Дожить до утра - Галина Романова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Его имя…
— Его зовут Максим. Он муж подруги Ксении Николаевны, которая была здесь до меня директором. — Лия призывно улыбнулась. — Ты знаешь, по-моему, твое желание мне помочь заслуживает маленького аванса…
Через пятнадцать минут Николаев покинул стены ее кабинета.
Он довольно улыбался.
Не было лишено улыбки и холеное лицо Лии Павловны.
В конечном итоге каждый из них получил то, что хотел. И если не брать в расчет тернистость пути, по которому им пришлось пройти, следуя к заветной цели, то они могли бы быть вполне довольны собой…
Глава 15
Макс сидел в своем кабинете и хмуро сверлил взглядом стену напротив. Оттуда на него смотрело счастливо улыбающееся лицо жены. Оголенные плечи, норковое манто, и изумительной чистоты камень сверкает чуть ближе к правой ключице. Никому не известно, во сколько обошелся ему этот ее прикид. И дело было даже не в деньгах, а в том, что, поставив однажды свою подпись на дьявольской грамоте, он навсегда продал ему свою душу.
По молодости все казалось простым и ясным: он делает бабки, как ему больше нравится. Плевать на риск, плевать на условности. Он так хочет, и все! Но то было давно. В те времена он был один. А сейчас, когда у него жена, и причем такая, ради которой кровь готов отдать по капле, невольно приходится задумываться: а так ли уж все это важно и нужно?
Смешно сказать, но Макс иногда завидовал простым работягам. Тем, что к восьми утра спешат к проходной, вечером торопятся обнять своих усталых подруг, а по выходным едут в переполненном донельзя автобусе на дачные участки. Им-то уж наверняка нечего бояться. Они не вскакивают по ночам от звука поднимающегося лифта. Не убиваются по поводу неотвечающего домашнего телефона. И вряд ли им в голову приходит мысль, что однажды, вернувшись домой, они найдут своих жен в луже крови.
А вот Макс боялся! Стоило Милочке чуть больше десяти секунд не взять трубку, как он готов был лететь на другой конец города, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке. И даже удостоверившись в этом, он не находил себе покоя.
Ему приходилось выверять каждый свой шаг, взвешивать каждое слово, чтобы, не дай бог, не разозлить, не вызвать неудовольствие того, кто превратил его жизнь в жалкое существование вечно дрожащего индивидуума…
Когда два года назад он возвращался с Милочкой в город, то был почти уверен, что он хозяин положения. Но однажды к нему в магазин, который он незадолго до этого купил, вошли трое. Без лишних понтов и рисовок они объяснили ему, чьи в лесу шишки. Макс поначалу не поверил, решив, что все это розыгрыш, и кинулся туда, где надеялся получить ответ. Пояснили ему все быстро и доступно, вывезя за город и отбив все ребра. А чтобы уж окончательно развеять все сомнения, расстреляли его шофера и схоронили там же.
— Я — твоя «крыша» и твой господин, Максуша, — пнул его тогда хозяин ногой в лицо. — И сиди тихо. Сиди и слушай…
И для Макса началась каторга. Мало того что ему надо было отстегивать львиную долю своих доходов в общак, так теперь ему еще приходилось день и ночь оберегать покой своей супруги. Покой и… жизнь. Потому как ему ясно дали понять: жизнь его жены и благополучие его хозяина — вещи взаимозависимые…
А теперь еще эта черноглазая стерва навязалась на его голову. Ну как ей дать понять, чтобы она не лезла на рожон. Ведь когда она ушла от Виктора и скиталась по притонам, насколько ему легче жилось. Вот ведь сделал доброе дело себе во вред! Вытащил ее, жильем обеспечил, а она и ожила…
— Максим… — Леночка, его секретарша и бухгалтер в одном лице, заглянула в кабинет и испуганно запищала: — Максим, тут пришла эта чокнутая и наезжает, наезжает, спасу нет. Что делать-то?
— Пусть войдет. А ты это… Проследи, чтобы в приемной народ не толпился. Сама знаешь — орать начнем.
Но вопреки его предположениям, шума не было. Ксюша вошла молча. Плотно прикрыла дверь. Села в скрипучее кресло у окна и уставилась на него немигающим взглядом.
— Ты чего? — занервничал сразу Максим. — Еще что-нибудь с твоей головой приключилось?
Ксюша молчала.
— Чего уставилась, как ненормальная? — Он чувствовал, что начинает терять терпение. — Хотя почему — как?! Ты и есть самая настоящая ненормальная…
Она продолжала безмолвствовать.
— Посмотрела? Посмотрела, а теперь иди отсюда. Мне работать надо. — Он взял со стола пачку накладных и счетов-фактур и принялся перебирать одну за другой, делая на них какие-то пометки.
Но он мог сколько угодно изображать занятость, дрожащие руки и исподлобья бросаемые взгляды не могли не выдать его нервозности.
— Смотрю я на тебя и думаю, — задумчиво начала Ксюша, — почему это моей бедной подруге так не повезло в жизни?..
— А тебе повезло! — недоверчиво хмыкнул Максим, начиная понимать, куда она клонит. — Ты у нас самая везучая!
— Ведь красавица, каких редко сыщешь, — словно не слыша его, продолжила между тем Ксюша. — Умница опять же… А мужики, ну сплошь деградаты и разложенцы…
Когда она начинала вспоминать о первом замужестве Милочки, Макс против воли заводился. Не сдержался он и сейчас.
— А у тебя все невозможные были? — зашипел он, сузив глаза до щелочек. — Все классные мужики, обалдеть просто можно, да?! Чего же ты их всех оставляла? Чего же с Виктором жить не стала? Он тебя такой роскошью окружил. Все к твоим ногам бросил. От смерти, можно сказать, спас, а ты черной неблагодарностью ему отплатила! Как же так, ответь?!
Ответить она не могла, не могла да и не хотела. Пускаться в долгие объяснения о том, что не хотела тратить свою жизнь на недостойных мужчин, коими на поверку оказывались большинство ее избранников? Или попытаться донести до его ума свое отношение к подлости, трусости и неверности? Зачем? Что он может понять? Вернее, что он захочет понять?
А что касается Виктора…
Виктор действительно многое сделал для нее, но все оказалось гораздо сложнее. Сложнее, чем они с самого первого дня их отношений предполагали…
Глава 16
Первое, что увидела Ксения, придя в себя после ранения и открыв глаза, было мучнисто-белое лицо Виктора.
— Ох, господи! — еле слышно прошептал он и отчаянно закрутил головой. — Эй! Кто-нибудь! Сюда! Она очнулась!
Кто-то забегал, заметался, мельтеша перед ее глазами голубоватыми больничными халатами, марлевыми повязками и озабоченными донельзя глазами.
Понять что-то в их суровой профессиональной терминологии ей было сложновато. Она вновь повернулась к Виктору и еле слышно спросила:
— Где я?.. — ненадолго замолчала и, поразмышляв, испуганно добавила: — И кто я?!
Следующие недели слились для нее в сплошной непрекращающийся поток поступающей информации. С ней были предельно осторожны и вежливы. Оберегали как могли от чего-то больно ранящего, но Ксюша, забывшая практически все, подсознательно все же чувствовала, что предыстория ее попадания в эту платную клинику ужасна…
Память вернулась к ней много позже. Как-то вдруг она вспомнила все сразу. Виктор и приставленный к ней психолог уже почти отчаялись услышать от нее что-то, кроме «не помню», «не знаю», «я забыла», когда однажды утром она вдруг спросила:
— Где Тимошка?
— Наконец-то! — Виктор едва не прослезился. — Ты вспомнила?! Ксюшенька, ты вспомнила!
Все остальное было бы быстро расставлено по своим местам, если бы не ее нежелание. Ксюша отчаянно сопротивлялась их стремлению вернуть ей память. Она даже мыслям своим приказала не подходить к этой запретной черте. То просила вколоть ей снотворного, то открещивалась усталостью и опять же пыталась уснуть. Оттягивая как можно дольше момент своего окончательного прозрения, Ксюша мрачнела день ото дня.
— Ксюшенька, — умолял ее Виктор, беря за руку, ставшую почти невесомой. — Ты пойми, это важно не только для следствия. Это нужно не только твоим подругам, которые измучилась и издергались, дожидаясь твоего возвращения. Это нужно в первую очередь тебе…
Виктор оказался не прав. Когда вся правда нахлынула на нее своей ужасающей действительностью, ей захотелось умереть.
— Зачем ты меня спас?! Скажи, зачем?! Лежала я там в луже крови, и пусть!!! — рыдала она, отталкиваясь от заботливых рук Виктора. — Почему ты не помог ему?!
— Потому что он был уже мертв, а ты дышала… — пытался оправдаться Виктор и прятал лицо в ладонях. — Я ведь чуть не обезумел тогда. Я не помню даже, как мне удалось все это провернуть: выкрасть тебя, объявить мертвой и спрятать в этой клинике.
— Не нужно было этого делать! Не нужно!
Она замкнулась, перестала есть, пить, отвечать на вопросы. Состояние ее здоровья резко ухудшилось. Врачами сразу были запрещены все визиты подруг, знакомых и оперативников. Допущен был только Виктор. Именно ему они и посоветовали забрать ее из клиники и увезти куда-нибудь.
