Я, маг! (сборник) - Дмитрий Казаков

По сторонам от дороги тянулись голые черные поля, время от времени перемежающиеся щетиной леса. Сюда, в южные земли, зима ещё не добралась, хотя в Бабиле уже морозно, а на родине, за Северными горами, вовсю свирепствуют метели.

Дорога петляла, спускаясь в ложбины и поднимаясь на холмы, с одной из возвышенностей стал виден городок. Маленький, окруженный частоколом, с высокой каменной башней в середине.

Дома здесь походили на собачьи конуры, обмазанные сверху белой глиной. Постоялый двор оказался единственным сооружением, сложенным из привычных для глаза северянина бревен.

Въехавшие во двор всадники были встречены ароматом свежевыпеченного хлеба и визгливым лаем. Источником аппетитного запаха явно была кухня, а звуки издавали несколько разномастных псов, без страха бросившихся под ноги лошадям.

– Прочь! Прочь! – заорал командир патруля, размахивая направо и налево кнутом, а стоящие у дверей стражники разразились хохотом.

– Ну не люблю я собак, – проговорил командир смущенно, спрыгивая с коня. Но тут же взгляд его остановился на Харальде, и тон тотчас сменился, став суровым и недружелюбным. – Уважаемый, попрошу вас спешиться, – проговорил он, а один из стражей, повинуясь приказу старшего, скрылся в здании.

Харальд спрыгнул на землю, с наслаждением разминая затекшие ноги.

Рядом со смехом и гоготом спешивались воины.

Дверь распахнулась, и взорам предстал дородный мужчина в одежде, отороченной горностаевым мехом. На дряблом, заросшем темной щетиной лице выделялся нос, похожий на перезрелую брюкву.

– Чего? – сплюнув, поинтересовался дородный. Харальд незаметно положил ладонь на рукоять ножа и сделал полшага в сторону, чтобы как можно больше воинов попали в поле зрения.

– Господин сенешаль, – вытянулся командир патруля. – Доставлен подозреваемый.

Взгляд дородного остановился на Харальде, и тот с удивлением увидел в светлых глазах толстяка работу мысли.

– Сейчас, – проговорил сенешаль, и из небольшой сумки, висящей на его боку, с шуршанием явился лист пергамента. – Так. – В толстых, похожих на сосиски пальцах лист пергамента никак не желал разворачиваться. – Вот что тут написано. Росту среднего, волосом бел, глазами зелен, телом худ, а…

Что там было дальше, Харальд слушать не стал.

И думать о том, откуда страже Владетеля известны его приметы, тоже.

Он просто метнул нож и, сдернув с плеч теплый плащ, обнажил меч.

С коротким хрипом командир патруля осел на землю – лезвие вошло ему точно под ухо. Взвизгнул что-то сенешаль, а Харальд уже работал мечом, сожалея лишь об одном – что не сможет использовать лук.

Первый раз в жизни он бился без надежды на победу, увидел бы его в этот момент Берг – он гордился бы учеником!

Стражники ещё только начинали двигаться, медленно, словно их держала невидимая, но очень прочная паутина, а он уже атаковал, выжимая из тела все, что оно могло дать.

Взмах – и лезвие слегка чиркнуло по горлу одного из воинов Владетеля. Фонтан неправдоподобно алой крови ударил почти на аршин.

Не прерывая движения – разворот и короткий тычок в лицо следующему.

Хруст костей и чей-то крик за спиной…

Уход в сторону, и в том месте, где Харальд только что был, оказались сразу три клинка. Он же качнулся, точно маятник, и ещё один стражник повалился на землю, надсадно воя, а правая нога его была перерублена чуть ниже колена.

Они шевелились, точно улитки, толкались и мешали друг другу, а он был быстр и безжалостен, как северный ветер…

Раздался сдавленный хрип, сенешаль недовольно нахмурил брови – какой нахал посмел прервать чтение непотребным звуком?

Но подняв глаза от пергамента, он невольно всхлипнул. Десятник судорожно дергался на земле, словно надеясь, что воткнувшийся нож от резких движений вылетит из головы.

Вопили стражники, а между ними метался чужак – росту среднего, волосом бел, глазами зелен, телом худ…

Осознав это, сенешаль похолодел.

Он остановившимся взглядом следил, как умирают его воины, не будучи в силах даже ранить чужака. Тот двигался, словно молния, за ним невозможно было уследить

И он смеялся, не переставая. Убивал опытных воинов одного за другим и хохотал, громко и откровенно, словно безумный.

Эта мысль не понравилась сенешалю ещё больше, и он почувствовал, как по лицу, несмотря на прохладу, сползают крупные капли пота. «Бежать! Бежать!» – возникло паническое желание, но ноги отказались служить хозяину.

Судорожно всхлипывая, он смотрел, как упал последний из солдат, как чужак, весь забрызганный кровью, добил раненых (не обращая внимания на жалобные стоны и просьбы о пощаде), а внутри зрело неизвестно откуда пришедшее убеждение – человек так сражаться не может! Но кто может?

Беловолосый убийца подошел к сенешалю, и в зеленых (приметы не соврали!) глазах его царил странный туман.

– Откуда? – спросил он, поднимая меч так, чтобы острие кончиком коснулось шеи сенешаля. – Откуда сообщили, как я выгляжу?

– Не-е, не-е зна-аююю, – проблеял сенешаль, пытаясь отступить и не понимая, почему это не получается. Ведь за спиной должна быть открытая дверь! – Сам Владеетеель п-приказзал исскать, а откуда он ззз-нает – мне невведоммо…

– Верю, – легко согласился беловолосый и на миг отвел взгляд, задумавшись.

– Пощади! – прохрипел сенешаль, порываясь упасть на колени.

– Нет, – улыбнулся зеленоглазый. – Ты ведь выдашь меня?

Что-то холодное коснулось горла сенешаля, потом горлу стало очень горячо, а затем нахлынула слабость, от которой ноги подогнулись, и так легко оказалось упасть…

Словно очнувшись ото сна, Харальд затряс головой и недоуменно огляделся. Все произошедшее только что, казалось, случилось с кем-то другим, а он лишь наблюдал со стороны.

Зрелище мертвых тел и залитой кровью земли не вызвало ужаса или отвращения, а вот испуганные вопли, доносящиеся из постоялого двора, насторожили.

С минуты на минуту могла нагрянуть стража родовитого.

Харальд отер меч о горностаевый мех на одежде сенешаля и убрал оружие в ножны. Выдернул из шеи погибшего первым командира патруля нож и тоже убрал его. Запах крови дразнил ноздри, вызывая какой-то звериный, извращенный аппетит.

Харальд осмотрел себя. Одежда была в крови, и быстро смыть не получится. Не теряя времени, он поднял запачканный плащ. Накинув его, вскочил в седло. Конь недовольно всхрапнул, но, понукаемый твердой рукой, послушно затрусил к южной окраине города.

Лежать в придорожных кустах было холодно. Земля забирала из тела тепло, щедро одаряя в ответ мерзкой дрожью. Лишенные листьев ветки служили не самой лучшей защитой, и чтобы его не заметили, Харальд старался не шевелиться.