Подземный рейд - Игорь Подгурский

– Честно говоря, вы меня разочаровали!

– Мы починим, – буркнул Олег.

– Будет как новенький, – прошамкал разбитыми губами Плевок. С каждой минутой губы все больше напоминали пышные оладьи с вишневым вареньем. – Не сомневайся.

– Замолчите! Надоели до невозможности! Глаза б мои вас не видели, ухари! – Иван Петрович скрылся в подсобке, громко хлопнув дверью, жалобно скрипнувшей массивными бронзовыми петлями, сделанными под старину.

Олега и Плевка рассадили подальше друг от друга. Чинно рассевшись за столом, каэсэсовцы еще немного посопереживали растерзанным товарищам. Совсем недолго, чуть-чуть, до очередной рюмки.

– Мальчишки, – укоризненно произнесла официантка. Она принесла очередную порцию горячительных напитков. Когда гуляют каэсэсовцы, только успевай убирать со стола пустые бутылки и выставлять на столы полные.

– Настоящие мужчины никогда не взрослеют, – внес уточнение один из электриков, услышавший замечание.

В подтверждение своих слов он указал глазами на трех молодых газовщиков, смешивающих изрядные дозы коньяка с шампанским в стаканах для сока. Молодежь дружно приступила к дегустации самодельного пойла, гордо именуемого «коктейль». При этом они умудрялись спорить о правильном названии: это «Северное сияние», или все же у них получился «Бурый медведь».

Уже перед самым уходом Плевок громко буркнул, вроде сам себе под нос, но так, чтобы Олег услышал:

– Мореман сухопутный… моряк с печки бряк, – ничего более умного он придумать не смог.

– Заткни пасть! – Шаржуков за словом в карман никогда не лез.

Лифтер начал приподниматься со стула, словно авианосец, выходящий из гавани, чтобы начать второй раунд. Плевок тоже был не против сделать новый заход. Но их попридержали за руки соседи по столу.

Плевок на глазах начал наливаться желчью, как присосавшийся к телу клоп – кровью. Он, похоже, так и не успокоился и уже открыл рот, чтобы объяснить Олегу его настоящее место в этом мире, но его опередили…

Хозяин ресторанчика неуловимым образом уловил угрожающую задумку шумливых каэсэсовцев. Он выглянул в полуоткрытую дверь и быстро оглядел свою вотчину – зал, заставленный столиками, и барную стойку. От его взгляда не ускользнули напряженные фигуры, готовые к новому броску навстречу друг другу. Служитель чревоугодия медленно сложил руки с пудовыми кулачищами на груди и первым делом громко проинформировал каэсэсовцев, что сам он лично в восторге от членовредительства и братоубийства, но убедительно просит дорогих гостей повременить с воплощением своих желаний в жизнь. Потому что из-за них ресторан теряет других посетителей, не привыкших к буйным выходкам героических тружеников КСС, на которых клейма уже ставить некуда.

– Какая же это свадьба без драки? – подслеповато щурясь, проронил бригадир сварщиков. Седой старичок, после нескольких рюмок без закуски, похоже, плохо понимал, где находится. Тем более что водку он залихватски наливал в фужеры для вина. Может быть, в годы его молодости рюмки имели другой объем?

– Тихон Матвеевич! – с досадой махнул рукой Савчинский. – Посмотрите на этих женихов! Кому ж они нужны такие?

Действительно, расхристанные каэсэсовцы представляли собой неприглядное зрелище. Растрепанные и взъерошенные, они угрюмо ковырялись в тарелках, делая вид, что более ничего интересного в жизни не видели.

– А что, они мужчины хоть куда! – вскинулась Инночка из строевого отдела. Она успела дважды побывать замужем и не теряла надежды сделать новый заход. В жизни, как в большом спорте, – должны быть три попытки. Минимум.

Разведенка не пропускала ни одного сборища каэсэсовцев. На неофициальных мероприятиях холостяки теряют контроль, и есть реальный шанс устроить личную жизнь.

– Зря вы так!

Тихон Матвеевич не по-отечески, слишком ласково потрепал Инночку по напудренной щечке с ямочкой. Он явно хотел пригласить ее на танец. Тряхнуть стариной. Но музыка была не та. А теперь, из-за двух башибузуков, музыкальный автомат приказал долго жить. Когда починят, неизвестно. Ветеран собирался с духом, чтобы предложить вертлявой болтушке руку и сердце. Уже прошел год со дня смерти жены. Пора. А лучшего момента сделать предложение, чем во время танца, не придумаешь. Облом, как говорит молодежь. Ничего, подождем до следующих посиделок. С годами приходит редкое качество – умение ждать. Инна сидела рядом и тяжело вздыхала, не догадываясь, что до воплощения ее тайных грез и явной мечты всего лишь расстояние вытянутой руки.

Инночка проигнорировала отеческое прикосновение – слишком была занята выковыриванием креветок из закисающего на глазах салата. Креветки молодящаяся женщина любила с детства, а салаты ненавидела чуть меньше своей незамужней жизни.

Атмосфера праздника была бесповоротно и окончательно испорчена. Неразбериху и возникшую из-за этого неловкость попытались разрядить парой веселых тостов. Но получилось как-то коряво и не смешно. Концовка празднования Дня Военно-морского флота явно была скомкана. Гости потихоньку засобирались и потянулись на выход. У всех дела.

Провожать посетителей вышел Савчинский. Он с ходу вызверился на двух забияк, окоротив обоих, заранее отметая возможные отговорки.

– Молчать оба! Слушать сюда! Надоели до невозможности…

Задиры молчали, не смея открыть рта. С хозяином ресторана спорить, потом себе дороже будет.

– Вы меня в гроб вгоните! По миру голым пустите. – Иван Петрович костерил их почем зря. – Чтобы духу вашего до Дня танкиста у меня не было. Заявитесь раньше, вообще отлучу от «Хоттабыча». Навсегда! Свободное время будете коротать в «Макдоналдсе». Ясно!

– У меня нервы расшатаны службой, – вяло попробовал оправдаться Шаржуков.

– Щас, службой! – упер руки в бока ресторатор. Он быстро наливался холодным бешенством, играя желваками на скулах. – Скорее водкой?! Закусывать надо.

– А может?.. – робко попытался оправдаться Плевок, перспектива питаться в фастфуде ему не улыбалась. Одним махом обрубались контакты и возможность подлевачить.

– Нет, не может! Салаги, брысь отсюда! – отрубил хозяин «Хоттабыча». С этими словами Савчинский скрылся за дверью в подсобку, бормоча под нос ругательства.

Всего пара фраз, и двери «Хоттабыча» надолго захлопнулись перед каэсэсовцами. Лучше перетерпеть несколько месяцев, чем стать персоной нон грата в этом месте, давно ставшем для них вторым домом.

Первым на крыльцо вывалился Плевок и, вдохнув полной грудью свежий воздух, вытащил пачку сигарет. Получить дозу никотина не удалось. Разбитые в кровь губы-оладьи отказывались нормально держать сигарету.

Следом за ним из дверей вышли Шаржуков и Бормотов. Олег издевательски щелкнул зажигалкой под носом горе-курильщика и подчеркнуто доброжелательно осведомился:

– Огоньку?!

Плевок сплюнул сигарету вместе с тягучей розовой слюной. Спускаясь по ступенькам, он, не оборачиваясь, бросил через плечо Олегу вместо вежливого «благодарю»:

– Не зря я тебя раньше недолюбливал, а теперь так и вовсе ненавижу!

Подсохшая корочка на губах лопнула, слова получились тихими и полушипящими. Левая припухшая скула внятному произношению никак не способствовала. Как вся подавляющая часть человечества, Олег был правшой, и удар справа у него был поставлен лучше, чем слева.

– Хоть что-то в твоей жизни, Олежик, проходит «не зря»! – хохотнул Бормотов.

– Почему у меня родители интеллигентные люди?! – громко вопросил лифтер в удаляющуюся спину скандалиста. – Почему у меня бабушка преподает в консерватории? Почему я не могу пакостному человеку свернуть шею просто так?

– Точно, «почему»? – поддакнул Бормотов. – Когда спор решала шпага, хамья столько не было. Если бы не свидетели, убил бы на фиг, да? – сказанное было адресовано Олегу, но так, чтобы услышал поспешно прибавивший шагу Плевок.

После обмена взаимными оскорблениями и угрозами разговор угас, как спичка на ветру. Шаржуков мысленно поставил жирный крестик напротив фамилии Шаломая.

Глава 5

Безлюден и угрюм Большой Хинганский хребет. Черные вершины прятались в облаках. Безмолвие тишины разорвал гул тысяч двигателей. Войска Дальневосточного фронта рвались вперед и вверх. Кто остался в живых, никогда не забудет этот поход.

Одиннадцатого августа 1945 года передовые части семнадцатой армии перемахнули Хинганский хребет. Древняя естественная преграда, созданная природой, осталась за солдатскими спинами, обтянутыми просоленными гимнастерками. Впереди – долина Маньчжурии и Квантунская армия.

Механизированные и танковые соединения вырвались на оперативный простор. Стремительный выход советских войск в тыл японской армии одновременно прорвал третий фронт Квантунской армии. Основные коммуникации были перерезаны. Японские командиры не смогли ими воспользоваться для организованного отвода своих подразделений на запасные рубежи обороны, подготовленные в глубине Маньчжурии.