Письма на воде (СИ) - Наталья Гринина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ре… ребёнку?
Услышав это, Ван Со почувствовал, что в сердце его будто вогнали кривой зазубренный нож. Он окаменел от шока и лишь потерянно смотрел, как Ван Чжон хлопотал вокруг побледневшей Хэ Су, которая, постанывая, покорно отдалась его заботе. Её ладошки сжались в кулачки, она по-прежнему прижимала их к груди и тяжело, надсадно дышала.
– Вставай! Пойдём скорее внутрь!
Принц подхватил Хэ Су на руки и скрылся с ней в доме, а Ван Со ещё долго не мог пошевелиться, рискуя быть обнаруженным прислугой.
Всё это время Чжон находился в её доме и теперь нёс Хэ Су туда уверенно и легко, как будто это был и его дом тоже. А она жмурилась и прижималась к его плечу так доверчиво, как раньше прижималась только к нему, к Ван Со.
Его захлестнуло острое желание оказаться сейчас, в этот самый момент, на месте брата. Взять Хэ Су на руки, ощутить приятную тяжесть женского тела и цветочный аромат волос у своего лица. Почувствовать, как она дышит ему в шею. Заботиться о ней, любить её. Просто – любить…
Ван Со с силой зажмурился, прогоняя воспоминания, ставшие мечтой, и тут же ржавый клинок в его сердце повернулся, напомнив о себе резкой болью.
Чжон сказал – ребёнку? Если Хэ Су застынет на холодном ветру, это может навредить ребёнку?
Их ребёнку?
Должно быть, ему просто послышалось. Как такое возможно? Ведь прошло не так уж и много времени, и даже если они… Даже если у них… Да нет, немыслимо! Наверняка это порывистый ветер сыграл с ним злую шутку, обманув слух своими завываниями в проходах между постройками.
А нож в сердце не исчезал, медленно поворачиваясь и причиняя невыносимую боль.
Ван Со машинально добрёл до укромного уголка сада, привалился спиной к сосне и закрыл глаза, силясь осмыслить увиденное. В этом болезненном оцепенении он простоял до заката и слышал, как в поместье прибыл лекарь, как позже его проводили и слуги занялись ужином для госпожи.
А Чжон всё не выходил и не возвращался в свой дом.
Сумерки принесли с собой сырую осеннюю прохладу, однако Ван Со упрямо не двигался с места. Если Бэк А не обманывал его, то четырнадцатый принц должен был оставить Хэ Су одну после ужина, пусть и разделив с ней трапезу. По-дружески. Но когда слуги покинули дом госпожи, унося подносы с посудой, ожидание переросло в тревогу.
Потому что Ван Чжон не выходил.
Глядя на то, как в окнах приветливо зажёгся вечерний свет, Ван Со и сам не заметил, что подошёл ближе, настолько близко, что до него долетел смех Хэ Су и Чжона.
Значит, они всё-таки жили в одном доме и делили одну спальню!
Ван Со пробрал озноб. Он схватился за ствол растущего рядом дерева и стучал зубами от охватившего его холода, разочарования и вмиг нахлынувшей обиды на Небеса за их злую иронию.
Стало быть, всё так и есть! Всё это правда. Хэ Су вышла замуж за Чжона не для того, чтобы покинуть дворец под благовидным предлогом, а чтобы… чтобы стать ему женой?
Мрачные подозрения Ван Со подтвердил доносящийся из дома оживлённый разговор, что был отчётливо различим в ночной тишине пустынного поместья.
– Ты всё видела!
– Да я от изумления ничего не смогла толком разглядеть!
– Неправда! Всё ты рассмотрела, признайся! Нет, что не так с моим телом, а? Взгляни-ка!
Ван Со неотрывно смотрел в окна чужой супружеской спальни, с трудом переводя дыхание, и смог пошевелиться лишь тогда, когда там, внутри, погас свет, заглушив при этом и смех, и голоса до едва различимого шёпота, который вплетался в трескотню неугомонных цикад и колыбельную ветра.
Не в силах больше выносить эту пытку, Ван Со на негнущихся ногах пересёк двор и через сосновую рощу направился к ручью, где ожидал Чжи Мон с лошадьми.
Его знобило, горло стягивала тугая тоска, а в голове не осталось ни единой мысли, кроме бессвязных обрывков.
Хэ Су… Жена… Чжон… Ребёнок… Спальня…
Ван Со и сам не понял, как, пошатываясь, перебрался через хлипкий мост, не оступившись в стремнину, как под вежливо-вопросительное молчание астронома сел на коня и как вообще добрался до дворца.
Лишь войдя на рассвете в тронный зал, он разлепил ссохшиеся от напряжения губы и заявил Чжи Мону, не отходившему от него ни на шаг:
– С этого дня я больше ничего не желаю знать о Чжоне и Хэ Су. Позаботься о том, чтобы о них при мне никто не упоминал.
Сказав это, Ван Со закрыл глаза, прячась от пронзительного, всё понимающего взгляда звездочёта. Император знал, что его приказ будет выполнен.
Всеми, кроме него самого.
Возвращаясь мыслями в те дни, Су, я сам себе напоминаю дикого волка, потерявшего свою единственную волчицу. И думаю, как же прав был Ван Ё! Как беспощадно прав…
Запретив кому бы то ни было произносить твоё имя, сам я повторял его снова и снова, обезумев от потери, в реальности и невозвратности которой я убедился собственными глазами.
Ты выбрала Чжона. Предпочла тихую жизнь вдали от дворца с ним, устав от бесконечной бури страстей и тревог рядом со мной.
Ты выбрала его!
Теперь я знаю, что всё было не так, как я себе представлял, но то, что я увидел тогда и во что поверил, сводило меня с ума, и я метался по тронному залу вне себя от грызущей душу ревности и злости.
Я до сих пор помню, как задыхался на троне, как ярость перехватывала горло и била в виски, доводя до помешательства. Я то порывался написать приказ об аресте и казни Чжона и не мог придумать вескую причину, то бросался к конюшням, чтобы открыто явиться к нему в поместье и забрать тебя во дворец. Вернуть себе. Но останавливался у самых дверей, вспоминая, что ты этого не хочешь.
Я сам был во всём виноват! Сам отрёкся от тебя, хотя больше всего на свете хотел, чтобы ты была рядом. Я столько раз задавал себе вопрос, почему оттолкнул тебя, сказав, что не хочу больше видеть, а после так легко отпустил, уступив Чжону. И, мне кажется, наконец-то нашёл ответ.
Именно тех, кого любят, стараются задеть больнее. Странная человеческая природа! Я хотел сделать тебе больно ровно настолько, насколько больно было мне самому. А после мучился без
