Путь золотого семени (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

— Что-нибудь еще, Тахи?

— Да.

Мне немного неловко говорить лорду такие вещи, но кроме меня никто не скажет…

— Элодея… Она вынесла из библиотеки несколько фолиантов. Она упаковала их в дорогу. Я не уверена, что это с вашего разрешения…

— Что?! Элай! Верни все книги на место. Пригласить ко мне Элодею! — гневно требует он у прислуги.

— Отец…

— Говори.

— Я хотела бы попросить за себя, — опускаю я глаза.

— Попроси.

— У вас в покоях есть набросок лица моей матери и Вашего… На одном пергаменте.

— Есть.

— Не могли бы Вы, лорд, подарить его мне. Вряд ли я вернусь в это локу когда-либо. И я не хотела бы забыть ваших лиц. И хотела бы иметь возможность показать их своим детям. Ведь в других локах нет склепария.

— Да, Тахи. Ты можешь забрать пергамент с собой.

— Спасибо! Вы так великодушны, отец!

— Я хочу сказать тебе Тахи, что ты всегда была послушной хорошей дочерью. Чтобы ты не думала, я горжусь тобой.

— Может хватит льстить этому… — глотает последнее слова Элодея, заходя в тронный зал.

Чудовищу, выродку, уроду…

Опасно говорить такое при отце. Особенно после попытки украсть фамильные фолианты! Но поощряемая княгиней, Элодея часто теряет границы дозволенного.

— Элодея. Все книги сегодня должны быть возвращены на свои места. Элай проследит. Тебе доступ в библиотеку я запрещаю.

— Но это и моё наследство!

— Это наследие локи и останется в ней.

— Но ты дал очень ценный фолиант Элаю! Чем хуже я?! Если мне удастся остаться в центральной локе наша от этого только выиграет. А фолианты придадут мне ценности. Я требую!

— Твоя ценность, Элодея, в рождении здоровых наследников. А требовать ты будешь от своей прислуги. Уходи! До отъезда я не хочу тебя видеть.

— Это ты? — гневно прищуривается Элодея, разворачиваясь ко мне. — Наушница! Дешевая прислужка! Дочь шлюхи!

Отводя глаза в сторону не отвечаю. Не хочу ругаться при отце. Это неуважительно.

— Вон! — рявкает на неё отец.

— Ну я тебе еще устрою…

Часть 1 — Путь "Золотого семени"(эп. 23 Наввара)

POV Элай Нава

Пролив до Олора за ночь покрывается тонкой корочкой льда. Лето закончилось… Вдоль хрустального моря мы едем на санях, нанятых на переправе до дельты реки. Там спускаемся к границе Олора. Мы не знаем тундру так хорошо, как Олоры и у нас свои маршруты. Они длиннее, чем у них, но зато не позволяют заблудиться в этой прохладной степи. Отец снабдил меня подробной картой.

Не далеко от границы Олора есть селение Ыжды. Там мы купим лошадей, чтобы ехать на юг верхом.

Капит, живущий при переправе в нашу локу сопровождает нас. Он молчалив и не спешит отвечать на мои вопросы. А сесты вопросов не задают. Тахи во все глаза ловит детали нового непривычного мира. Трогает пальчиками ягель, пробует кислые ягоды.

— Морошка, — комментирует ей капит.

Подкармливает ими оленей, впряженных в сани. Тянут они их медленно и большую часть пути мы идем пешком. Сани иду нормально только ночью и утром. К обеду изморозь тает и они начинают скрести землю. Олени выбиваются из сил. Только лишь одна Элодея, отказывается идти, оставаясь в санях. Не привыкшая прикладывать физических усилий, сестра раздражается на всё и иногда даже плачет от раздражения.

Иногда они сцепляются в словесных перепалках с Тахи. Та долго молчит и терпит нападки Элодеи, но как только Элодея затрагивает ее мать вспыхивает! Как могу я гашу эти перепалки. Мне сложно судить, кто виноват в этом. Отец ли, нарушивший чистоту их с матерью ложа. Чрезмерная ли холодность матери, которая спровоцировала этот ход событий. Склочный и горделивый характер Элодеи в купе с попустительством во всем ей матери. Или… Или слишком уж покорно терпящая все Тахи. В детстве я помню всё ждал, когда терпение Тахи закончится и она врежет как следует в ответ Элодеи. У Навов не принято решать конфликты силой. Но Тахико навка лишь наполовину, а на вторую половину она рани Озёр! Где женщины как воины часто превосходят мужчин. Их дочери ночи непобедимы в прямом бою… Но она так ни разу и не дала сдачи сестре. Слишком велико её уважение к отцу.

Барсовы горы близко и река из размеренной становится дикой. Здесь возвышенность и обрыв у берега. Отхожу от нашего обоза к краю.

Смеряюсь с картой. Единственная возвышенность в центре Олора. Середина реки. Эта река, жидкая бурлящая по камням вода первая, которую я вижу в жизни. Ним предстоит пересечь еще одну. Но это не скоро. Зато скоро мы окажемся на границе Олора, я читал там совершенно другая природа. Там деревья подернуты духом огня, много пролесков и очень тепло в это время года. Даже не застывает ночью вода.

Еще сутки-двое и мы будем на границе Олора, Ора и Эла.

Вид прекрасен! Я разглядываю его с края обрыва. Вода бурлит, ускоряясь в сужении перед речными порогами. И так не высоко встающее солнце уже садится, слепя лучами. Все знатные Навы учатся в детстве рисовать, читать, считать, красиво формулировать строки, для ведения летописей и каллиграфии. Сейчас мне хочется взять в руки глиняную дощечку и сделать фреску той картины, что открылась мне.

— Элай… — приносит мне на ладошке Тахи теперь другие ягоды. — Капит сказал — съедобная.

Она пересыпает собранную ягоду мне в ладонь, и мы едим ее.

Ароматная терпкая и кисло-сладкая! Таких вкусов в Навваре нет.

— Очень вкусная, Тахи.

— Не ешь это! — шлепает мне по руке подошедшая Элодея.

Ягодки разлетаются.

— Разве ты не знаешь, что они бывают ядовитыми. Эта дрянь хочет тебя отравить, чтобы забрать себе наш трон!

— Ты говоришь чушь, Элодея, — улыбаюсь я, пытаясь погасить опять назревающий конфликт.

— Каждый говорит так, как мыслит, — не повышая голоса комментирует Тахи. — Элодея готова отравить за трон, поэтому подозревает в этом меня.

— Да нужна мне эта ледяная махина! — фыркает Элодея. — Я хочу править другой локой! Я заслуживаю центральную!

Не отводя глаз от горизонта, Тахи опять тихо комментирует, стоя на краю обрыва.

— Чем ты заслужила? Ты безграмотная глупая ленивая заносчивая…

— Заткнись! — вспыхивает Элодея. — В отличие от тебя я хотя бы красива! Так что заткнись.

Мне хочется оттянуть Тахи подальше от края. Но она очень ловкая девочка. Не помню, чтобы она когда-нибудь упала или поскользнулась. Когда она была маленькой ее мать звала ее козочкой за умения забираться на любые отвесные и гладкие с первого взгляда поверхности. И я не трогаю её. Она всегда аккуратна…

Не желая слушать их перебранку, я отворачиваюсь, чтобы уйти. Тахи может постоять за себя, когда не вмешивается княгиня — мать. А Элодеи давно пора укоротить свой язык. Удаляясь я слышу, как Тахи опять осаживает Элодею.

— Здесь, за пределами Навы, ты Элодея, не больше, чем я. Просто такая же княжна Навов. С какой стати ты приказываешь мне? А может, ты даже и хуже… В тебе только одно достоинство — милая внешность. Но ты как ядовитая ягода. Красива… а раскусишь, хочется выблевать.

— Тварь! — рявкает Элодея.

И я слышу крик, и как сыпятся камни.

Рывком разворачиваюсь, с ужасом глядя на стоящую у обрыва Элодею. Тахи нет…

— Она сама!! — тяжело дышит испуганная сестра. — Она поскользнулась!

Добегаю до обрыва, тормозя у самого края. В волнах бурлящего потока несколько раз вижу всплывающее тело Тахи!

Кричу слугам, чтобы бежали вдоль реки, к порогам. Может удастся ее выловить там. Но на реке в месте падения такие огромные валуны и… высоко! Выжить практически невозможно. Мои люди бегут, но скорость воды очень высока и мелькающая в ней Тахи очень быстро скрывается из вида. Всё… Даже если она чудом осталась жива, то уже отключилась от переохлаждения и захлебнулась.

Но мы еще несколько часов ищем ее ниже по течению реки на порогах. Тела там нет. Его унесло в хрустальное море.

К ночи мы возвращаемся к обозам. Элодея спит, укутавшись в меха.

Тахи не могла поскользнуться сама…