Человек, который умел шутить - Филип Дик

Аллан остался один, осмысливая очевидный факт: МОРС не дается при рождении. Это образ жизни, которому необходимо научиться. Мальчишкам живется невесело, и, столкнувшись с ними, Аллан припомнил об этой истине.

Военторг, при котором находилась приемная станция автофакта, еще не закрылся. Аллан зашел в него, доставая на ходу бумажник.

– Конечно, – сказал невидимый продавец, когда он прокомпостировал карточку для покупок. – Но только сорт «3,2». Вы в самом деле собираетесь его пить? – На фоне стены с товарами светилась витрина, в которой размещались бутылки с пивом. – Его же из соломы делают.

Однажды, много лет тому назад, Аллан пробил в карточке купон на пиво «3,2» и получил 0,7 л шотландского виски. Бог его знает, откуда оно там взялось. Может, сохранилось еще с довоенных времен, а складской робот обнаружил его и автоматически засунул на единственную свободную полку. Больше такого не случалось ни разу, но Аллан снова и снова пробивал этот купон, питая, как ребенок, неясную надежду. По-видимому, произошло невероятное, система дала сбой, такое бывает даже в безупречном обществе.

– Верните деньги, – попросил он и поставил на прилавок нераскупоренную бутылку. – Я передумал.

– Я же говорил, – сказал продавец и снова прикрепил купон к карточке.

Аллан постоял немного с пустыми руками, тщетные попытки вымотали его. А затем вышел обратно на улицу.

Мгновение спустя он уже поднимался по пандусу к маленькому летному полю на крыше, которым агентство пользовалось для срочных перелетов. В сарае под замком стоял одноместный скиб.

***

– И это все? – спросил Мальпарто. Он отключил решетчатую систему из проводов и линз, нацеленных на пациента. – С момента ухода из агентства и до того, как вы отправились на Хоккайдо, больше ничего не произошло?

– Больше ничего. – Мистер Коутс лежал ничком на столе, вытянув руки вдоль тела. Над ним возвышались двое техников, снимавших показания датчиков.

– Это тот самый случай, который вы не могли вспомнить?

– Да, мальчишки на станции автофакта.

– Вы приуныли?

– Да, – признался мистер Коутс.

Голос его звучал бесцветно, личность пациента пребывала в состоянии диффузии под изолирующим воздействием медикаментов.

– Почему?

– Потому что это несправедливо.

Мальпарто не усмотрел в этом ничего существенного, происшествие показалось ему незначительным. Он рассчитывал на сенсационное открытие – убийство, совокупление, бешеный взрыв эмоций, а может, и все, вместе взятое.

– Продолжим, – с неохотой сказал он. – Займемся эпизодом на Хоккайдо. – Он приостановился. – Встреча с мальчишками. Вы вправду считаете, что она очень важна?

– Да, – ответил мистер Коутс.

Мальпарто пожал плечами и жестом велел техникам включить решетку с приборами.

***

Вокруг стояла тьма. Скиб снижался над островом, он сам управлял своим полетом и разговаривал сам с собой механическим голосом. Аллан прижался затылком к спинке сиденья и закрыл глаза. Свист воздуха при снижении стал тише, на приборной панели замигал синий огонек.

Искать поле не имело смысла, весь Хоккайдо представлял собой поле. Аллан нажал кнопку режима посадки, и корабль, действуя по собственному усмотрению, начал спускаться к покрытой пеплом земле. Через некоторое время он перехватил сигнал передатчика Шугермана и изменил курс. Используя сигнал как маяк, корабль произвел посадку. Он слегка подпрыгнул, громыхнул и остановился. Стало тихо, только гудели, перезаряжаясь, батареи.

Аллан открыл дверцу и довольно неуверенно начал выбираться наружу. Пепел осел у него под ногами, как будто он ступил в кашу. Этот пепел имел сложный состав, в него входили органические и неорганические соединения. Люди и их пожитки, переплавленные в черно-серую массу. В послевоенные годы из пепла получали неплохой строительный раствор.

Справа что-то тусклое светилось. Он пошел на огонек, который в конце концов превратился в Тома Гейтса, помахивающего фонариком.

– МОРС вам, – сказал Гейтс, костлявый тщедушный человечек с глазами навыкате, нечесаной шевелюрой и изогнутым, как у попугая ара, носом.

– Как дела? – спросил Аллан, пробираясь следом за щуплой тенью к круглому отверстию, служившему входом в подземное убежище, сооруженное во время войны и уцелевшее по сей день. Гейтс с Шугерманом укрепили и усовершенствовали его; Гейтс заколачивал гвозди, а Шугерман руководил.

– Я поджидал Шугги. На нашей стороне скоро уже рассветет, а он всю ночь закупал припасы. – Гейтс нервно хихикнул. – Торговля идет вовсю. На сегодняшний день у нас неплохой расклад. Куча вещей, которые, не будем лицемерить, нужны людям.

Спустившись по лестнице в убежище, они оказались в главном его помещении. Там царил беспорядок, повсюду – разномастная мебель, книги, картины, жестяные и стеклянные банки с пищей, продукты в коробках, ковры, безделушки и просто барахло. Проигрыватель ревел во всю мощь, звучал чикагский вариант «Не могу раскачаться». Гейтс улыбнулся и сделал музыку потише.

– Чувствуйте себя как дома. – Он бросил Аллану коробку с крекерами, а следом за ней кусок чеддера. – Они в порядке, абсолютно безопасны. Слушай, мы тут все копали, копали. Под пеплом, потом под землей. Гейтс и Шугерман нанялись в археологи.

Останки былого. Тонны обломков, годных к употреблению, полупригодных и не годных ни на что; предметы, которым нет цены, побрякушки и полный хлам. Аллан присел на ящик со стеклом. Вазы и бокалы, высокие стаканы, граненый хрусталь.

– Шустрилы-коробейники, – сказал он, разглядывая бокал с надбитым краешком, созданный кем-то из давно уже умерших мастеров двадцатого века. Бокал с рисунком: олень и охотник. – Неплохо.

– Могу продать, – предложил Гейтс. – Пять баксов.

– Слишком дорого.

– Ну, три бакса. Нам надо побыстрее двигать все это. Скорость оборота увеличивает прибыль. – Гейтс радостно захихикал. – Чего бы тебе хотелось? Бутылку шабли Беринжера? Тысяча долларов. Экземпляр «Декамерона»? Две тысячи долларов. Электрическую вафельницу? – Он принялся подсчитывать. – Зависит от того, какую ты хочешь. Если ту, что превращается в гриль для сандвичей, будет дороже.

– Ничего мне не надо, – пробормотал Аллан. Перед ним лежала огромная кипа полуистлевших газет, журналов и книг, обвязанная коричневой веревкой. На верхней значилось «Сэтердей ивнинг пост».

– «Пост» за шесть лет, – сказал Гейтс. – С тысяча девятьсот сорок седьмого по тысяча девятьсот пятьдесят второй. В прекрасном состоянии. Скажем, полторы штуки. – Он стал яростно рыться в груде неупакованных книг, лежавших рядом, разбрасывая их и обрывая страницы. – Вот милая вещица. «Йейльский вестник». Один из тех самых малоформатных литературных журналов. Есть статьи про Трумэна Капоте, Джеймса Джойса. – Глаза его лукаво блеснули. – Очень много секса.