Подземный рейд - Игорь Подгурский

– Стреляйте, бейте, пока не залягут! Отсекайте десант от танков! – кричал старший сержант Житенев.

Японские снаряды молотили по «тридцатьчетверке». 57-миллиметровые орудия не могли причинить вреда танкистам, защищенным мощной броней. Возникло ощущение, что стоящий снаружи гигант бьет по танку исполинским молотом. В ушах оглушающе звенело. В танке стоял непрекращающийся гул. Отскакивали мелкие кусочки окалины с внутренней стороны брони и впивались в руки и лица танкистов.

Вражеский боевой порядок начал перестраиваться. Японцы решили изменить тактику. Уцелевшие танки стали обходить позицию десантников с флангов, пытаясь взять их в клещи.

Этот маневр стоил им еще трех машин. Разворачиваясь, они подставляли свои борта русским. Хорошая мишень. Грех в такую промахнуться. Одну подбили бронебойщики. Две записал на свой счет экипаж танка.

Шаржуков поймал в прицел скособоченный силуэт «Шинхото Чи-Ха» с командирской башенкой. Олег навел перекрестье прицела на синего дракона. Вжимая обрезиненный ободок в глаз, нажал на спуск. От выстрела танк качнуло. В нос шибануло сгоревшей пороховой гарью. Снаряд с ювелирной точностью попал в скалившуюся пасть, пробил броню и разорвался внутри. Японский танк встал. Из него так никто и не выбрался.

Один из вражеских снарядов попал под башню. Броню не пробил, но поворотный механизм заклинило, орудие не поворачивалось.

– Разверни танк вправо! – скомандовал ротный механику-водителю. – Гена, еще немного. Хорош!

Машина с перебитой гусеницей и выбитым катком могла лишь поворачиваться вокруг своей оси. Механик развернул танк. Шаржуков, не отрываясь от прицела, крутил маховик наводки. Оба танка выстрелили одновременно.

Японский танк взорвался. Башню высоко подбросило вверх. Сдетонировал нерасстрелянный боекомплект. У «тридцатьчетверки» разбило нижнюю часть орудийной маски.

Объезжая подбитые танки, японцы упрямо рвались вперед. Из-за двух сгоревших выехал третий и на максимальной скорости устремился к машине противника.

Разрывы осколочных снарядов разметали первую цепь наступающих. Но за ней появилась вторая. Из горящих машин один за другим выскакивали танкисты. Одни тут же падали замертво, другие, соскользнув с брони, по-пластунски прижимаясь к земле, скрывались в гаоляне. Высокой траве все равно кого укрывать.

Черные с яркими вспышками огня вырастали один за другим фонтаны разрывов. Японская храбрость наткнулась на самоотверженность и боевой опыт русских.

Поняв, что «тридцатьчетверку» не подбить из их калибра, наводчики японских танков перенесли огонь на позицию десантников. Разрывы орудий перемешивали пехотинцев с маньчжурской землей. Злые огоньки автоматных выстрелов на месте огневых позиций русских солдат гасли один за другим.

Стелился черным туманом и расползался по степи дым, прикрывая японцев и мешая точно целиться. На левом фланге враги подобрались ближе всего. А тут, как назло, замолчал второй пулемет. «Убиты, что ли?» – мелькнуло в голове старшего сержанта. Житенев сам пополз к пулеметчикам. Взглядом определил: убитых нет и пулемет цел.

– Что случилось?

– Перекос!.. Не выбью патрона…

Выковырнули финкой. Каждая секунда показалась вечностью. Не умолкал отчаянный перестук очередей из «ППШ», часто хлопали «арисаки». От свинцовых мух стало тесно в воздухе. Сквозь разрывы в дымной завесе было видно, как «белые тигры» скапливались за подбитыми танками, готовились к атаке. «Разом ударят – сомнут», – обреченно подумал старший сержант. Он поменял пустой диск и открыл огонь.

Раненые пехотинцы не уходили с огневого рубежа. Отступать все равно было некуда. Один из них, с наспех забинтованной головой и грудью, перевязанной прямо поверх гимнастерки, приподнялся и метнул в ближайшую вражескую машину связку гранат. В этот бросок он вложил последние силы и тут же упал, уткнувшись лицом в землю. Взрывом подняло фонтан земли. Промахнулся. Не добросил. Танку гранаты не принесли вреда. Еще миг – и он ворвется на позицию. Выстрел из противотанкового ружья в борт танка, и он загорелся, как свеча.

Над головами десантников роями проносились с пронзительным свистом пули, вокруг рвались снаряды. С каждой минутой бой усиливался. Казалось, нет предела его накалу. Старший сержант Житенев был ранен в плечо. Его не успели перевязать. На позиции левого фланга показался японский танк. Угрожающе лязгая, вражеская машина приближалась. Схватив здоровый рюкзак со взрывчаткой, снятый с убитого камикадзе, Житенев на боку пополз навстречу танку. Ему не хватило нескольких метров. Сержанта практически развалило напополам пулеметной очередью. Японский танкист, опасаясь подорваться на мине-рюкзаке смертника, резко затормозил и свернул в сторону. Под танк, пытавшийся проскользнуть мимо опасного места, со связкой гранат в руке бросился русский солдат. Миг, и он исчез во вспышке взрыва. Подбитая машина завертелась на месте.

Командир последнего уцелевшего японского танка решал, что делать дальше. Вести огонь по десантникам или по советскому танку? Главным узлом обороны стал непробиваемый стальной исполин с красной звездой на башне. Надо заставить навсегда замолчать его орудие, а с остальными разберутся «белые тигры». Эти воины не боялись ни чужой, ни своей крови.

В ситуации «или – или» самурай без колебаний выбирает смерть.

Танк с синим драконом на борту резко маневрировал, чтобы избежать убийственных попаданий 85-миллиметрового орудия. Дистанция между машинами неумолимо сокращалась. Японец утюжил неглубокие окопчики десантников. Из-под гусениц неслись хруст и дикие крики. По лобовой броне пулеметчик из «дегтяря» успел отшлепать очередь в полдиска, стараясь попасть в смотровые щели. Так не остановить штормовую волну, швыряя в нее прибрежные камешки. Пули щелкали по стальному монстру, не причиняя вреда. Граната, заброшенная на корму десантником, разворотила правый навесной топливный бак. Горючее вспыхнуло. Пламя веселыми огоньками разбежалось по машине.

Горящий «Шинхото Чи-Ха», волоча за собой дымный шлейф, упрямо мчался на танк Шаржукова. Когда в перископе показалась пылающая японская машина, ротным овладело ледяное спокойствие. Олег приник к прицелу, лихорадочно крутя маховичок. Ясно было одно: он не успевает. Японец оказался в мертвой для него зоне. За миг до столкновения капитан рявкнул по внутренней связи:

– Держитесь! Нас таранят!

Танкисты вцепились кто во что успел. «Тридцатьчетверка» содрогнулась от мощного удара. Снаружи раздавался громкий металлический скрежет.

Горящая японская машина, не снижая скорости, врезалась стальным носом в советский танк. У нее соскочила гусеница и размоталась по обожженной земле. Скрежеща голыми катками по броне, «Шинхото Чи-Ха» упрямо вползал на «тридцатьчетверку». Бронированные туши сшиблись в таране. Японский танк ворочался из стороны в сторону, стараясь повыше залезть на большего по размерам врага. Полыхающий японский танк с закрытыми люками замер, мертвой хваткой вцепившись в советскую машину. Из него никто не выбрался.

Мутно-серое брюхо «Шинхото Чи-Ха» закрыло командирский перископ, через который Олег смотрел на белый свет, выискивая врагов. Теперь он уже ничего не мог разглядеть. Машина стала наполняться едким дымом. Защипало в горле, дышать становилось все труднее. Кашляя, капитан на ощупь нажал защелку, но верхние люки перекосило от удара.

– Горим, командир! – закричал мехвод.

– Всем выбираться из танка! – скомандовал ротный.

Надо быстрее покинуть опасное место. Отползти подальше. Залечь. Скоро обе машины превратятся в один гигантский костер. Выход нашел механик-водитель. Он открыл в днище нижний люк и ужом выполз из обездвиженной машины. За ним следом последовали командир и заряжающий.

Дважды повторять приказ не пришлось. Не забыв прихватить автоматы, танкисты по-пластунски выбрались из-под «тридцатьчетверки». Танк скрипел, стонал, будто живой, словно просил не оставлять его одного.

В обреченной машине остался лишь стрелок-радист. В последний момент, когда он уже протянул руку, чтобы отсоединить провод, соединяющий его танкошлем с рацией, в наушниках треск эфира сменился хриплым голосом, вызывавшим их роту:

– Цепочка! Цепочка! Я – Рубин, я – Рубин! Ответьте.

– Я – Цепочка, на связи. Прием!

– А-а, отыскались без вести пропавшие! – услышал он в наушниках знакомый приглушенно-хрипящий голос связиста штаба бригады.

Треск разрядов в эфире стал сильнее. Связь могла оборваться в любой момент.

– Ведем бой! Все танки подбиты. Японцы давят. Прошу огонька по квадрату 2 «Б»-8! Быстрее! Долго нам не выстоять. Пока держимся.

– Держитесь, хлопцы! Огонька подбросим и сами подойдем. Дадим прикурить…

Кому дадут «прикурить» братья по оружию, радист не услышал. В горящем японском танке, наползшем на «тридцатьчетверку», со всей мощью сработал неизрасходованный боезапас. Во все стороны разлетелись искореженные обломки брони…