Блю из Уайт-сити - Тим Лотт

Нельзя позволить паузе затянуться, а то станет холодно, как на Северном полюсе, поэтому я затеваю разговор. Навожу мосты, невзирая ни на что. То же самое пытается сделать Колин, но он не обладает необходимыми навыками. Способов существует масса. Я смотрю на спорщиков с мольбой.

— Мальчики, мальчики. Давайте жить дружно.

И тут же понимаю, что попытка не удалась, это был неверный ход. Теперь они направили свой гнев на меня.

— Не надо говорить со мной как с младенцем, — обиженно заявляет Нодж, прикуривая сигарету.

Тони просто морщится и кивает, соглашаясь. Несмотря ни на что, я продолжаю расчищать заносы.

— Хорошо. Итак, вопрос: сколько, максимально, оргазмов вам удавалось вызвать у женщины за один раз, при условии, что разом считается время с момента, когда ты снял одежду, до момента, когда ты снова ее надел. Множественный оргазм считаем за два, полагаясь на слова женщины. Так же, как и в случае с единичными оргазмами.

— Другими словами, сколько, максимально, раз женщина тебе сказала, что ты довел ее до оргазма? — уточняет Нодж, затягиваясь так сильно, что табак прямо на глазах превращается в пепел. У меня в голове вдруг возникает слово «трансформация». Дерево вырастает, превращается в огонь, потом в дым… Я запутываюсь, тушу непрошеную мысль как окурок и возвращаюсь к разговору.

— Но лучше мы ничего не придумаем.

— Ладно.

Теперь Тони, похоже, доволен.

— Кто начнет?

— Ты все это затеял, вот сам и начинай, — логично замечает Нодж.

— К тому же тебе, похоже, не терпится поделиться с нами, — добавляю я.

— Да, — говорит Колин.

Или, по крайней мере, артикулирует это. Музыка орет очень громко, а Колин говорит тихо.

Тони сжимает губы, как будто ответ его не заготовлен заранее. Глаза устремляются в потолок.

— У меня один раз была чертова дюжина. Без множественных.

Нодж смеется. Потом показывает куда-то вверх, за окно, и восклицает:

— Ну надо же! Такое не каждый день увидишь. Целое стадо. И выстроены в ряд.

— Что? — спрашивает Тони.

— Там, наверху.

Я тоже пытаюсь разглядеть.

— Что? Где?

— Поросята, — отвечает Нодж.

Я смеюсь, поворачиваюсь к Тони, элегантным движением головы откидывающему челку, которая вечно падает ему на глаза. Он убежден, что женщин возбуждает этот жест.

— Тринадцать одинарных за один раз невозможно физиологически, — тоном ученого мужа заявляю я.

Тони пожимает плечами, мол, мне неважно, верите вы или нет.

— Это она была такая заводная. Я же не говорю, что я…

— Что? Жеребец? Мужик с каменным членом? Конечно, нет, — фыркает Нодж.

— Все, что от меня требовалось, — это дотронуться до нее в определенном месте и… фьюить.

— Фьюить?

— Нет, не фьюить. Скорее…

Тони начинает кряхтеть, как будто пытается взять неподъемный вес.

Нодж по-прежнему пытается устраниться от неприличных подробностей. Он хочет выглядеть беспристрастным аналитиком.

— И сколько времени это заняло?

— Одну ночь. Мы не спали всю ночь. Я принял экстази.

— Подожди, — снова встреваю я. — Тогда это не считается.

Нодж кивает с видом строгого судьи.

— Не считается.

Колин тоже кивает, но молча.

— Это все равно, что употреблять стероиды в бодибилдинге, — говорю я.

Тони делает вид, что страшно возмущен. Разводит руками. Изображает оскорбленную невинность.

— Да. Ты должен быть чистым, — поддерживает меня Нодж.

— Это же глупо, — не соглашается Тони. — После пары бокалов вина тоже не считается?

Мы растерялись.

— Справедливое замечание, — говорит Колин. — Вино тоже влияет на количество организмов.

На сей раз Колина слышно хорошо, и мы дружно начинаем смеяться.

— Я имел в виду — оргазмов.

Он смутился. На нем футболка с надписью «Силвер-Велли Силикон». Это компания, на которую он работает.

— Все так, Кол. Но только алкоголь влияет отрицательно. Он может уменьшить количество оргазмов. А экстази — увеличить, — со знанием дела объясняет Нодж.

Он доволен собой, выражение довольства без труда читается на его пухлом лице.

Но Тони сдаваться не собирается.

— Откуда вы знаете? Вы никогда не пробовали экстази. А кроме того, она экстази не принимала. Так что ее оргазмы были чистыми.

Он поворачивается к Колину, который минуту назад был на его стороне.

— Колин, как ты думаешь? Ты человек беспристрастный.

Колину неловко. Он ненавидит, когда его заставляют принимать решение. Я смотрю на его лицо. Оно несимметричное. Одна ноздря раздута. Справа на макушке завиток. Верхняя губа тонкая, нижняя — толстая. Правый глаз уже левого. Может быть, поэтому он находится в вечном поиске внешнего баланса. Хотя, скорее всего, просто от отсутствия силы.

— Мне кажется, я понимаю, что вы все хотите сказать. Но…

— Знаете, что… — Я не жду, пока Колин договорит, это не считается у нас грубостью, так повелось. — Давайте выделим две категории. Первая категория: секс с использованием наркотиков класса А. Будем считать, что Тони победил…

— Учитывая, что о соревновании речи не идет, — встревает Нодж с легким, ненавязчивым сарказмом.

— Конечно, речь идет не о соревновании, а об изучении природы человеческой сексуальности. Что касается второй категории… Пусть это будет секс с использованием легких наркотиков — алкоголя и сигарет — или вовсе без них. Количество за один раз. Как тебе такой вариант, Тони?

Тони в принципе согласен. Все равно никто не поверил в его историю с чертовой дюжиной. Вряд ли ему зачтут ее.

— В таком варианте мне нужно немного подумать. Но твою классификацию я принимаю. А что у тебя, Нодж? Какой у тебя был рекорд во второй категории?

— Избавьте меня от этого. — Он поднимает руки, как будто пытается остановить грузовик.

— Узнаю Ноджа. Ноджер Кромвель, упырь из Шепердс-Буш, — говорю я.

— А кто такой упырь? — спрашивает Колин.

По лицу видно, как он напрягся. У него часто такое лицо. По крайней мере, у него хватает честности не скрывать этого. Или честность сильнее, чем он. Возможно, честность — тоже упырь своего рода.

— Упырь? Это что-то типа… вампира. Питается твоей энергией. А взамен ничего не дает, — объясняю я.

Поняв, что звучит это достаточно обидно, я пытаюсь обратить все в шутку. Не хочу снова накалять обстановку. Хочу, чтобы между нами был мир, особенно сегодня вечером.

Тони смеется.

— Здорово. Упырь — в штанах штырь. Фрэнки, где ты откопал такое словечко? Это будет слово недели!

Он доедает пудинг и подзывает официанта, чтобы заказать спиртное. Выбирает двенадцатилетнее виски.

Ноджу не смешно. Он не любит, когда я употребляю малоизвестные слова. Он грызет кончик своего мизинца на левой руке, потом произносит:

— Вообще-то, упырь — не вампир. Упырь — это что-то вроде злого духа, витающего над спящим. А вампир высасывает кровь. По-моему, упырями могут быть только женщины.

Нодж относится к числу так называемых самоучек. Он читает книжки, потому что хочет казаться умнее, читает все подряд, даже если книжки эти — полное барахло. Они у него все собраны на полках — нечитабельная Литература с большой буквы: Томас Пинчен, Джеймс Джойс, Джанет Винтерсон, Анджела Картер, Салман Рушди, Анкл Том Кобли и другие. Он смотрит старые французские фильмы и вообще обожает кинематограф. А еще ходит на концерты современного танца — самый отвратительный вид современного искусства, недалеко ушедший от оперы, поклонником которой он тоже себя считает.

Я уже отмечал, что он не обычный таксист. Хотя, кто же еще? Парня можно вытащить из Шепердс-Буш, но Шепердс-Буш вытащить из парня невозможно, как говаривал мой отец. Вот Нодж и лезет из кожи вон, пытаясь доказать, что он не просто таксист, что он из другого теста. По сути, мы все пытаемся это доказать, так или иначе.

Тони пожимает плечами, на него замечание Ноджа не произвело должного впечатления.

— Какая разница. Тогда ты вампир. Ладно, лучше скажи, Колин, сколько раз тебе удалось довести женщину до оргазма?

— Не помню, — несколько поспешно отвечает Колин.

Жестоко было задавать Колину этот вопрос, потому что к тридцати годам у него было всего три или четыре женщины и с последней из них он расстался довольно давно. Возможно, и вправду не помнит. А отвечает, просто чтобы покончить с этим.

— Три раза.

Мы свистим и улюлюкаем.

— Неплохо… И кто она?

Левая нога Тони нервно дергается под столом с правильными интервалами, как планета, вращающаяся на своей орбите.

Колину вопрос не нравится. Отчасти потому, что он застенчив, отчасти потому, что ему это кажется предательством по отношению к женщине, с которой он был. Он как будто усыхает на глазах. Я помню эту способность Колина еще по школе, когда учитель вызывал его к доске. Для него естественным является существование в замкнутом пространстве, но он понимает, что иногда надо выбираться из скорлупы. Этого требует и извечное стремление казаться интересным, получить признание. Он не обладает, как Нодж, уверенностью в себе, которая позволяет жить спокойно и не дергаться.