Бешеная стая - Михаил Нестеров

«Дело гуляющего на сторону мужа», хмыкнул я, представив себя в роли адвоката Перри Мейсона.

– Пусть так, – сказала она. – передайте эту вещь моему секретарю.

– О’кей, – согласился я, не спеша разорвать соединение: она точно поинтересуется, что это за вещь. Такова натура всех женщин, особенно тех, на которых поработал частный детектив. Я бы сказал, таковы правила.

– О какой вещи вы говорите?

Ну конечно, я оказался прав.

– Она называется микро-эс-ди.

– Что это такое?

– Цифровой накопитель вообще и моей фотокамеры в частности. Аналог негативов – вставляете в слот картридера компьютера и наслаждаетесь качеством фотографий. Я передам его вашему секретарю завтра…

– Сегодня, – перебила она меня. – Сегодня и лично мне. Сможете подъехать в течение часа?

– Конечно, – ответил я, усмехнувшись. – Вы не позвоните вниз, чтобы меня пропустили на парковку?

– Конечно.

– До встречи.

Открыв шифоньер, я выбрал твидовый пиджак, брюки, пошитые по лекалу джинсов, брызнулся нестареющим «Богартом», вдохнув целый букет ароматов: розмарин, лимон, мускатный орех, гвоздика и герань. Я оставил этот запах в своей машине, найдя свободное местечко на парковке префектуры, куда меня пропустили беспрепятственно, и в самом не так давно отремонтированном здании.

Непомнящая встретила меня преисполненным язвительности взглядом:

– Что еще вы забыли мне передать? Вспоминайте здесь и сейчас, чтобы не принимать у себя моих посыльных.

Это прозвучало вразумительно и не требовало дополнений. Я вручил ей «микруху с порнухой» в оригинальной упаковке, на которой было написано: «Идеальный выбор для использования в цифровых устройствах малого размера». Порой размер действительно не имеет значения.

Ирина Александровна не предложила мне стул, и я встал позади него, держась за его спинку.

– Могу я задать вам пару вопросов?

Она постучала пальцем холеной руки по картонке с картой:

– Значит, «негативы» – только предлог к разговору? Вы спланировали все заранее?

– Ваше дело закрыто. И следующее ваше обращение ко мне откроет рамки нового, – сделал я вступление. И приступил к делу: – По вашей рекомендации ко мне обратился ваш знакомый – Николай Ильич Приказчиков, если, конечно, он меня не обманул.

– Зачем ему это? – Непомнящая пожала плечами и повернулась в своем кресле ко мне вполоборота, как будто ввинтилась в него своей привлекательной задницей. Я бы не удивился, если бы она положила ноги на стол и продолжила, не сводя с меня своих в меру порочных глаз. Тогда я бы точно сел без приглашения.

Мои губы тронула улыбка, скрыть которую я не успел. Она заметила это.

– Чему вы улыбаетесь?

– Представил невероятное, – пошел я на откровение.

– Что вы наконец-то посмотрелись в зеркало?

– Я не люблю смотреться в зеркало. Я похож на кого угодно, думаете вы, только не на частного детектива, на спившегося и оставшегося без работы шпика – да, может быть. В оправдание своей гнусной внешности я могу сказать: это маскировка, не более того. Разнузданный образ жизни не мешает моей работе, а скорее помогает. Так что мой имидж, моя работа, моя жизнь и прочее удачно, можно сказать, сбалансировано.

– У вас странное представление о балансе. Даже удивительно, что вы стоите прямо. Но хорошо – давайте закроем эту тему. Только раньше скажите: чему вы улыбались?

– Представил, что мы с вами остались наедине.

Надо отдать должное Ирине Александровне: она не пустилась в дебри пустых вопросов… Глаза ее чуть расширились, как будто упали на них увеличительные стекла. Она смерила меня глазами, поймав свое отражение в зеркальной пряжке моего брючного ремня.

– Зачем ему это? – повторила она. – Наоборот, я посоветовала Николаю Ильичу быть с вами предельно открытым, дабы не затягивать и так затянувшееся дело. Так в чем проблема, в замкнутости Николая Ильича?

– Нет. Он лично со мной, как подметили вы, предельно открыт. Но, понимаете, меня не устраивает однобокая информация: может статься, я пойду по кругу.

– Давайте я отвечу на кое-какие вопросы.

– На это я и рассчитывал. Я не готовил эту встречу. Отчитываясь перед вами, я не предполагал, что снова встречусь с вами.

– Наверное, вы правы. Присаживайтесь, – она глазами указала на стул.

Я принял предложение, расстегнув пуговицу на пиджаке.

– Проблема вот в чем. Я не могу найти объяснений жестокости Родиона к его родителям. Он расправился с матерью…

– Не он расправился с матерью. Выяснить имена убийц – ваша задача.

– Извините, я оговорился. Вернемся к Николаю Ильичу: его Родион обрек на страдания до гробовой доски. Характер взаимоотношений в этой семье бросался в глаза или хотя бы был заметен?

– Вы хотите докопаться до причины – но зачем?

– Я должен составить максимально точное представление о клиенте. Это мой стиль.

– Во мне вы тоже увидели конкретный образ?

– Отвлеченный. Точное представление я составил о вашем муже. Помнится, по вашей просьбе, я вам давал на него краткую характеристику.

– Да, вы правы. – Она помолчала, разглядывая свои руки. – Причина жестокости сына к матери, – повторила она мои слова. – Дело в том… Дело в том, что Родион – приемный сын, и узнал он об этом, только отслужив в армии. Каким бы ни было воспитание – идеальным или, наоборот, бездуховным, – гены всегда дадут о себе знать.

– Его физические родители были алкоголиками, убийцами? Их фамилия – не Раскольниковы?

– Никто этого не знает. Его мать подбросила младенца к дверям яслей, оттуда его отправили в дом ребенка. Когда ему исполнился один год, его усыновила пара, которая не могла иметь своих детей.

– Прошло четверть века. Обеспеченная генеральская чета решается открыть приемному чаду глаза на правду. Это вместо того, чтобы держать рот на замке. Они же имели дело со взрослым уже человеком. Душевной травмы они ему не нанесли, но сломали его психику. Я говорю о разных вещах, понимаете?

– На мой взгляд, это одно и то же. Родные люди оказались чужими. Родиону казалось, они воспитывали его наугад, как родного.

– А надо было… как приемного?

– Надо было по-честному… Родион посчитал, что двадцать пять лет варился во лжи. Он ушел из дома. Правда, вскоре вернулся, попросил прощения. Но вернуть прежние отношения ни по одному, ни все вместе они уже не могли. Что сделал Родион в первую очередь…

– Сел на шею родителям? – попробовал я угадать.

– Причем откровенно цинично. Они молчали. Это на родного сына можно прикрикнуть… Он взял на вооружение все прелести положения приемного сына. Родителям приходилось только терпеть. Они спускали ему все его прихоти и издевательства.

Мне припомнились эпитеты, которыми генерал награждал сына, только в текущий момент осознавая, что пригрел на груди змееныша, и в этом плане ничуть не уступал тому человеку, которому дал воспитание: ублюдок, дерьмо, подонок.

– Я понял: генерал ненавидел чужого человека, как если бы взял Родиона с улицы накануне убийства своей жены.

– Да, – подтвердила Непомнящая, – Николай Ильич расплачивался за свою доброту и глупость, которые зачастую ходят рука об руку.

– И наверняка перебрал все крылатые фразы вроде «ни одно дело не остается безнаказанным», «делая добро другим, мы беспощадны к себе». В общем, добрыми намерениями вымощена дорога в ад, – закончил я.

– Вы правы. И Николай Ильич был прав: сколько бы ты ни сделал добра человеку, он будет думать, что ты мог сделать больше. С другой стороны, генерал не делал добра подкидышу, поскольку нашел его не у себя под дверью. Принимая малыша в семью, он прикрывал ее физиологическую брешь. Так что жалость и доброта могут отдыхать. Им двигали «армейские» расчет и порядок: нужен наследник, потому что так положено по жизненному уставу.

– А куда же приткнуть смысл жизни с его передачей генов будущему поколению?

Ирина Александровна, подхватив мою мысль, пожала плечами:

– В генном отношении генерал проиграл битву: он воспитал человека, к генам которого не имел никакого отношения. Воспитывая сына, он не видел будущего.

– Может быть, поэтому он открыл Родиону глаза на правду?

– Не знаю.

– Кто из них лучше – отец, которого душила злоба неполноценности, или сын, выросший злодеем? И не по этой ли причине он вырос злодеем?

Она не знала ответа и на эти мои вопросы. Но на следующий, был уверен я, она ответит.

– Вы были другом семьи?

– Я была другом ее сильной половины.

– Звучит откровенно.

– Нас связывали деловые отношения. С Николаем Ильичом меня познакомил мой муж, с которым я развелась семь лет тому назад…

Я знал причину их развода, о ней писала в свое время желтая пресса: ее муж оказался педерастом в прямом и переносном смысле слова.

– …Генерал разруливал в Минобороны финансовые потоки.

– Я слышал, что в прошлом году ущерб от коррупционных преступлений в нашей армии перешагнул трехмиллиардный рубеж.