Голубой горизонт - Уилбур Смит

– Ты убил мою жену! – рявкнул Дориан, снова нанося удар.

– Благодарю небо за то, что смог выполнить этот долг. Я должен был бы убить и тебя, – ответил Кадем, – за моего отца.

Справа от Дориана сражался Мансур, слева – Истаф; охраняя его с флангов, они старались не мешать ему. Шаг за шагом они отступали к лестнице, и атакующие продолжали их теснить.

Дориан услышал, как нос шлюпки внизу ударился о камень причала, и Кумра крикнул:

– Сюда, аль-Салил!

Ступени были скользкими от водорослей, и Кадем, видя, что Дориан повторно уходит от его мести, бросился вперед. Дориан на верхней площадке отступил еще на шаг, и его правая нога скользнула по влажной поверхности. Он опустился на одно колено и, чтобы сохранить равновесие, вынужден был на мгновение опустить острие сабли. Кадем воспользовался этим. Перенеся весь свой вес на правую ногу, он ударил, целясь в сердце.

В миг, когда отец опустился, Мансур угадал действия Кадема. Он повернулся и приготовился. Кадем всем телом бросился вперед, и на мгновение его левый бок открылся. Мансур нанес удар под поднятую правую руку противника. В этот удар он вложил всю свою ненависть и всю тоску о матери. Он ожидал, что почувствует, как острие глубоко погружается в тело, как плоть сопротивляется и уступает стали. Но лезвие ударилось о ребро, от удара запястье Мансура чуть повернулось, и оружие ушло в сторону. Тем не менее клинок скользнул вдоль грудной клетки Кадема и вышел под лопаткой. Он не задел ни одного важного органа, но от удара Кадем пошатнулся, и его собственный удар, нацеленный в Дориана, ушел в сторону. Кадем отпрянул, а Мансур высвободил лезвие и ударил снова. Ценой огромных усилий Кадем отразил этот удар, и Дориан успел встать.

Отец и сын вдвоем накинулись на Кадема, стремясь убить. Кровь из-под руки Кадема потоком текла по его боку. Шок от удара и сознание того, что ему грозит смертельная опасность со стороны двух опытных фехтовальщиков, окрасили его лицо в цвет грязной патоки.

– Эфенди! – крикнул Кумра из шлюпки. – Уходите. Нас захватят. Бегут новые турки.

Из переулков к ним бежали солдаты.

Осознав опасность, Дориан мгновение пребывал в нерешительности, и этого Кадему оказалось достаточно, чтобы выйти из игры. Он отскочил, его место заняли два сильных турка в бронзовых доспехах и напали на Дориана. Когда он ударил, его клинок отразила кольчуга.

– Хватит! – выдохнул Дориан. – Назад к шлюпке!

Мансур сделал ложный выпад в бородатое лицо одного из турок и, когда тот уклонился, выступил вперед, загородив отца.

– Беги! – крикнул он, и Дориан побежал вниз по ступенькам. Истаф и остальные уже были на борту, и Мансур остался один на верхней лестничной площадке. Его теснила линия пик и ятаганов. Он увидел за спинами нападающих Кадема ибн-Абубакера: рана не затуманила его ненависть.

– Убейте его! – кричал он. – Не позволяйте этой свинье уйти!

– Мансур!

Он услышал крик отца с носа шлюпки, однако понимал, что если попытается сбежать по лестнице, один из солдат пикой пробьет ему спину. Он повернулся и прыгнул через каменный край причала. Пролетев десять футов, он приземлился на одной из банок шлюпки. Тяжелая доска заскрипела под его тяжестью, и он упал вперед. Шлюпка сильно качнулась, и Мансур едва не вывалился за борт, но Дориан перехватил его и удержал.

Гребцы налегли на весла, и шлюпка полетела. Дориан оглянулся через корму и увидел на краю причала Кадема. Тот выронил саблю и зажимал руками рану на груди. Кровь текла между его пальцами.

– Ты не уйдешь от моей мести! – кричал он им вслед. – Кровь моего отца на твоих руках и на твоей совести! Перед лицом Аллаха я поклялся убить тебя. И последую за тобой до самых врат ада.

– Он не понимает, что такое настоящая ненависть, – прошептал Дориан. – Когда-нибудь я надеюсь его научить.

– Я присоединяюсь к твоей клятве, – сказал Мансур, – но сейчас нужно вывести корабли из залива в открытое море. А перед нами – весь флот Заяна.

Дориан встряхнулся, отбрасывая горе и ненависть. Повернувшись, он посмотрел на выход из залива. На виду стояли на якоре четыре больших военных дау и еще две шли под парусами.

– «Арктура» не видно? – спросил он Мансура.

– Не видно уже три дня, – ответил Мансур, – но можно не сомневаться, что он недалеко, ждет где-нибудь сразу за горизонтом.

Дориан поднялся на палубу «Мести» и крикнул вниз Мансуру, оставшемуся в шлюпке:

– Мы не должны упускать друг друга из виду. Но будет бой. Если разойдемся, ты знаешь место встречи.

Мансур помахал ему рукой.

– Остров Сауда, северный конец. Буду ждать тебя там.

Он замолчал, услышав грохот пушечного выстрела, и оглянулся на стены города. Над парапетом поднялось облако дыма, которое быстро разнесло ветром. Мгновение спустя в море недалеко от «Духа» поднялся фонтан брызг.

– Враг захватил наши батареи! – крикнул Дориан. – Нужно быстрей уходить.

Еще один выстрел прогремел раньше, чем Мансур добрался до «Духа». Хотя это ядро не долетело, Мансур знал, что пушкари скоро пристреляются.

– Гребите! – крикнул он матросам. – Сильней, или придется добираться вплавь!

Экипаж «Духа», который понукали падающие вокруг ядра, уже поднимал якорь, канаты подъемных блоков свисали с шлюпбалок, готовые поднять шлюпку. Поднявшись на палубу, Мансур приказал поднять кливер, чтобы развернуть корабль носом к выходу из залива. Когда корабль повернул по ветру, Кумра поднял все паруса на бом-брам-стеньге.

Подул устойчивый вечерний ветер с запада, и на этом попутном ветре они полетели к выходу из залива. Когда поравнялись с «Местью», на ней приспустили грот: сигнал «Духу» выйти вперед. Выход из залива перекрывали коварные мели, но Кумра знал эти воды лучше, чем Батута на «Мести». Он и выведет их из залива.

До сих пор Мансур не сознавал, как быстро промелькнул день. Солнце уже опускалось за горные вершины, и свет был сочный и золотистый. Батареи на парапетах Маската продолжали стрельбу, один удачный выстрел пробил дыру в стакселе на бизань-мачте, но корабль постепенно уходил за пределы дальности стрельбы, зато приближались корабли, перекрывавшие выход из пролива. Две большие боевые дау подняли якоря, поставили большие косые паруса и двинулись к ним. Двигались они гораздо медленнее небольших шхун и заметно отставали, хотя не шли против вечернего ветра. Шхуны подняли все паруса и неслись вдоль залива.

Мансур взглянул на палубу и увидел, что все пушкари – на боевых позициях, хотя еще не выдвинули пушки, заряженные круглой дробью. В ящиках с песком дымились зарядные фитили, матросы смеялись и возбужденно переговаривались. Дни постоянных упражнений в стрельбе и успешные атаки против турок придали им уверенности. Их раздражали последние бездеятельные недели, когда они вынуждены были стоять на якоре, но теперь Мансур и аль-Салил снова командовали флотилией, и матросы рвались в бой.