Алла Пугачёва. 50 мужчин Примадонны - Федор Раззаков

Дело в том, что Пугачева вознамерилась дебютировать в этом фильме не только как актриса, но и как композитор (отметим, что на этом поприще она дебютировала еще в 1967 году с песней «Единственный вальс»). То есть она написала музыку к нескольким песням, которые теперь захотела пристроить в картину. Но сделать это было почти невозможно, учитывая тот факт, что Пугачева, во-первых, не была членом Союза композиторов, во-вторых, официальным композитором фильма был Александр Зацепин, который ни за что бы не стал терпеть рядом с собой конкурента, да еще непрофессионального композитора. Тогда, чтобы осуществить задуманное (композиторство приносило куда больший доход, чем исполнительство), Пугачева и Стефанович решили провернуть настоящую авантюру с элементами мистификации. Супруги решили приписать эти песни мифическому композитору Борису Горбоносу (имя ему придумал Стефанович: так звали его одноклассника). Он же придумал ему и душещипательную биографию, согласно которой Горбонос был юношей, прикованным к инвалидной коляске. Трюк сработал: сначала на него клюнул режиссер фильма Александр Орлов, потом и другие деятели, причастные к запуску фильма.

Что касается Зацепина, то и он был введен в заблуждение. С ним ситуация выглядела следующим образом. В один из дней Пугачева пришла к нему домой и попросила помочь ей записать пять ее собственных песен. Сказала: «Под моей фамилией это никто не возьмет, поэтому я придумала псевдоним — Борис Горбонос. Я тогда песни и на радио протолкну, и пластинку выпущу. А так скажут: «Пугачева — не член Союза композиторов, зачем нам ее песни!» Короче, Пугачева не сказала Зацепину, что эти песни она собирается пристроить в их совместную картину. Во всяком случае, так об этом пишет в своих мемуарах «Есть только миг» сам Зацепин. В итоге 22–24 августа 1977 года на квартире композитора Пугачева записала несколько своих песен: «Женщина, которая поет», «В рощи самшитовой», «Сонет Шекспира», «Приезжай». Именно эти записи и станут поводом к большому скандалу, который разведет в разные стороны двух талантливых людей.

Итак, в окончательном варианте фильма оказалось 9 песен: пять принадлежали Зацепину, четыре — мифическому Горбоносу, а на самом деле Пугачевой. Зацепин узнал об этом в конце ноября 1977 года, и ему это жутко не понравилось. По его же словам:

«Во-первых, так не принято. Если ты композитор картины, то ты пишешь музыку и песни сам. Если приглашают еще кого-то, то обязательно с твоего согласия.

Во-вторых, тут получается, мягко говоря, не очень честно. Ведь Алла никому не сказала, что это ее песни. Речь шла об инвалиде, несчастном мальчике!..

И по студии поползли слухи: мол, черствый Зацепин не хочет помочь парализованному таланту! А я помалкиваю, что знаю правду, Аллу не выдаю… А тем временем литературный редактор почти перестал со мной здороваться, потому что я такой мерзавец, не хочу помочь инвалиду.

Мне было очень обидно. Я ей подарок сделал — записал песни (запись в студии, кстати, — дорогое удовольствие), а она в благодарность обманула меня, да еще и спекулирует на вымышленной чужой беде!..»

В итоге Зацепин явился к директору «Мосфильма» Сизову и заявил, что уходит из картины. На что директор буквально взмолился: «Александр Сергеевич, не губите! Вы же на студии 20 лет работаете и должны войти в наше положение. У нас одна картина уже закрылась. Если мы закроем и эту, нам сотрудникам зарплату будет нечем платить. К тому же этот

Горбонос — парализованный юноша. Неужели вы не хотите ему помочь?». Зацепину стоило большого труда, чтобы и здесь не «расколоться». В итоге Сизов дал композитору обещание: имя Горбоноса не будет в титрах рядом с его именем, лишь в самом конце появится: «такието песни написаны Горбоносом». Короче, Зацепин остался на фильме, но дал зарок с Пугачевой больше дел никаких не иметь. Исходя из этого, он отказался предоставлять свою студию для записи финальной музыки к фильму, из-за чего эта запись проходила на «Мосфильме». Срочную партитуру для оркестра подготовил руководитель ансамбля «Ритм» Александр Авилов, который в те дни вместе со своей женой жил у Пугачевой.

Кстати, после разговора с Зацепиным Сизов отдал команду узнать конкретно, кто такой Борис Горбонос. Ведь «Мосфильм» был крупным государственным предприятием и не мог себе позволить дать промашку: а вдруг этот инвалид был каким-нибудь диссидентом? Разобраться с этим вопросом было поручено заместителю главного редактора студии Нине Глаголевой. Та вызвала к себе мужа Пугачевой Стефановича. «Ну, Саша, рассказывай, кто такой этот Горбонос?» — обратилась к нему Глаголева. Тот точь-в-точь повторил историю, которую уже рассказывала Пугачева: мол, юноша-инвалид, пишет замечательную музыку, живет в Люберцах. «С ним можно встретиться?» — спросила Глаголева. Стефанович похолодел: он-то думал, что одними расспросами все и закончится. «Можно, но…», — замялся режиссер. «Что но?» — «На предмет чего?». «Как чего?! Мы хотим заключить с ним договор, ведь его песни будут звучать в нашем фильме», — объяснила Глаголева. «Давайте я сам с ним встречусь и все улажу», — нашелся, наконец, что ответить Стефанович. На его счастье, Глаголева согласилась.

Далее режиссером и его женой была проведена очередная блестящая мистификация. Прихватив с собой фотографа Вячеслава Манешина и гримершу, четверка заперлась в кабинете художественного руководителя объединения музыкальных и комедийных фильмов (там работал Стефанович) и провела тайную фотосессию. Надев на Пугачеву свою рубашку, галстук и пиджак, Стефанович усадил ее за рояль. Гримерша наклеила на певицу усы, тем самым придав ей окончательно мужской вид. После этого фотограф щелкнул несколько раз фотоаппаратом. Эти фотографии на следующий день и были представлены Глаголевой. Она отнесла их Сизову. Тот сказал: «Симпатичный юноша» и дал окончательное «добро» на использование его песен в фильме.

13 февраля 1978 года из-под пера Пугачевой на свет родился документ, который вбил последний гвоздь в крышку гроба, где было похоронено творческое содружество певицы и композитора Александра Зацепина. В этом документе, направленном на имя главного редактора музыкальной редакции «Мосфильма» Е. Птичкина и режиссера фильма А. Орлова, Пугачева писала следующее:

«1. В к/к «Третья любовь» используются четыре написанные мной песни. Эти произведения зарегистрированы в ВААП под моим псевдонимом «Борис Горбонос». Кроме того, в фильме используются песни, написанные А. Зацепиным.