Я, маг! (сборник) - Дмитрий Казаков

– Ох, мать демонов и все её родичи! – проревел один, принимая на плечо смачно булькнувший бочонок.

– Чтоб их вспучило, эти мешки! – пыхтел второй, взваливая груз на спину.

Возы вскоре опустели, а барка заполнилась. Прозвучала команда, и те, кто приплыл на судне, уперлись шестами в дно, и кораблик отчалил.

Все, кто приехал с обозом, остались на берегу.

Возчики принялись забираться на козлы, а воины – на коней. Берег наполнился лошадиным ржанием и скрипом разворачивающихся телег.

Харальд, прижавшись к земле, ждал, пока берег опустеет. Все, что надо было, он уже узнал.

Откуда-то из ночи, с кажущегося таким близким неба сыпал снег. Крупные хлопья были невидимы, и только туманная пелена, скрывающая окрестности, говорила о снегопаде. Наиболее неудачливые снежинки падали Харальду на лицо и на начинающую обрастать голову, и там находили смерть, превращаясь в теплые капли…

Шла середина декабря, и зима даже здесь, на юге, брала свое.

С того момента, когда Харальд наблюдал обоз на берегу озера, прошло пять дней. Ожидая следующего, он бдительно следил за последним перед замком постоялым двором. Ночевать приходилось в лесу, у костра, а питаться дичиной, которой в здешних местах оказалось много. Откормленные тетерева и глухари словно сами подставляли себя под стрелы, а мясо молодого оленя, которого посчастливилось подстрелить, оказалось выше всяких похвал.

Сегодня Харальду повезло. Небольшой обоз – пять телег, десяток сопровождающих – остановился на ночевку. Дорога от селения была только одна – на восток, к замку Владетеля. Ранняя тьма вкупе со снегопадом пала на мир, точно громадное дырявое одеяло, набитое перьями. Перья все вываливались и вываливались из прорех, создавая впечатление, что запас их бесконечен.

Пьяные выкрики на постоялом дворе недавно замолкли, и теперь там было тихо и темно. Только тусклый фонарь над дверью силился разогнать прошитый снежинками мрак.

Обозные телеги стояли в углу двора, под обширным навесом. Сторожей около них не оставили: видимо, повывел Владетель разбойников и воров в своих землях. По крайней мере, около замка. Что же, это только на руку.

Выждав ещё немного, Харальд легко вскочил на ноги и бесшумно побежал к телегам. Возможно, есть другой способ проникнуть в замок, но он его не нашел. Даже если удастся переплыть озеро, то наверняка каждый клочок земли перед стенами просматривается. В замке знают, что кто-то хочет убить Владетеля, и ждут его не дождутся…

Особенно палачи. Зубами щелкают от нетерпения, должно быть.

Встав так, чтобы груз прикрывал его со стороны двери, Харальд принялся проверять бочки. В большинстве из них что-то булькало, но одна, самая большая, на стук отозвалась глухим звуком. Из щелей сочился аромат яблок.

Харальд выбил крышку и принялся освобождать бочку от груза. Вынутые яблоки он относил довольно далеко от постоялого двора и швырял в сугроб, надеясь, что к утру их занесет снегом. Как и следы во дворе.

Когда место, достаточное, чтобы поместиться сидя, было освобождено, он ещё раз проверил, не оставил ли каких следов, и забрался в пахнущие яблоком недра, как можно плотнее закрыв над собой крышку.

К утру он замерз так, как никогда в жизни не замерзал. Ноги и руки стали словно каменные, а зубы норовили отбить какую-то не очень веселую мелодию.

Но по двору уже ходили люди, и шевелиться было нельзя. Да и негде, если честно.

Позже послышались тяжелые шаги, и хриплый голос проговорил так близко, что Харальд едва не вздрогнул:

– Ох как голова-то болит!

– А нечего было столько пить вчера, – заплетающимся языком посочувствовал кто-то. – Вот я пил больше, и ничего.

– Это ты – больше? – Хриплый рассмеялся. – Я видел, как ты под столом валялся в обнимку с собакой.

– Какой собакой? – вмешался в разговор третий. – Она тебе спьяну примерещилась! Это он в обнимку с пивным бочонком дрых…

Грянул дружный хохот.

Простучали копыта, и телега начала медленно разворачиваться. Затем скрипнула и чуть наклонилась вперед – уселся возница, щелкнул кнут, и они поехали.

Харальда потряхивало, и вскоре отбитые части тела стали недвусмысленно жаловаться. Но зато стало немного теплее, и заглядывающий в щели ветерок выдул надоевший яблочный дух.

Когда до Харальда донесся плеск волн, он несколько приободрился.

Прогудел, подавая знак, рог, и началась погрузка. Внутри своей бочки Харальд уперся руками в стенки, чтобы ненароком не вывалиться и не вышибить крышку.

Но бочку с яблоками просто спустили на землю, а потом покатили, и тут предыдущие неприятности показались Харальду ерундой. Его крутило и швыряло, и к тому моменту, когда он очутился на барке, все тело оказалось покрыто синяками.

На судне царил сильный запах смолы, и все время, пока плескали весла, Харальд с наслаждением вдыхал его, вспоминая о хвойных лесах далекой родины.

Барку со скрипом вытянули на берег, и бочку вновь покатили. На этот раз пытка была более долгой, но кочек под боками бочки – существенно меньше. Затем в щели перестал проникать свет, а ноздрей достиг сырой запах подвала.

Некоторое время вокруг царила суета. Какие-то люди переговаривались, что-то таскали, несколько раз проходили рядом, и тогда в бочку тоненькими струйками пробиралось желтое свечение факелов.

Потом все стихло, но Харальд продолжал сидеть неподвижно, закостеневший и избитый, словно мышь, попавшая под обстрел снежками. Измученное тело отказывалось шевелиться, а в голове неотступно, будто ночная бабочка около свечи, кружила единственная мысль: «Зачем я здесь?»

Вспомнилось кукольное представление, виданное некогда в Бабиле, и Харальд ощутил себя такой же куклой, что геройствовала тогда за ширмой. Игрушечным воином, потешным убийцей, которым управляет другой – тот, кто платит.

А он-то думал, что свободен, что сам решает, чем заниматься, как быть. Прозрение было мучительным. Всего лишь кукла, дергающаяся на потеху зрителям, убивающая других кукол им на радость…

А тот гордый мальчишка, который когда-то спешил на юг, надеясь узнать о пропавшем отце, – куда исчез он? Умер, раздавленный безжалостным наемным убийцей, или просто спит?

Харальду хотелось верить во второе.

– Кто же меня таким сделал? – прошептал он. – Неужели я сам?

Из бочки раздался сдавленный рык, полный бессильного гнева.

Крышка слегка спружинила под пальцами и послушно приподнялась. Харальд прислушался и, определив, что подвал пуст, отодвинул её в сторону.

Внезапный приступ эмоций прошел, убийца вновь был спокоен и сосредоточен, как и должно быть, если ты находишься в самом центре вражеской крепости.