Ночь на перекрестке - Жорж Сименон

Звонко зазвенели оконные стекла.

Они разлетались на втором этаже дома Трех вдов. Из открытой машины продолжали стрелять.

Мегрэ, прижавшийся к земле во время стрельбы, встал и распрямился. В горле у него пересохло. Трубка погасла.

Он был уверен, что за рулем открытой машины, потонувшей в ночи, узнал г-на Оскара.

8. Силуэт в окне

Не успел комиссар дойти до середины автострады, как подкатило такси. Резко затормозив, оно остановилось перед бензоколонками. Из машины выскочил мужчина и бросился к Мегрэ.

 — Гранжан! — рявкнул комиссар.

 — Нам бы заправиться. Поскорей!

Таксист был бледен от нервного напряжения: его заставили гнать со скоростью сто километров в час на машине, рассчитанной на восемьдесят, не больше.

Гранжан служил в автоинспекции. Вместе с ним приехали еще два сотрудника. У обоих были в руках пистолеты.

Машину заправили быстро, без задержек.

 — Они далеко?

 — Вырвались вперед километров на пять.

Шофер ожидал приказания ехать дальше.

 — Останься! — скомандовал Мегрэ Гранжану. — А эти двое пусть едут без тебя.

И посоветовал:

 — Вы там поосторожней. Так или иначе, им от нас не уйти. А вы их преследуйте, подгоняйте, пришпоривайте. Пока хватит и этого.

Такси тронулось, дребезжа плохо закрепленным крылом.

 — Так, Гранжан. А теперь давай рассказывай.

Слушая инспектора, Мегрэ не выпускал из поля зрения три дома у перекрестка, чутко улавливал ночные шумы и шорохи и не забывал присматривать за связанным механиком.

Гранжан доложил:

— Люкас позвонил мне в Париж и попросил понаблюдать за господином Оскаром, здешним владельцем гаража и бензозаправки. Слежку за ним и его женой я начал у Орлеанской заставы. Сначала у них был обильный обед в ресторане «Улитка», где они ни с кем не разговаривали. Потом отправились в театр «Амбигю». Пока ничего интересного. В полночь эта парочка выходит из театра и на моих глазах направляется в пивную «Шоп-Сен-Мартен». Вероятно, знаете? Там, в маленьком зале на втором этаже, всегда околачивается всякое жулье. Господин Оскар входит туда, как к себе домой. Официанты кланяются ему, хозяин жмет руку, спрашивает, как, мол, идут дела. А его жена — так она тоже, как рыба в воде. В общем, устраиваются они за столиком, за которым уже сидят каких-то три типа и с ними бабенка. Одного из них я узнал сразу — он владелец паршивенькой гостиницы около площади Республики. Второй мне тоже знаком — старьевщик с улицы Тампль. Третьего не знаю, а вот красотка, сидевшая с ними, наверняка внесена в картотеку отдела охраны нравов. Они шутили, смеялись, распивали шампанское. Потом заказали раков, луковый суп и уж не помню что там еще. В общем, разгульный кутеж, типичный для людей такого пошиба. Очень они любят погорланить, похлопать себя по ляжкам, а время от времени не прочь и попеть… Да, еще там была сцена ревности: господин Оскар слишком долго прижимался к этой курочке, что очень не понравилось его жене. Но дело довольно быстро уладилось при помощи еще одной бутылки шампанского. Несколько раз к столику подходил хозяин, чокался со всеми и один раз даже угостил их за свой счет. А потом — что-то около трех часов — подошел официант и сказал, что господина Оскара просят к телефону. Когда тот вернулся из переговорной кабины, от его веселья не осталось и следа. Он довольно подозрительно посмотрел на меня, так как я был единственным посетителем, не знакомым этой банде. Потом очень тихо сказал что-то, и надо было видеть, как вытянулись у них лица. А у малышки — я хочу сказать у жены господина Оскара — жуткие мешки под глазами, прямо до середины щек, представляете? И каждый бокал она выпивала залпом — для храбрости, наверно. С супругами вышел только один из них — как раз тот, кого я не знаю, с виду вроде бы итальянец или, может, испанец. Пока они прощались и, не отойдя от столика, досказывали какие-то свои истории, я быстренько вышел на бульвар, поймал такси — не новое, но и не слишком старое — и успел позвать двух инспекторов, дежуривших у заставы Сен-Дени. Машину супругов Оскар вы, вероятно, знаете? Так вот, от бульвара Сен-Мишель они рванули на скорости ну никак не меньше, чем сто в час. Уж им свистели-свистели, чтоб не соврать, раз десять. А они ноль внимания. Не так-то легко было угнаться за ними. Шофер такси — между прочим, русский — сказал, что из-за меня запорет мотор.

 — Скажи, Гранжан, это они стреляли?

 — Да.

Услышав стрельбу, Люкас тут же выбежал из дома Трех вдов и через считанные секунды стоял на автостраде перед комиссаром.

 — Что тут случилось, шеф?

 — Как раненый?

 — Да все слабеет. Но до утра, думаю, продержится. Хирург будет с минуты на минуту. А что произошло здесь?

Люкас посмотрел на железные ворота мастерской, испещренные пулевыми пробоинами, на койку, на Жожо, чьи руки оставались связанными электропроводом.

 — Организованная банда, верно, господин комиссар?

 — Еще как организованная!

Мегрэ казался озабоченным больше обычного. Это было видно по слегка приподнятым плечам и довольно забавной складке губ вокруг мундштука трубки.

 — Твоя задача, Люкас, расставить сети. Обзвони Арпажон, Этамп, Шартр, Орлеан, Ле-Ман, Рамбуйе. Лучше сам посмотри на карту. Подними на ноги всю окрестную жандармерию. Пусть перекроют въезды в города. А братец с сестрицей не уйдут. Кстати, что поделывает Эльза Андерсен?

 — Не знаю. Когда я уходил, она была у себя в комнате. Во всяком случае, она очень подавлена случившимся.

 — Да, тут не до шуток, — отозвался Мегрэ с неожиданным оттенком иронии.

Они все еще стояли на автостраде.

 — Откуда я могу позвонить?

 — В коридоре дома господина Оскара есть телефон. Начнешь с Орлеана: Этамп они, видимо, уже проехали.

Где-то на одинокой ферме, затерянной среди полей, зажегся свет — крестьянская семья вставала после недолгого сна. Луч фонаря скользнул по стене и исчез. Засветились окна коровника.

 — Пять часов. Начинается утренняя дойка, — заметил Мегрэ.

Люкас подошел к дому г-на Оскара и с помощью ломика, подобранного в гараже, открыл входную дверь.

Тем временем Гранжан следовал за Мегрэ, не понимая толком, что происходит.

 — Последние события просты, как дважды два, — тихо сказал комиссар. — Надо выяснить одно — то, что было вначале. Стоп! Вон там наверху засел один гражданин. Он нарочно позвал меня, чтобы я убедился в его неспособности передвигаться. Вот уже несколько часов, как он, не шелохнувшись, сидит на одном и том же месте. Ну, то есть, совершенно неподвижно.

Постой, постой. Ведь окна-то освещены, верно? А я еще только что искал сигнал!.. Неужели не понимаешь? Не понимаешь, почему несколько машин не остановилось? Да потому, что когда они проезжали, это окно не было освещено.

Мегрэ расхохотался так, словно обнаружил что-то бесконечно смешное. И тут его спутник удивился, потому что комиссар внезапно вытащил из кармана револьвер и навел его на освещенное окно супругов Мишонне, в котором виднелся силуэт головы, откинутой на спинку.

Отрывистый звук выстрела, похожий на удар бича. Звон разбитого стекла, осколками осыпавшегося в сад. Однако в самой комнате ничто не шевельнулось. Силуэт за полотняной занавеской сохранял свои прежние очертания.

 — Что вы сделали?

 — Высаживай дверь! Или нет, лучше нажми на кнопку звонка. Очень удивлюсь, если нам откроют.

Однако никто не пришел, в доме царили безмолвие и тишина.

 — Высаживай!

Коренастый здоровяк Гранжан раз за разом с короткого разбега изо всех сил наваливался на дверь и уже с третьей попытки сорвал ее с петель.

 — А теперь тихо. Внимание, — прошептал Мегрэ.

Мегрэ держал в руке револьвер, Гранжан — пистолет.

У входа в столовую Гранжан повернул выключатель люстры. Со стола, покрытого скатертью в краснобелую клетку, еще были не убраны грязная посуда и графин с остатками белого вина. Мегрэ выпил его из горлышка.

В гостиной ничего примечательного. На креслах чехлы. Пыльная атмосфера необитаемой комнаты.

Из кухни, облицованной белым кафелем, словно спасаясь от грозящей беды, пулей вылетела кошка.

Инспектор беспокойно поглядывал на Мегрэ. Вскоре они подошли к лестнице и поднялись на площадку второго этажа. Здесь было три двери.

Комиссар открыл дверь комнаты со стороны фасада.

Его обдал поток воздуха, струившийся через разбитое стекло и колыхавший занавеску. В кресле они увидели нечто несуразное: косо поставленная палка от метлы, на верхний конец которой был насажен тряпичный шар. Выдаваясь над спинкой кресла, этот шар, подобно китайской тени, казался со стороны шоссе головой человека.

Даже не улыбнувшись, Мегрэ открыл дверь во вторую спальную комнату. Она была пуста.

Наконец, третий этаж — мансарда, где на полу лежали яблоки в двух-трех сантиметрах одно от другого. Над ними с балки перекрытия свисали пучки зеленой фасоли. Наверно, это помещение предназначалось для прислуги, но и оно, судя по всему, никем не использовалось: кроме ветхого ночного столика, тут ничего не было.