Дух демона - Роберт Сальваторе

Маркворт знал, где ему искать союзников для нанесения упреждающего удара по Джоджонаху. Настоятель Джеховит входит в число наиболее влиятельных советников короля и мог бы попросить о выделении ему отряда фанатичных воинов из «Бесстрашных Сердец». Необходимо лишь надлежащим образом подготовить Джеховита и убедить его привести сюда этих свирепых молодцов…

Довольный своим решением, отец-настоятель вернулся к мыслям об Эвелине. В живых остался лишь один свидетель деяний Эвелина — Смотритель. Но все допросы кентавра — и словесные, и с помощью магического камня — лишь доказывали, что это существо обладает значительной силой воли. Маркворт опасался, что никакие пытки не заставят Смотрителя сдаться.

С этими мыслями отец-настоятель подошел к столу и набросал распоряжение брату Фрэнсису, веля ему неустанно, до самой Коллегии, воздействовать на кентавра. Если у них не будет уверенности, что Смотрителя удастся сломить и заставить говорить нужные им слова, кентавра придется убить еще до появления высоких гостей.

Водя пером по пергаменту, Маркворт осознал дополнительную сложность для своих замыслов. Фрэнсис был монахом девятого года, а на Коллегию помимо настоятелей допускались только безупречные и магистры. Старик нуждался в присутствии Фрэнсиса на Коллегии; конечно, у этого брата есть свои ограничения, но он достаточно предан и послушен.

Отец-настоятель оторвал клочок пергамента, нацарапал себе для памяти «ББФ» и спрятал памятку. Что ж, вынуждаемый условиями военного времени, он нарушил доселе незыблемые правила, сделав Де'Уннеро настоятелем Сент-Прешес, а Джоджонаха — его помощником. Теперь он точно так же возведет брата Фрэнсиса в ранг безупречного.

Безупречный Брат Фрэнсис.

Маркворту нравилось сочетание этих слов, нравилось усиливать власть тех, кто безоговорочно ему повиновался. Объяснение этого шага будет простым и вряд ли вызовет возражения: после отъезда двух магистров, посланных трудиться на ниве Сент-Прешес, верхние ступени их собственного монастыря ослабли. И хотя в Санта-Мир-Абель были десятки безупречных, лишь очень немногие из них обладали необходимыми качествами, чтобы в дальнейшем стать магистрами. Немногие и стремились к этому. Брат Фрэнсис отлично зарекомендовал себя во время экспедиции в Барбакан, и, став безупречным, он сможет значительно укрепить эту ступень.

Да, рассуждал отец-аббат, еще до созыва Коллегии он сделает Фрэнсиса безупречным, а затем и магистром, дабы заменить…

…Джоджонаха, решил он. А для замены Де'Уннеро придется поискать кого-то среди толпы безупречных. Возможно, сгодился бы даже Браумин Херд, невзирая на то, что избранный братом Браумином наставник оставляет желать лучшего. Но сейчас, когда Джоджонах далеко и вряд ли вернется (разве что на три недели, пока продолжается Коллегия), можно будет попытаться приручить Браумина Херда, помахав перед его носом вожделенным званием.

Отец-настоятель почувствовал, что ему даже стало легче дышать. Все сложности разрешались вполне очевидным образом. Обретенное им новое понимание, новый уровень внутреннего водительства почти граничили с чудом. Все хитросплетения вокруг него рушились словно сами собой, а он получал предельно четкие ответы.

Все сложности, кроме одной, — напомнил он себе и от досады ударил кулаком по столу. Он до сих пор не нашел возможности, как без лишних проволочек объявить Эвелина еретиком. Нет, Смотритель не дрогнет; кентавр будет сопротивляться до самого конца. Маркворт впервые пожалел о том, что семьи Чиличанк нет в живых. Вот ими было бы намного проще управлять.

В мозгу старика почему-то возник образ подземного книгохранилища, в котором Джоджонах разыскивал сведения о брате Аллабарнете. Образ был очень ярким, но старик так и не мог понять, чем вызвано это видение, пока что-то не указало ему на самый дальний угол, где стоял шкаф с запретными книгами.

Повинуясь своей интуиции и внутреннему водительству, Маркворт вначале подошел к столу и достал несколько самоцветов, затем покинул кабинет и начал спускаться по влажным и темным лестницам, направляясь в хранилище. С отъездом Джоджонаха необходимость в охране отпала. Держа в руке ярко светящий бриллиант, отец-настоятель осторожно вошел в древнюю библиотеку. Минуя полки с книгами, он прошел прямо в тот угол, где было собрано все то, что церковь давным-давно объявила запретным. Умом Маркворт понимал, что даже ему, отцу-настоятелю, не позволено нарушать запрет, однако внутренний голос вел его туда, суля ответы на все мучительные вопросы.

Некоторое время Маркворт разглядывал книги и пергаментные свитки, затем прикрыл глаза и воспроизвел содержимое шкафа перед своим мысленным взором.

Глаза старика оставались закрытыми, но он протянул руку, уверенный, что внутреннее водительство сейчас укажет ему на нужную книгу. Вытащив одну из них, Маркворт запихал добычу в рукав и поспешил вернуться в свои покои. Только там он удосужился прочесть название: «Колдовские заклинания».

Роджер ожидал, что барон вернется поздним вечером, и был немало удивлен, когда заслышал его шаги. Солнце еще только опускалось за горизонт. Роджер вышел ему навстречу, надеясь, что все прошло благополучно, но надежды парня рухнули, едва он увидел пыхтящего и сопящего Рошфора Билдебороха. Лицо старика побагровело от прорвавшегося гнева.

— За все годы мне еще не доводилось встречать более отвратительного человека, не говоря уже о том, что он именует себя святым отцом! — грохотал барон по дороге из передней в кабинет.

Барон плюхнулся в свое любимое кресло, но тут же вскочил на ноги и стал расхаживать по кабинету. Роджер, помешкав и подумав, что в таком состоянии барон вряд ли усидит на одном месте, тихо опустился в кресло сам.

— Он вздумал мне угрожать! — кипел барон Билдеборох. — Мне! Палмарисскому барону, другу его величества Дануба Брока Урсальского!

— Что он сказал?

— Все началось весьма пристойно, — сказал Билдеборох. — Весьма вежливо. Эта тварь Де'Уннеро начал высказывать надежды, что он сумеет плавно войти в жизнь Сент-Прешес. Он сказал, что мы могли бы действовать рука об руку…

Билдеборох умолк, и Роджер затаил дыхание, понимая, что сейчас последует самое важное.

— …невзирая на явные недостатки и преступное поведение моего племянника! — взорвался барон, топая ногами и молотя руками воздух.

Здесь силы разом оставили барона, и Роджер, быстро подскочив к нему, помог старику дойти до кресла.

— Гнусный пес! — продолжал Рошфор. — Уверен, что он еще не знает о гибели Коннора. Но ничего, скоро узнает. Представляешь, он предложил простить Коннора, если я дам ему честное слово, что в дальнейшем мой племянник будет более осмотрительным. Простить Коннора!