я пришел спросить совета: могу ли я сказать об этом учителю (массажа, у которого живет, человеку зрячему)? В комнате, где я стою, спят также два–три ученика, да еще прислуга, — все зрячие.

— Куда бумажник на ночь кладете?

— Около подушки, открыто.

— Так считайте себя счастливым, что больше не украли. А учителю, разумеется, скажите, чтобы он разыскал и вернул вам деньги. Вор, по–видимому, совсем простак, и найти его учителю не должно затрудниться. А вперед отдавайте деньги на хранение учителю и так далее. —

Просидел он часа полтора, говорил о себе; человек очень интересный и достойный. Ослеп двадцати лет от выстрела, который прошел через правый висок вниз к левому глазу и перерезал зрительный нерв. Слепым уже двенадцать лет. Занимался в Петербурге и летом в курортах массажем; делал ученые доклады о сем на съездах; известен Императрице Марии Федоровне. Если он исполнит то, о чем постоянно говорит, откроет новую отрасль промышленности слепцов, открыв для них школу массажа в России, то благословят его многие, и благословит его Бог!

Вечером был молодой американец Mr. John R. Mott в сопровождении японского протестанта Нива Сейдзиро. Мотт — член–оживитель (reviver) обществ молодых людей (Young Men Association). Для цели учреждения или оживления везде сих обществ он путешествует: был по несколько месяцев в Индии, Австралии, Китае; ныне два месяца в Японии. Пришел предложить несколько вопросов. Я с удовольствием отвечал на них. Разговор продолжался больше часа; он все записывал.

— Какие препятствия к распространению христианства в Японии?

— Со стороны японских старых религий больших препятствий нет. Буддизм — мертвец, которого еще не успели похоронить; но это в наступающем столетии сделают; бороться с ним также не пристало, как бороться с трупом; держится его — кое–где и довольно крепко — невежественная полоса народа, который, по мере образования, поймет, что буддизм в религиозном отношении — сущая пустота, ибо без Бога — какая же религия! — Более препятствий со стороны конфуционизма, но тоже не в религиозном отношении, а в нравственном: он слишком надмевает своих приверженцев; конфуционист всегда порядочен, не имеет кажущихся пороков, полирован, и вследствие всего этого совершенно самодоволен: на все другие учения смотрит свысока и не доступен для влияния их; проникнуть христианству в душу конфуциониста так же трудно, как воде в твердый камень, — Синтуизм совсем не религия, а глава древней японской истории; предписывает уважение к предкам, что совсем не противно христианству, ибо и каждый из нас делает поклон на могиле родных, — Правительство христианской проповеди не мешает. — Самое большое препятствие — косность и индифферентизм достаточных классов: им слишком хорошо на земле, чтобы думать о небе. В это состояние косности они пришли постепенно, перерастая свои старые религии, состоящие из человеческих измышлений, а ныне еще больше усыпляет их пример иностранных безверов, которых они видят у себя в лице разных наемных профессоров и за границей во время своих путешествий. Потому–то и христианство принимают здесь почти исключительно люди, душа которых глубже затронута и всколыхнута трудами, скорбями и разными невзгодами мира сего. Кто у нас христиане? Наполовину люди интеллигентные, дворяне, но какие?

Обедневшие от последних переворотов и трудом добывающие себе насущное пропитание; наполовину — еще более трудящийся народ — фермеры, ремесленники, небогатые купцы.

— Что, по–вашему, в настоящее время самое необходимое для Японии?

— Конечно, христианство, даже и в политическом отношении, для прочного существования Японской Империи. Ныне Япония лихорадочно бросилась в утилитаризм; нет сомнения, — скоро она обогатится чрез торговлю, скоро сделается могучею чрез развитие флота и армии, но при этом если не будет сдерживающей, все регулирующей и на добро направляющей внутренней силы, — и богатство, и военная сила — все к ее же погибели послужит. Когда падали государства, как Финикия, Карфаген, Греция, Китай и прочие? Когда наружно взошли наверх богатства и могущества, а внутри растлели от роскоши и всяких пороков. Итак, нужна и японскому народу узда против увеличения пороков с увеличением богатства и силы; и этою уздою ничто не может быть, кроме христианской веры.

— Что японцам больше всего нравится в христианской проповеди?

— Догматы. Нравственное учение у них и свое хорошо; любовь к ближним, например, под влиянием буддизма развита так, что вы не найдете бедняка, которому бы в беде не помогли даже такие же бедняки, как он. Поэтому–то универсалисты, унитарии и подобные, являющиеся сюда по преимуществу только с своей этикой, никогда не будут иметь здесь успеха. Но о Боге–Творце Вселенной, о Пресвятой Троице, об Искупителе и прочем, что может сообщить людям, как непререкаемую истину, только Божественное Откровение, японец с интересом слушает и с радостью усвояет.