Решальщики. Движуха - Андрей Константинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Минуту спустя на столике в салоне «фердинанда» была развернута карта-схема Твери. Сметливый Зеленков довольно быстро сыскал на ней Железнодорожную — она действительно лежала на окраине.
— Вот с нее, пожалуй, и начнем, — резюмировал Петрухин.
— А почему с нее? — спросил любознательный боксер Витя.
В принципе, Дмитрий мог ответить на это: «А тебе какое дело? Тебя подрядили лишь для того, чтобы ты произвел захват. Да и еще большой вопрос: понадобишься ли ты вообще? Может статься, что вся черновая работа в итоге выпадет на долю рукопашника Сани». Он мог бы так ответить, но отлично понимал, что эти парни рискуют ничуть не меньше, чем он, а даже больше. Они рискуют и здоровьем, и, не исключено, свободой. А посему Петрухин объяснил предельно честно:
— Видишь ли, Виктор, в чем дело… Везти в Питер обоих — довольно хлопотное и рискованное дело. Придется выбрать кого-то одного. Кого — мы пока еще не знаем. Нам нужен тот, кто лично контактировал с заказчиком. Тот, кто может заказчика опознать и дать показания на очной ставке: мол-де, вот этот человек заказывал убийство предпринимателя Образцова. Понятно?
— Чего ж не понятного? Но почему все-таки мы начнем с Железнодорожной? — никак не желал униматься молодой и любознательный.
— Да потому, что она находится на самой окраине городка. Возможно, там более благоприятные условия для операции. Но может статься, это и не так. И тогда нам придется посмотреть адрес на улице Третьей Пятилетки. Но сейчас мы едем на разведку на Железнодорожную.
— А засады там быть не может? — спросил более взрослый и по этой причине более осторожный Саня. — Вдруг эти гибэдэдэшники нас сдадут?
— Это навряд ли. В полицию наши гаишные друзья не обратятся. Это точно. А к альтернативной стороне… Хм… Понимаешь, для этого нужно, чтобы кто-то из двоих был лично знаком с Петровым либо с Мирошниковым. Что само по себе маловероятно.
— Вы же сами говорили, что Тверь — город маленький?
— Маленький, но не настолько, чтобы все тут знали всех. В общем, не бери, Саня, в голову.
Петрухин перебрался за руль, а Зеленков сел рядом с ним, развернув на коленях карту. «Фердинанд» затарахтел дизелем, помигал левым поворотником и двинулся на окраину Твери.
Петрозаводск, 24 августа, ср.
— А дьявол, как известно, кроется в деталях! Именно по деталям можно понять и оценить степень ужасности картины.
В ответ Долиханов засмеялся коротким механическим смешком и с деланым удивлением спросил:
— Виктор Альбертович! Неужто после всего, мною поведанного, тебя не ужаснули наши местечковые бизнес-перспективы?
— Э-э-э, Дамир Алиханович! Да ты, по ходу, ужаса настоящего в жизни еще и не видел…
Разговор проистекал в суши-баре четырехзвездочного отеля «Онего-Палас», в который с самого ранья, сразу после поезда, заселились Брюнет и Купцов. Конечно, для такого бизнес-мастодонта, как Голубков, количество звезд было маловато, но ничего более навороченного столица Карелии питерским гостям предложить пока не могла.
Собеседником Брюнета сейчас выступал сам господин Долиханов. Этого, пожалуй, наиболее авторитетного из местных предпринимателей называли «теневым губернатором» Карелии, сравнивая нынешние внутриполитические расклады в республике с Петербургом времен Кумарина, «уралмашевским» Свердловском или Новгородчиной Коли-Беса. Чтобы оценить масштаб личности этого человека, достаточно сказать, что именно война, некогда развязанная Долихановым против республиканской власти в Карелии, в итоге привела к отставке местного губернатора.
При всем при том официальная биография самого Дамира Алихановича, чье имя еще десять лет назад начертали золотыми буквами в списке «Лучшие люди Карелии», была безупречна. Долиханов прошёл тернистый путь честного труженика — от ревизора потребкооператива до депутата петрозаводского законодательного собрания. К слову, суммарный доход господина депутата и супруги только по самым скромным прикидкам оценивался в миллион долларов с лишним в год. Причем, по официальным данным, персонально Долиханов наполнял семейный бюджет лишь на жалкую четверть.
— Брось, Алиханыч! На самом деле люди нашего с тобой круга как жили, так и продолжают жить горизонтальными связями, — продолжал Голубков. — И не очень-то зависят от того, что там вещает федеральный премьер или местный губер.
— Э-эх, Виктор Альбертович, мне бы твой оптимизм.
— Могем поделиться. Причем бесплатно, — Брюнет поворотил голову к скромно отбывающему номер, посасывающему кофе Купцову. — Как, Леонид Николаевич?! Отсыпем нашему карельскому другу позитивного отношения к «ужасающей действительности»?
— А? Что? — рассеянно переспросил Леонид. — Да за-ради бога! Уж этого-то дерьма… хм… — Он заметил, с каким вниманием холодные глаза Долиханова изучают его, окончательно смутился и со словами «извините, я вас оставлю ненадолго» встал из-за стола и направился в сторону холла.
— Тяжело стало работать, Виктор Альбертович, — продолжил о своем авторитетный депутат. — А главное: больно видеть, как миллиарды дармовые, сверху спускаемые, достаются хамовьям и племянникам. Молодые, пороху не нюхавшие, а все уже давно в банках да в госкорпорациях. Причем на ключевых позициях. И ведь не пободаешься — сожрут на раз-два!
— Не боись, Алиханыч! — оптимистично отозвался Брюнет, — «Комар лошадь не повалит!» Слыхал такую поговорку?
— Слыхать-то слыхал. Только у нее ведь еще и окончание имеется.
— Да? Не знал. И какое же?
— Комар не повалит. Пока медведь не подсобит.
— Смешно. Но ведь, насколько я понимаю, ты здесь в медвежьей партии состоишь?
— Само собой.
— Значит, уже проще. Кстати, за «медведей» все понятно. А правда, что у вас тут до сих пор волки по городским улицам разгуливают? Или это так, байки?
— Ну здесь, в Петрозаводске, вряд ли. Но если податься севернее, да вот хоть в ту же Костомукшу, — там да, запросто могут. Безо всяких баек.
— Эвона как! Весело, я смотрю, тут у вас.
— Ага. Обхохочешься, — мрачно подтвердил матёрый не менее, а то и поболее «санитаров леса» Долиханов.
* * *Вышедший в гостиничный холл Леонид остановился возле огромного окна, из которого открывался потрясающий вид на Онежское озеро, достал мобильник и, поразмышляв немного, вызвал из телефонной памяти номер Асеевой.
На почтительном расстоянии от Купцова здесь же, в холле, сейчас тусовались в легкую забратавшиеся охранник Долиханова и добравшийся до карельской столицы на «казенных четырех» Влад.
— Добрый день, Яна Викторовна!
— Леонид? — через сотни километров изумленно отозвалась юрисконсульт. — Здравствуйте. А вы… вы откуда? Мне с утра на работе сказали, что вы с Голубковым в командировку уехали? В Петрозаводск?
— Есть такое дело. Я как раз из Петрозаводска и звоню. Вашей, так сказать, милостью.
— А почему моей?
— Так ведь это вы порекомендовали Брюнету мою кандидатуру в качестве запасного игрока?
— Я?!
— А разве нет? — насторожился Купцов.
— Хм… А… А вы, собственно, чего звоните-то? Что-то случилось?
— Да нет. Просто захотелось узнать как у вас дела? Как сын?
— А что — сын?
— Он же у вас заболел?
— Глеб?! Заболел?!
— А разве… разве нет?
— Да, слава богу, еще с утра был жив-здоров… Погодите! — встревожилась Асеева. — Погодите, Леонид! Может, у вас есть какая-то другая информация? Они с бабушкой второй день на даче, и сегодня я их еще не набирала.
— Нет-нет. Все хорошо, — поспешил успокоить ошарашенный Купцов. Только-только начавший что-то такое соображать. — Это я, похоже, напутал. Перепутал вас с кем-то.
— Уф-ф, как вы меня, Леонид Николаевич, напугали!
— Простите, я не хотел.
— Ладно, проехали… Значит, говорите, просто перепутали?
— Именно так.
— Что ж, немудрено, — оправившись от испуга, привычно-язвительно теперь констатировала Асеева.
— В каком смысле?
— Холостому мужчине нетрудно запутаться в окружающих его многочисленных женщинах. Не правда ли?
— Нет, неправда. Яна Викторовна! Яна! Ты же знаешь… Вы же знаете, как я к вам отношусь!
— Леонид Николаевич, у вас всё? — ледяно отчеканила юрисконсульт. — Просто у меня сейчас в кабинете посетители. И вообще — очень много работы.
— Да, у меня всё, — потерянно сказал Купцов.
— Прекрасно. Тогда желаю вам хорошо провести время в Петрозаводске. Уверена, Виктор Альбертович сумеет организовать для вас обоих прекрасный досуг. Всего доброго…
Вот и поговорили.
«Ну, Петрухин! Ну, с-скотина! И Брюнет тоже — хорош! И ведь как складно они спелись! У-у-у-у!..»
Тверь, 24 августа, ср.
Магазинчик был невелик и по внутреннему своему убранству, а главное — по характерному типажу кустодиевского размера продавщиц в неопределенного цвета халатах и колпаках, более всего смахивал на сельпо.