Те, кого испугаются твари - Владимир Мясоедов

— Михаил Петрович, когда пытался вызвать дождик себе над грядками, четыре забора повалил, сдул две крыши и подтопил три дома, — заметил агроном. — Ну, учитель из школы…

— Бывает, — пожал плечами Павел Ковальский. — Не рассчитал чуток усилий… Дело житейское. Погибших же не было, вот и хорошо.

Деревня осталась позади. На первый взгляд, вокруг ничего не изменилось. Обычная лесопосадка. Обычные поля. Вот разве что дорога — битум из асфальта куда-то утек, а может, испарился, остался лишь слой мелких камешков, раскатывавшихся в стороны от копыт и колес.

— Наверное, достаточно, — решил, наконец, Бронштейн. — Здесь и устроим временное захоронение.

— То есть закапывать будем? — уточнил Павел Ковальский, который был в разведгруппе за старшего.

— Да, — кивнул историк. — Роем яму, кладем туда головы, насыпаем холмик. Потом я опоясываю его вот этим шлангом. Он наглухо запаян, внутри соль и кое-какие другие штучки. Затем разложим пластинки со знаками, которыми в Древнем Египте уговаривали мертвых не гневаться.

— А почему захоронение временное? — с подозрением спросила Надежда.

— Уверен, когда мы будем больше знать о подобных проблемах, то придется проводить его еще раз, — ответил Лев Николаевич, вытаскивая из привезенного с собой ящика какие-то лакированные дощечки. — Тех мер, которые мы принимаем сейчас, скорее всего, будет недостаточно. Неупокоенные духи периодически могут буянить.

Мужчины, кроме египтолога, взялись за лопаты, а Шаповалова с ружьем в руках следила за окружающим.

И, как вскоре оказалось, не зря.

Глухо ударила винтовка, и Надежда быстро начала перезаряжать ее, всматриваясь в высокую траву. Другого объявления об опасности не потребовалось, и остальные разведчики схватили оружие, готовясь оборонять телегу. Но, как оказалось, целью атаки выбрали вовсе не ее.

— Коня! Коня спасайте! — не своим голосом завопил Бронштейн, отмахиваясь тростью от прыгнувшей на него с земли стремительной тени.

Полированная палка и тварь разминулись, но последней это не помогло. Громко вереща, она закружилась в воздухе на одном месте и стала быстро терять шерсть и плоть. Конь шарахнулся в сторону и попытался встать на дыбы, чтобы копытами встретить метнувшихся к нему существ. Вот только упряжь мешала сделать это. Ноги коня чуть ли не мгновенно покрылись глубокими рваными ранами. Хорошо еще, что прыгнувшего ему на горло агрессора отшвырнул выстрел из пневматической винтовки. Свинцовая пулька вызвала фонтанчик алой крови и болезненный взвизг.

Андрей тут же ударил огнем, полосуя землю вокруг огненными бичами. Трава задымилась. Те, кто прятался в ней, порскнули в стороны, унося на мохнатых боках болезненные подпалины.

— Тихо, милый, тихо… — Лев Николаевич успокаивал коня и смазывал его раны какой-то мазью. Тот больше не стремился развернуться и удрать в неизвестном направлении, да и кровь превращалась в корку прямо на глазах. — Наденька, кто это на нас напал?

— Похоже на собаку… — девушка, присев на корточки, рассматривала труп. — Или на волка, мелкого… Только шерсть черная и какая-то не такая. Не местная зверюга, это точно. Может, что-то типа шакала? Нападали стаей. Встретив отпор, удрали. Умные. Или уже сталкивались с людьми…

— Будем надеяться, они не за подмогой побежали, — Андрей, поежившись, покосился на стену леса, молчаливо вздымавшуюся в сотне метров от них. Высота деревьев поражала. Наверное, из таких великанов и делали мачты в эпоху парусного флота. — Кто знает, сколько таких тварей может там водиться?

— Будем надеяться, немного, — без особой уверенности сказал Павел и потер забинтованную голову. — От стаи волков или шакалов, днем, да с твоими способностями, мы отобьемся. Но тут могут быть зверюги и пострашнее…

ГЛАВА 5

— Итак, у нас есть дорога, — Павел Ковальский обвел спутников взглядом. — Вопрос: что с ней случилось?

— Ответ: то же самое, что и с остальным миром, — усмехнулся Андрей.

Ему тут очень не нравилось. Деревья, обступившие людей, подавляли мрачной величественностью.

Если бы асфальт исчез ровно, вот он есть, и вот его уже нет, то это бы не очень удивило — на общем фоне. Просто некая неведомая сила поменяла местами два участка. Однако же дорога, некогда бывшая вполне себе приличным шоссе, весьма четко просматривалась. Местами. Два метра тут, кусочек там. А между ними густо усыпанный палой листвой и заросший кустарниками подлесок.

— Ладно, идем по дороге, — немного поколебавшись, решил бывший десантник. — По крайней мере, не заблудимся.

— А тут хорошо, — судя по широкой улыбке, агроному в лесу нравилось.

— Ты лучше по сторонам смотри, Мешков, — предупредил его Павел. — Кто знает, что здесь может прятаться.

— В тридцати шагах от нас ничего нет. — Агроном поднял руку и погладил кустик. И тот нежно обнял его руку в ответ и стал сам подставлять ветки под пальцы, словно котенок. — Растения бы меня предупредили. Наверное.

— Ваня, ты с ними разговариваешь, как тот нестриженый малолетний колдун с духами? — заинтересовалась Шаповалова. — И что они говорят? Может, скажут нам, откуда они здесь появились и кто все это устроил?

— Нет, не думаю, — покачал головой Иван. — Тем более, мы не говорим, мы… Я не знаю, как это описать словами. Слов не хватает, будто глухому надо объяснить, что такое звук, а слепому — что такое цвет. Просто я знаю, как они себя чувствуют, и они знают, чего хочу я…

— Эй, сзади! — вдруг крикнул Сарбаз, вообще — то предпочитавший почти все время молчать.

Павел Ковальский стремительно развернулся и охнул, увидев, что именно подбиралось к их отряду с тыла. Объект очень напоминал растение, этакий уличный бонсай в виде фигурки животного. Возможно, даже действительно был им. Но никому из жителей Бродов до сих пор не приходилось видеть самостоятельно передвигающуюся клумбу, которой придали вид хомяка. Ну, или морской свинки. Характерные пропорции и рыжая листва, позволявшая хорошо видеть монстра на зеленом фоне, лишь усиливали впечатление. Посчитать существо умильным мешала пасть на тупорылой морде с большими щеками. Оттуда торчали четыре кривых белоснежных клыка — по два с каждой стороны. Ну и размер тоже сказывался. В холке тварь имела метра два, несмотря на слишком короткие для такой туши лапки. Ширина практически совпадала с высотой. А длиной существо было, пожалуй, добрых три метра.

— Ну и зверюга… — пробормотал Андрей.

— Да, крупный экземплярчик, — кивнул Василий. Изо рта грузчика при каждом выдохе вылетали струйки холодного пара, а меч, зажатый в руке, наверное, мог приморозить к себе всякого, кто схватится за него без перчаток.

— Ваня, ты с этим чудом договориться можешь? — с надеждой спросила Шаповалова, попеременно глядя то на свою винтовку, то на противника. Шанс нанести ему существенное повреждение свинцовой пулькой она, судя по всему, расценивала как катастрофически малый. — Ну, как с тем кустиком?

— Э-э… Нет! — агроном сжал в руках свой бур до скрипа резины. — Он меня слышит, но на контакт идти не хочет. А еще, похоже, в друидизме запросто даст мне фору. И, кажется, считает нас всех… э-э… то ли едой, то ли удобрением. Ну, у плотоядных растений эти два понятия часто пересекаются…

— Давай, жарь, Андрей! — буквально прорычал Павел.

— Не достану, — мотнул головой автомеханик. — Пусть поближе подойдет.

Хлопнула пневматическая винтовка. Затем еще раз, и еще. В веточках, изображавших морду, раздался легкий хруст. Отлетела парочка рыжих листиков, закружившись на ветру. И все. Пулевое оружие против подобной твари оказалось явно неэффективным. Возможно, прошибающий кирпичи автомат Калашникова и смог бы остановить или хотя бы ранить чудище, но его у единственного стрелка не было.

Агроном что-то забормотал, вкручивая бур в землю. Орудие отбора проб погрузилось на треть свой длины, а вокруг то ли идущего, то ли ползущего к людям монстра начала быстро вырастать трава. Ее стебли оплетали коротенькие на общем фоне лапки с ногу взрослого мужчины, но тут же рвались, не выдерживая нагрузки. В ответ на такую угрозу хомяк на секунду замер и то ли хрюкнул, то ли фыркнул, встопорщив шерсть по всему туловищу. Несколько десятков листьев, но не рыжих, а вынырнувших откуда-то синих, унеслись к агроному, словно выпущенные из лука, и облепили лицо Мешкова. Иван упал на спину, начал кататься по земле и, глухо воя, принялся освобождать его. Вероятно, эти листья жалили похлеще крапивы.

Василий вырубил саблей из-под ног кусок дерна и взял его в руки. Дерн мгновенно промерз и заиндевел. Размахнувшись, грузчик метнул его в древовидного хомяка, угодив в условный нос. Хомяк замер, и дыра, образовавшаяся в результате атаки, медленно затянулась чуть сместившимися ветками. Но вниз с восстановившейся морды потек целый ручеек почерневших мертвых листьев и упали несколько отнюдь не тонких веточек.