Хищник. Том 2. Рыцарь «змеиного» клинка - Гэри Дженнингс

В качестве Торна мне было нетрудно пользоваться более молодыми партнершами, даже партнершами намного моложе меня. Это достаточно просто даже для самых старых и омерзительных мужчин: существует множество lupanares и уличных noctilucae. Но у меня все-таки имелось преимущество, и мне не приходилось выбирать среди них. Куда бы я ни направился, везде были привлекательные молодые женщины, юноши и даже мальчики, стремившиеся угодить человеку столь высокого положения в обмен на маленький знак внимания, протекцию или просто в надежде поддерживать длительную связь — дабы иметь возможность похваляться, что они удостоились такой чести.

Но даже в обществе самых приятных случайных знакомых, был ли я при этом Торном или Веледой, неважно, я, увы, осознавал, что между мной и моими молодыми любовниками существует непреодолимая пропасть. Эти юноши и девушки, столь привлекательные в постели, не слишком стремились продемонстрировать ласку и соучастие после совокупления. Как Торну мне было невыразимо скучно лежать рядом с молодой женщиной и обсуждать с ней последнюю римскую моду. Как Веледа я зевал, когда молодой человек рядом со мной лепетал что-то относительно ставок на «зеленых» и «синих» вовремя игр в цирке. То же самое происходило, если Торн упоминал об осаде Вероны или Веледа заводила речь о косоглазом Страбоне: партнеры смотрели на меня с невыразимым изумлением, словно я, как старик, рассуждал о древней истории. Все чаще для того, чтобы при расставании избежать взаимных оскорблений, я избавлялся от этих молодых любовников и любовниц как можно раньше утром.

Я должен упомянуть еще кое о чем, и позвольте мне для наглядности сравнить нашу жизнь с кухней. Существует множество способов приготовить свинину с бобами. Но даже самый опытный повар в самой удобной, оснащенной всем необходимым кухне может приготовить это блюдо только этими способами и новых уже не придумает. А поскольку я испытал в своей жизни все комбинации, возможные между мужчиной и женщиной, включая и совсем уж необычные вариации между мной и моим братом-сестрой маннамави Тором, для меня в области плотских утех не осталось больше ничего, что могло бы вызвать лихорадку открытия или изумление. На мой взгляд, не существует плохого секса, но и хороший, очень хороший секс, даже самый лучший, после бесчисленных повторений теряет свою прежнюю прелесть и вкус.

Сыграло свою роль и еще одно обстоятельство: в последние годы Веледе стало сложнее добиваться любви, чем Торну. Хотя моложавое лицо и крепкая фигура у меня сохранялись, как я надеялся, дольше, чем у других женщин, — пока мне не исполнилось лет пятьдесят или около того, — я считаю, что даже прекрасная Венера с возрастом, должно быть, поизносилась. И если седеющие волосы делали herizogo Торна (как утверждали другие) «благородным и мудрым», а морщинки возле глаз придавали его лицу «грусть и мудрость», то что касается Веледы, ох, vái! — да сами спросите любую женщину, что та испытывает, когда видит все это в зеркале.

Однако я с лихвой воспользовался всеми отпущенными мне годами. Помните того молодого optio, с которым я познакомился в Равенне на церемонии венчания Теодориха? Так вот, я часто встречался взглядами с каким-нибудь молодым незнакомцем посреди ликующей толпы, или же в моем обеденном зале, или в городском саду — и все эти знакомства имели самые приятные последствия. Но со временем ламп в комнате или подсвечников на столе становилось все меньше, а сад погружался в сумерки, потому что я достиг того возраста, когда женщина узнает одну простую истину: темнота добрее, чем свет. И очевидно, настало время…

Так вот, в тот памятный день я сказал Гакату, молодому рабу-черкесу, благодаря которому удалось раскрыть заговор:

— За твою службу королю Теодориху, за содействие в разоблачении предателя Одоина тебе даруется свобода. С этих пор ты свободный человек. Более того, за твою помощь и за то, что ты ввел ее в дом Одоина, твоя названная старшая сестра Веледа также хочет отблагодарить тебя.

Помню, тем вечером Гакат несколько раз произносил самые почтительные для черкеса слова:

— Младший брат не может ни в чем отказать старшей сестре… любая просьба старшей сестры — это приказ для младшего брата…

Я изо всех сил старался не замечать, что юноша каждый раз отворачивался, или прикрывал глаза, или же сдерживал под конец вздох облегчения.

Однако я все-таки не смог себя обмануть. Именно поэтому Гакат оказался последним мужчиной, который имел дело с Веледой. Я запер на замок дом за Тибром и роздал все, кроме самых дорогих для сердца Веледы нарядов и украшений, а также продал или освободил всех рабов, которые прислуживали хозяйке особняка.

Похоже, уход Веледы со сцены в дальнейшем уменьшил также и активность Торна в этих делах. Хотя как Торн я до сих пор могу наслаждаться совокуплением — и делаю это, когда мне хочется, и надеюсь, что стану заниматься этим и на смертном одре, — но я уже больше не ищу с такой жадностью плотских наслаждений. И все реже и реже этим занимаюсь. Молодых возлюбленных я нахожу довольно пустыми и глупыми, а старых — просто невыносимыми. Тем не менее мужчины и женщины моего возраста, хотя я и не воспринимаю их как потенциальных любовников, духовно близки мне: понятно, что у ровесников сходные интересы и мысли, общие воспоминания. Вот почему я время от времени позволяю себе более спокойные радости в веселой компании за уставленным многочисленными яствами столом, предпочитая их более интимным удовольствиям, которые можно получить в постели.

Все это так, однако я должен с иронией отметить, что именно любовное приключение — в какой-то степени любовное — нарушило то безмятежное существование, которое, как я думал, продлится до самой моей смерти.

7

Все началось со сплетен, и первую такую сплетню принес мне бывший воин, а теперь уже давно caupo Эвиг. Еще в первый приезд в Рим я велел ему оставаться моим наблюдателем среди простонародья. Эвиг регулярно докладывал мне об их делах, мыслях, настроениях, обо всех происшествиях, даже самых незначительных, чтобы я в свою очередь мог всегда держать Теодориха в курсе дел простых граждан. Однажды, явившись ко мне с очередным докладом, Эвиг вскользь упомянул, что некая caia Мелания, вдова, только что прибывшая в Рим, купила прекрасный старый дом на холме под названием Эсквилин и наняла большое количество мастеровых, чтобы обновить его. Я, помню, тогда порадовался, подумав, что новая горожанка снабдит работой местных жителей, но ничего особенного в этом известии не усмотрел.

Когда спустя несколько недель я вновь услышал о caia Мелании от других своих приятелей, принадлежащих к иному классу общества, — они с почтением и даже с каким-то трепетом говорили о тех суммах, которые она тратила на свое новое жилище — я также не обратил на это внимания. Я вспомнил, что женщина с таким же именем жила некогда в Виндобоне, и даже лениво подумал про себя, уж не та ли это самая персона. Но затем решил, что вряд ли: Мелания — довольно распространенное женское имя.