Молотов. Полудержавный властелин - Феликс Чуев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К окошку подхожу: «Может быть, какая бронь есть?» — «Поезжайте на Красный проспект, там наверняка есть».
Приезжаю. Мест нет. «Пригласите администратора». Помялась немного, пошла, позвала.
Выходит — лет сорок так с чем-то: «Вам же сказали, что местов нет!» Я говорю: «Мне под своим бюстом спать?» — «Ах, Александр Иваныч?! Мы для вас…» Сразу — люкс. Пять лет не прилетал.
Секретарь обкома звонит. «Не прилечу. Если в городе так плохо относятся к военным, не хочу. Это же безобразие».
…Покрышкин в сером пиджаке, кремовой рубашке. Огромный, как шкаф. Илья Муромец военного русского неба, первый наш трижды Герой, маршал авиации. Единственный летчик, о котором враг предупреждал своих по радио: «Внимание! Ас Покрышкин в воздухе!» (Среди бумаг Молотова мне попался написанный дрожащей рукой черновик телеграммы: «Вместе со многими миллионами советского народа, а также живущими за пределами нашей страны, выражаю глубокую скорбь в связи с уходом из жизни дорогого и героического Александра Покрышкина. Память о нем всегда будет жить в наших сердцах. Вячеслав Молотов».
19.05.1984
Послевоенный тост Сталина
…Генерал И. Н. Рыжков, работавший в годы войны в Генштабе, рассказал В. М. Молотову, как писали приказ о первом салюте по поводу освобождения Орла и Белгорода и забыли сказать о павших. Сталин напомнил об этом.
«Я добавил, — говорил Иван Николаевич: — Вечная память героям, павшим в боях…»
Сталин прочитал и сказал: «Знаете, не память, а слава. Память звучит по-церковному. Вечная слава героям, павшим в боях за честь и независимость нашей Родины!»
09.03.1979, 09.05.1980
Отмечаем 39-ю годовщину Победы, И. Н. Рыжков говорит о роли Молотова в войне, о дипломатии. Вячеслав Михайлович прерывает его:
— Вторую часть вашей речи перенесем на завтра. Наша армия хорошо помогала дипломатам. Если бы она так не помогала, никакие бы дипломаты не смогли!.. У нас в стране были более тяжелые моменты, чем в дни войны. Были такие дни, когда все висело на волоске — в двадцатые годы было труднее! А к войне мы готовились и были готовы!
…Молотову девяносто пятый год. Давление 120/80.
09.05.1984
— Вы говорили, что первый послевоенный тост Сталина был: «За нашего Вячеслава!»
— Этим он, видимо, хотел подчеркнуть роль нашей дипломатии в годы войны, — отвечает Молотов. — Сталин сказал публично: «Выпьем за нашего Вячеслава». Я точно не запомнил, но смысл, что дипломатия иногда играет роль большую, чем одна или две армии, так, кажется, у него было, я тут точно не могу повторить, но в таком духе.
18.08.1971, 06.06.1973
«Нам бы такого царя!»
— В 1945 году советская часть вошла в Маньчжурию. Навстречу нашему старшему лейтенанту идет поп:
— Здравия желаю, господин поручик!
В православной церкви был оборудован стенд «Слава русского оружия» — портреты Суворова, Кутузова, Скобелева, Брусилова. Посредине был государь Николай Второй, но поп его отодрал и приклеил Сталина: «Теперь у вас царь — не разболтаешься! Не то что Николашка… Нам бы такого в 1917 году — черта б вы революцию сделали!»
— Белую эмиграцию, — говорит Молотов, — в значительной мере повернуло к Сталину то, что он упразднил в армии институт комиссаров, ввел единоначалие и погоны.
30.09.1980
— …Сейчас говорят, что главное достижение Победы то, что мы живем в мире[17].
— Это просто миролюбие такое, — не соглашается Молотов.
— Главное достижение — система социализма?
— Правильно, — говорит Молотов. — Международная.
…Отметили 40-ю годовщину Победы.
09.05.1985
— В книге «Великая Отечественная война» помещены фотографии всех руководящих деятелей — Микоян там, Косыгин, Тевосян, Шахурин, Устинов, Ванников… А вашей нет фотографии.
— Это относится к тому периоду, когда меня старались забыть, — говорит Молотов.
— Это зависит еще от редактора.
— Нет, больше от периода. Некоторые годы меня очень старались, так сказать, изъять.
— Это с 1949 года?
— Нет, позже. При Сталине я все равно формально был в Политбюро.
— После 1957-го?
— Да, да.
Вечный огонь
— Я считаю, это неправильно — Вечный огонь. Почему неправильно? Мы пошли по буржуазному пути, повторяем. Не могилу Неизвестного солдата нам нужно было дать, а могилу Антифашиста, — говорит Молотов., — Мы — единственная в мире страна, где есть не только могила Неизвестного солдата, но и могила Неизвестного Верховного главнокомандующего. Наверно, надо было построить в Москве монумент советскому солдату…
— Это да, — соглашается Молотов. — Чтоб об этом помнили. Для буржуазии можно — какой-то неизвестный солдат. А нам — не каждый солдат, а только тот, который помог в борьбе с фашизмом, с империализмом, это вот солдат наш, его мы и прославляем, его мы и популяризируем. А то неизвестно, для кого это подходит — для Египта, Ирана…
13.04.1972
Союзники
— Адмирал Кузнецов пишет, что 1 мая 1945 года Сталин огласил телеграмму-поздравление Молотова из Сан-Франциско.
— Да, в мае я был в Америке… Хотел послать Громыко, но американцы очень просили приехать, так как первая сессия… Прислал Гарриман самолет, и я с их летчиками полетел через Якутию…
Девятого мая 1945 года я был в Сан-Франциско, выступал по радио в День Победы. Мне предложили восьмого. Я сказал: не могу, мы отмечаем девятого. Они — восьмого, а мы — девятого. Многих тянет отмечать все-таки восьмого, но мы это считаем неправильным. А я думаю, Сталин опасался, как бы нас не надули, не подвели наши союзники. А то еще куда-нибудь затянут, какую-нибудь бяку устроят.
Сталин был очень осторожен…
Начиная с марта месяца через Алена Даллеса они вели переговоры с немцами, а нас не пускали. Конечно, мы очень большое недоверие оказывали, пока все не будет решено. Подождем. Это было правильно, по-моему.
Черчилль же дал указание Монтгомери: берегите оружие немецкое, оно еще может пригодиться против Советского Союза. Боялись, что мы пойдем дальше…
Восьмого мая они меня поздравили. Но праздник у них небольшой был. Как полагается, минута молчания. Но не чувствовалось… Не то, что их не касается, но они настороже в отношении нас, а мы в их отношении еще более…
09.05.1972, 11.05.1978
— Мы у союзников войска просили, предлагали, чтоб они свои войска дали на наш Западный фронт, но они не дали, они говорили: вы возьмите свои войска с Кавказа, а мы обеспечим охрану нефтяных промыслов. Мурманск хотели тоже охранять.
А Рузвельт — на Дальнем Востоке. С разных сторон. Занять определенные районы Советского Союза. Вместо того чтобы воевать. Оттуда было бы непросто их потом выгнать…
Я их всех знал, капиталистов, но Черчилль — самый сильный из них, самый умный. Конечно, он стопроцентный империалист. Перед Сталиным он преклонялся… Хитрый. Говорит: «Давайте мы установим нашу авиабазу в Мурманске, — вам ведь трудно». — «Да, нам трудно, так давайте вы эти войска отправьте на фронт, а мы уж сами будем охранять». Тут он назад попятился.
06.12.1969, 04.10.1972
— Я читал «Блокаду» Чаковского в журнале по частям, а вот решил последний том дочитать до конца — неужели я не обратил внимания на такую вещь? Вот он описывает 1941 год, декабрь, приезд Идена в Москву. Я его встречал (читает):
«Министр иностранных дел Великобритании Антони Иден, его заместитель Кадоган и посол Великобритании в СССР Криппс сидели по одну сторону длинного стола, на котором стояли бутылки с боржомом и хрустальные фужеры, а Сталин и советский посол в Англии Майский — по другую. Майский выполнял обязанности переводчика». Я, конечно, присутствовал, но он меня не упоминает. Я с Иденом встречался больше, чем Сталин. Он просто меня не хочет упомянуть, хотя это противоречит фактам. Специальное какое-то отношение… А о Сталине он везде старается ввинтить что-нибудь…
18.08.1976
Какая это победа?
— Некоторые писатели рассуждают так. Какая это победа? Это не победа. Мы тридцать пять миллионов потеряли людей во время войны.
— Это как раз такие люди говорят, из-за которых нам так трудно достается победа, — живут предрассудками.
— Россия, мол, все равно б не была под немцами, Сталин или не Сталин был бы у нас. Я говорю: а как же триста лет мы были под монгольским игом и что с нами стало б, если б у нас был слабый руководитель в эту войну?
— Конечно. Это тоже правильно, — соглашается Молотов.
— А они говорят: это не победа.
— Это люди малосоображающие. Или — с чужих слов.