Аргонавт - Александр Бушков

Он замолчал, исподтишка наблюдая за бесстрастным лицом собеседника. В конце концов, придуманная им история не несла в себе ничего необычного. Не единожды во многих королевских домах Европы приключались подобные коллизии, и не так уж давно, достаточно вспомнить хотя бы загадочную смерть наследника австро-венгерского трона в замке Майерлинг…

Поймав внимательный взгляд капитана, он понурился, произнес с убитым видом:

– История, разумеется, из ряда вон выходящая, однако, в сущности, не столь уж и оригинальная…

– Да, пожалуй, – кивнул капитан. – Случалось подобное, и у нас в Британии, и на континенте… Порой мне по своему положению приходится выслушивать истории гораздо более удивительные. Не далее как вчера ко мне обратился крайне эксцентричный господин, представился германским профессором университета и настоятельно требовал, чтобы мы отыскали в трюме среди грузов некую древнеегипетскую мумию и немедленно выбросили ее в море, поскольку она, каким-то мистическим образом, изволите ли видеть, сулит «Титанику» гибель… Не знаю вашего отношения к мистике, но мое скорее скептическое… к тому же я не могу поступать подобным образом с законно перевозимым грузом независимо от его характера… Ваша история выглядит гораздо более житейской, если можно так выразиться…

И он замолчал, поглядывая выжидательно, бесстрастно.

– Вы хотите сказать, что не можете верить мне на слово? – спросил Бестужев напрямую.

Капитан ничего не сказал – он только чуть приподнял брови и мимолетно воздел глаза к потолку, ухитрившись выразить этим довольно сложную гамму чувств, вполне понятных человеку, находящемуся в здравом рассудке. Действительно, у английских джентльменов принято верить людям благородным на слово, но далеко не всегда, не везде, не во всем…

Однако Бестужев нимало не стушевался.

– Ну, разумеется, капитан, – сказал он рассудительно. – На вашем месте я тоже не верил бы на слово незнакомцу в столь важном и щекотливом деле… Но я и не собираюсь убедить вас верить мне на слово, наоборот… По вполне понятным причинам я не могу отправить телеграмму и написать обо всем открыто, тайна должна быть глубочайшей. Здесь-то мне и понадобится ваше содействие…

Он вынул из кармана листок, аккуратно развернул его и положил перед капитаном. Тот бросил на него беглый взгляд:

– По-моему, это какой-то шифр…

– Разумеется, – сказал Бестужев. – Депеша, конечно же, зашифрована. Судовой радиотелеграфист от меня ее не примет, но вы – другое дело…

– Видите ли…

– Позвольте, я закончу? – сказал Бестужев. – Я вовсе не прошу у вас адресовать депешу непосредственно в Петербург. Отправьте ее в Лондон, в ваше Министерство иностранных дел. Сообщите им, что к вам обратился за содействием русский офицер, выполняющий крайне деликатную миссию… разумеется, не упоминая подробностей. Сообщите обо мне, приведите мою фамилию… вот здесь значится фамилия человека в нашем посольстве, который незамедлительно даст надлежащие разъяснения вашим дипломатам и подтвердит, что ко мне нужно относиться с должной серьезностью и доверием… Как видите, я не ограничиваюсь словами, я предоставляю окончательное решение даже не вам, а вашим дипломатам… Все это, смею думать, достаточно убедительно…

– Пожалуй, – сказал капитан. Поднял на Бестужева глаза. – Надеюсь, вы в полной мере осознаете, что ведете крайне серьезную игру? Способную привести к весьма печальным последствиям…

– Для самозванца, мошенника, авантюриста, – подхватил Бестужев. – Давайте называть вещи своими именами, капитан… Да, я прекрасно отдаю себе отчет, чем чреваты подобные игры для аферистов… но я действительно гвардейский офицер, и история, с которой я вас познакомил, увы, не вымышлена… У меня просто не оказалось другого выхода, а времени остается совсем немного. Я надеюсь…

– Я даю вам слово, что депеша в Лондон будет отправлена незамедлительно, – сказал капитан.

В глазах у него явственно читалось: «В конце-то концов, никуда ты в случае чего с корабля не денешься, голубчик… За борт ведь не прыгнешь, вплавь не улепетнешь…»

Но Бестужева такие взгляды уже нисколечко не волновали – главное было сделано…

…Оказавшись на палубе, он встал у борта и долго, бездумно смотрел на морскую гладь, бесконечную рябь до горизонта.

Изъянов в своем плане он пока что не видел. Если отрешиться от совершенно ненужных сейчас угрызений совести касаемо беззастенчивой авантюры – имеются все шансы на успех. В депеше он, разумеется, и словечком не упомянул, какую штуку удумал, просто-напросто сообщал кратенько, что не в состоянии за оставшееся время самостоятельно выследить пребывающего на борту инженера, а потому вынужден обратиться за содействием к капитану, «преподнеся ему убедительную выдумку» – в связи с чем просит хорошенько надавить на британцев, чтобы не волокитили с инструкциями капитану. Человек в лондонском посольстве, коего он назвал капитану, действительно существует – и основную часть времени посвящает заботам, далеким от чистой дипломатии. Как и подобные ему сотрудники в доброй полудюжине российских посольств, он прекрасно осведомлен на всякий случай, что обязан при необходимости оказать любое содействие обратившимся к нему персонам наподобие Бестужева. Учитывая специфику дела, в Петербурге предпочитали скорее уж пересолить, нежели недосолить…

Министерство иностранных дел любой державы – учреждение серьезное и ответственное. Да и капитан Смит – персона, достойная доверия. Рано или поздно британцы (разумеется, сначала попробовав самостоятельно расшифровать депешу, что у них вряд ли получится), передадут ее в посольство, господину Мачульскому, а уж тот медлить не будет ни секунды, и с Петербургом свяжется молниеносно – а уж там тоже промедления не будет ни малейшего… Ну, а потом, если все удачно завершится… Капитан Смит не из болтливых, а мемуаров, как правило, подобные ему морские волки не пишут. Вряд ли он, уйдя на заслуженный отдых, станет распространяться обо всей этой истории, и наверняка судьба его никогда не сведет с некоторыми персонами из российского Генерального штаба или Особого отдела департамента полиции. Чересчур уж феерические стечения обстоятельств потребовались бы… Ни одна живая душа не узнает, что Бестужев, осатанев от безнадежности, сочинил историю, за которую, получи она огласку, мог бы и пулей вылететь в отставку без пенсии и без мундира… Обойдется. Главное – выполнить полученный приказ, возможно, и не во всем были неправы господа иезуиты с их знаменитой поговоркой касаемо целей и средств…

Да, ручаться можно, такой штуки еще никто в Охранном отделении не откалывал за все время его существования. Ну, а что прикажете делать, если не было иного выхода?

Правда, придется изрядно поломать голову, чтобы придумать для начальства ту самую «преподнесенную капитану убедительную выдумку» – но это уже дело десятое и особых трудностей не сулит, еще будет время, несколько дней придется провести в море, пересекая Атлантику в обратном направлении, а потом еще ехать поездом чуть ли не через всю Европу. В таких условиях можно сочинить не просто убедительное объяснение, а целый авантюрный роман немаленького объема…

Одно-единственное обстоятельство способно загубить весь план – промедление. Если чертовы англичане заволокитят дело (бюрократия – бич не одной лишь Российской империи) если должные инструкции капитану все же последуют, но безнадежно опоздают… Менее чем через сутки к нему прилипнет этот заокеанский краснобай и прохвост, адвокат Лоренс со всей своей честной компанией, и компания эта, без сомнений, может оказаться по-настоящему опасна, ибо в средствах стесняться не привыкла. Нужно, пожалуй что, придумать и план действий на случай, если британская бюрократическая машина так и не успеет сработать…

– Джонни, мальчик мой, вот вы где!

Бестужев встрепенулся, поднял голову. К нему приближалась леди Холдершот в сопровождении своей всегдашней свиты – Бедная Родственница и Господин Маг. Вот только им на сей раз сопутствовала другая пара, самозваный «полковник» по-прежнему неизвестного для Бестужева происхождения и обольщенная им перезревшая провинциальная дева. Причем совершенно ясно становилось, что они, пользуясь морскими терминами, уже пребывают в составе эскадры, возглавляемой линейным крейсером «Миледи Холдершот», что было для Бестужева чуточку неожиданно.

– У вас был чрезвычайно задумчивый и серьезный вид…

– Задумался о делах, – сказал Бестужев чистую правду.

На некотором отдалении он увидел персону, которую и ожидал – странный юнец, неумелый преследователь. Потоптавшись, он отпрянул к борту и крайне неуклюже притворился, будто с превеликим интересом рассматривает зачехленную спасательную шлюпку, словно это некое неведомое чудо морское.