Хранительница. Обретение мира людей - Оксана Юрьева

– Только лишь потому, что не было в этом нужды, Жаба. Вспомни, ведь все время ты приходил ко мне разыскивать, то ремесленника, то пахаря, которых поражала одна и та же болезнь – леность, и мне приходилось отправлять тебя с ковра мироздания на розыски. Мы проводили совместную трапезу в моем доме и ни меня, ни Аму нисколько это не смущало.-

– Прости Хранительница, – Жаба, наконец, остановился и, не поднимая глаз, продолжил, – ты права, видимо я настолько пропитался своим одиночеством, что меня уже пугает чье-либо общество.-

– Вечная дева в саду, разве она не была в твоем доме, – вопрошает Ина.

Жаба удивленно поворачивает к ней голову.

– Вечные девы давно забыли о моем существовании, почему ты помянула их.-

– Нет, нет, Жаба, видимо я ошиблась, – бормочет Ина, отчего-то ей совсем не хочется рассказывать Жабе о странных словах Вечной девы.

Она медленно опускается за Жабой по ступеньками старой деревянной лестницы. Ступени скрипят под тяжелым телом Хранителя, который спускается боком, тяжело дыша, опуская на ступеньку сначала одну, обутую в тканую туфлю, раздувшуюся до размеров лапы тослтобрюха, ногу-тумбу, а затем другую. Спуск по невысокой лестнице долог и, слава звездным богам, пыхтящему Жабе не до нее, в ее потугах понять, неужели Вечная дева пришла ради нее? Неужели, это было все-таки пророчество? О каких неприятностях вещала Вечная дева? Ох, не зря ее мучила вчера бессонница под яркой звездой. Наконец, спуск закончен, и Ина, пройдя еще чуток, заходит за Жабой в открытые им двери, которые она уже миновала до этого в поисках Жабы. Небольшая узкая комната с большим окном, выходящим в сад за домом. Плотное сплетение ветвей деревьев сада хранит прохладу и полумрак этой комнаты с квадратным простым столом посредине. Жаба аккуратно достает из небольшой корзины, стоящей на столике у стены несколько различных круглых и продолговатых плодов. Снимет с ящика, закрепленного на каменной стене над столиком, аккуратно установленные в специальные ячейки, глиняные тарелки. Размеренно очищает плоды от пупырчатой кожуры и аккуратно нарезает в тарелки на небольшие кусочки. Ина молча наблюдает за его действиями, лишь иногда оглядывая простую обстановку комнаты. Жаба замечает ее взгляд.

– У меня нет очага, Хранительница, я не нуждаюсь в приготовлении растений. В своем первозданном виде они гораздо ароматней и приятней на вкус. Зато у меня вода из незамутненного источника, – с улыбкой достал он из самого угла полки и предоставил на рассмотрении Ине прозрачную стеклянную плоскую флягу, – она совершенно чистая, а на вкус ничуть не хуже воды из ручья под гибкими деревьями в ложбине у твоего дома, Хранительница. Вот видишь, я помню ваше с Амой гостеприимство и рад ответить тем же. – Жаба ставит на стол узкие высокие стаканы и наливает в них воду. Наконец, закончив с хлопотами по заполнению стола, он садится в широкое плетеное кресло напротив Ины. Ина, не торопясь, берет разноцветные кусочки с тарелки. Они действительно ароматны.

– Удивительно, – спокойно поддерживает бесцветным голосом разговор Жаба,

– Гармоничный мир не такой большой, а растения, произрастающие у Срединной реки, разительно отличаются от растений, живущих у Окраинного озера или Высоких гор.-

– Ама говорит, что это из-за отличия состава почвы и яркости получаемой ею солнечной энергии.-

– Что-ж, я всегда доверяю Аме, видимо это и есть причина… Значит страж не пришел на Ковер мироздания, – вернулся неожиданно, не меняя тембра голоса, Жаба к теме визита Ины, – странный страж, такое было не часто на моей памяти.-

– Всего два раза, – напомнила Ина.

– Да, только два, и оба раза стражи увлеклись хмельнопитием, чтобы, как они посчитали, стать храбрее, а в итоге все закончилось плачевно и банально, они просто проспали отпущенное время, там же, у Ковра мироздания. Глупо. Да, не очень приятная у тебя миссия отыскать и превратить в тень стража свершившего элементарную дурость.-

Жаба, не глядя на Ину, сделал глоток из узкого стакана. Ина вдруг отложила оранжевый кусочек, который она уже взяла с тарелки.

– Почему, Жаба? Почему ты принял на себя бремя Хранителя. Я по наследству приняла его, и у меня не было выбора – я человек, но ты, ты Жаба, что сподвигло тебя отказаться от житейских радостей, от создания светящегося кокона и получения маленького чуда, от наслаждения благами Гармоничного мира и обычной жизни в кругу любимых и родных? – Всё, она задала свой, давно терзающий ее вопрос, и ей стало даже немного легче. Ничего не изменилось. Жаба с равнодушием выслушал ее эмоциональную речь. Он осторожно поставил стакан на стол.

– Вот это, – спокойно ответил он, указывая на нарост на лице, – кем-то я уже был отмечен при рождении из светящегося кокона. Ты в Гармонично мире видела еще такое уродство, такое уродство, что родителям, доставшим меня из кокона, пришлось отнести в одну из пещер Высоких гор на границу Гармоничного мира и передать на воспитание Вечным девам, которые из-за отсохшего хвоста никогда не смогут иметь маленькое чудо. И они были рады мне, но не я сам себе, – наконец краешки губ дрогнули, являя Ине усмешку на непробиваемом до этого лице Жабы, – создать светящийся кокон, говоришь ты, – он посмотрел прямо в глаза Ины, – однажды я услышал разговор вечных дев.-

– У нашего уродца растет хвост, – он вполне успешно копировал тонкий голос Вечных дев.

– Бедный малыш, – ответила ей другая, – это будет катастрофа в Гармоничном мире, когда придет время, и матильда убежит с ковра мироздания, увидев, кто выбрал ее в Заветной роще. – Он, замолчав, устремил свой ничего не выражающий взгляд в окно.

– Тогда я нашел себе уединенную пещеру в Высоких горах в пределах разрешенной границы Гармоничного мира и ушел от вечных дев, чтобы стать отшельником. Видимо сама созидающая энергия Наивысшего Вечного предначертала мне мой путь, – уже совершенно спокойно с присущим ему безразличием закончил Жаба.

– Да, звездные боги бывают непонятны, – согласно кивнула Ина.

– Звездные боги всегда понятны, – бросив на нее короткий взгляд, озадачил Ину Жаба, – видимо это не печать звездных богов и меня изначально ждало совсем иное… – тихо проговорил он, снова смотря мимо Ины в окно, впрочем, не видя там своего мрачного сада. Ина покачала головой: – о чем ты, Жаба? —

Жаба, вдруг сузив глаза, пристально посмотрел на нее, словно пытаясь разглядеть в ней что-то очень важное сейчас для него, Ину удивил живой интерес, вдруг проявившийся в его глазах, меняя лицо Жабы, снимая с него маску безразличия и являя Ине совершенно другого Хранителя – живого и любопытного.

– Для тебя это бремя, для меня огромные возможности из проклятья сотворить величие, – тихо продолжил он, не отрывая заинтересованного взгляда от нее.

– Ты говоришь непонятные мне вещи, – строго глянула на него Ина.

Жаба усмехнулся: – а может это твое счастье и судьба хранит тебя этим твоим непониманием, – интерес ушел, делая глаза Жабы привычными, не выражающими ровным счетом ничего, – что-ж каждый верен самому себе и это уже неплохо, – закончил он беседу, поднимаясь из-за стола, оставляя Ину в полном недоумении, – пойдем, Хранительница, я провожу тебя в твою комнату, – не ожидая ее, двинулся Жаба к двери.

Ночью Ина спит плохо. Ей снятся кошмары. Она опять видит странные учения и совсем близко – оскаленное лицо стража бьющего по спине новобранцев. Провал. Она тихо входит в комнату для общения с Наивысшим Вечным. Комната пуста. На полу определен белой чертой круг. Непонятные знаки и символы начертаны вокруг круга. В темном углу горит слабым огнем, почти не освещая комнату, светильник. Пламя чуть дышит в металлической чаше на железной треноге. Провал. А потом Жаба.  Этот же страж, с закрытыми глазами, склонив побритую уже голову, стоит на коленях, тяжело дыша, перед Жабой в кругу, начертанном на полу комнаты для обмена мыслями.

– Ты готов испить чашу напитка дарующего высшее блаженство, – склоняется над бритой головой жаба, проводя по ней своей оплывшей в наростах рукой. Другая рука… Ина не видит, что сжимает в ней Хранитель.

– Да, – в голосе стража звенящей ноткой еще слышно напряжение.

– Ты готов пройти посвящение, – утробным голосом взывает к нему Жаба.

Юный страж тяжело дышит, но твердо отвечает: – да.-

Жаба аккуратно перебирает хвост юного стража, добираясь, наконец, до его основания.

– Ты готов! – уже кричит Жаба

– Да, – повторяет уверенно юноша. Взмах явленного ножа в руке Жабы. Вскрик боли, и тело юноши со стуком падает безжизненным кулем на пол. А Жаба спокойно подходит к горящему светильнику и бросает отрезанный хвост в огонь. Огонь жадно пожирает приношение, ярко вспыхивая, освещая всю комнату, изгибаясь на стене рогатой тенью.