Тайны мозга. Почему мы во все верим - Майкл Шермер

Наш мозг – создатель убеждений, эволюционировавшая машина для распознавания паттернов, соединяющая между собой точки и обнаруживающая смысл в закономерностях, которые, как нам кажется, мы видим в природе.

Увы, у нас в мозге так и не развилась сеть выявления чепухи, позволяющая отличать истинные паттерны от ложных. У нас нет устройства автоматического выявления ошибок, совмещенного с устройством распознавания паттернов. Причина имеет непосредственное отношение к относительной затратности допускания ошибок первого и второго рода, и я описываю ее следующей формулой:

Р = СТI < CTII,

где паттерничность (Р) возникает, когда затратность (С) допускания ошибок первого рода (TI) ниже затратности (С) допускания ошибок второго рода (TII).

Сложность в том, что оценка различий между ошибками первого и второго рода чрезвычайно проблематична, особенно в интервале протяженностью долю секунды, зачастую определяющем разницу между жизнью и смертью в среде, где жили наши предки, поэтому по умолчанию предполагается, что все паттерны реальны, иначе говоря, что любой шорох в траве – это не ветер, а опасный хищник.

Такова основа эволюции всех форм паттерничности, включая суеверия и магическое мышление. В ходе естественного отбора предпочтение отдавалось когнитивному процессу предположения, что все паттерны реальны и что вся паттерничность отражает действительно существующие и важные явления. Мы – потомки приматов, наиболее успешно пользовавшихся паттерничностью.

Обратите внимание на то, что именно я доказываю здесь. Это не просто теория, объясняющая, почему люди верят в странное и удивительное. Она объясняет, почему люди верят во что-либо. И точка. Паттерничность – процесс поиска и нахождения паттернов, соединения точек, проведения линий от А до В. И опять-таки, это не что иное как ассоциативное обучение, которым занимаются все животные. Именно так живые организмы приспосабливаются к постоянно меняющемуся окружению в тех условиях, когда эволюция происходит слишком медленно. В меняющемся окружении одни гены проходят отбор, другие – нет, но на это требуется время, равное продолжительности жизни целых поколений. А мозг учится и может усваивать уроки почти моментально, для него время – не проблема.

В статье 2008 года «Эволюция суеверного и подобного суеверному поведения»[32] (The Evolution of Superstitious and Superstition-Like Behaviour) гарвардский биолог Кевин Р. Фостер и биолог из Университета Хельсинки Ханна Кокко проверили одну из первых версий моей теории с помощью эволюционного моделирования – инструмента, применяемого для оценки сравнительной затратности и выгоды различных взаимоотношений между организмами. К примеру, кому следует предлагать помощь? Согласно теории эволюции альтруистическая помощь окружающим выглядит проблематично, поскольку в соответствии с моделью эгоистичного гена нам полагается накапливать ресурсы и никогда никому не помогать, верно? Нет. Правило Гамильтона, названное в честь известного британского специалиста по эволюционной биологии У. Д. Гамильтона, гласит, что br>c: позитивное социальное взаимодействие между двумя индивидами может происходить, когда выгода (b) генетического родства (r) превышает затраты (с) на социальные действия. Например, брат может совершить альтруистический самоотверженный поступок ради своего брата, когда затраты на этот поступок ниже генетической выгоды, связанной с передачей генов следующего поколения посредством выжившего брата. То есть вы с большей вероятностью поможете полнородному брату, чем неполнородному, и неполнородному брату, – чем совершенно чужому человеку.[33] Кровь и вправду – не водица.

Разумеется, живые организмы не производят такие расчеты осознанно. Их выполняет за нас естественный отбор, внушая нам нравственные эмоции, определяющие поведение. В «Науке добра и зла» я рассматривал эволюционные преимущества демонстрации просоциальности, контактности и альтруизма не только по отношению к кровным родственникам, но и к другим членам группы и даже к незнакомым людям, которые стали чтимыми друзьями или родственниками в результате позитивного социального взаимодействия. К примерам можно отнести распределение пищи и общее пользование инструментами в кругу представителей одного племени. В этом контексте эволюция снабдила нас общим правилом, которое гласит: «Проявляй щедрость и готовность помочь нашим кровным родственникам и тем, кто добр и щедр по отношению к нам». Даже неродственные нам члены клана, демонстрирующие такие позитивные свойства, приводят в действие у нас в мозге нравственный паттерн: (А) ОЧ (один человек) был добр ко мне, значит, (В) я должен быть добр к ОЧ; и (С) если я помогаю ОЧ, (D) ОЧ окажет мне ответную любезность. В «Рыночном разуме» я показал, что этот эффект можно наблюдать между кланами и племенами, когда они участвуют во взаимовыгодном обмене, также известном как торговля. Даже в современном мире открытие границ для торговли между двумя странами способствует снижению напряженности и агрессии между ними, а закрытие границ для торговли и введение торговых санкций повышают вероятность войны между этими двумя странами. Это два наглядных примера нравственной паттерничности, работающей на пользу человека как вида и против него.[34] Фостер и Кокко воспользовались правилом Гамильтона, чтобы вывести свою формулу и продемонстрировать, что независимо от того, что затратность веры в истинность ложного паттерна меньше затратности неверия в истинный паттерн, естественный отбор благоприятствует паттерничности.[35] С помощью ряда сложных формул, включающих дополнительные раздражители (ветер в деревьях) и предшествующие события (прошлый опыт столкновений с хищниками и ветром), авторы показали, что «неспособность индивида, в том числе человека, присваивать причинные вероятности всем цепочкам событий, происходящих вокруг него, зачастую вынуждает этого индивида смешивать причинные ассоциации с непричинными. Отсюда явно следует эволюционное рациональное объяснение суеверия: естественный отбор отдает предпочтение стратегиям, при которых образуется много неверных причинных ассоциаций, чтобы выявить среди них необходимые для выживания и воспроизведения». Другими словами, нам свойственно находить значимые паттерны независимо от того, есть они где-либо или нет, и не без веской причины. В этом отношении такие паттерничности, как суеверие и магическое мышление, являются не столько ошибками когнитивной деятельности, сколько естественными процессами обучающегося мозга. Ликвидировать обучение суевериям мы способны не больше, чем ликвидировать обучение в целом. Несмотря на то, что распознавание истинных паттернов помогает нам выжить, распознавание ложных паттернов не обязательно приводит к нашей гибели, поэтому явлению паттерничности удается пройти сквозь фильтр естественного отбора. Поскольку ассоциации необходимы нам для выживания и размножения, естественный отбор благоприятствует всем стратегиям, имеющим отношение к созданию ассоциаций, даже тем, которые приводят к ложноположительному срабатыванию. С этой эволюционной точки зрения теперь нам понятно, что люди верят в странное и удивительное по причине развившейся у нас потребности верить в то, что не является ни странным, ни удивительным.

Суеверия и магические процессы вызваны естественными процессами в обучающемся мозге.

Суеверия и другие казусные ассоциации

Казусная ассоциация – одна из форм паттерничности, которая слишком распространена и приводит к ошибочным выводам. Я слышал, у тети Милдред рак перешел в стадию ремиссии после того, как она начала принимать экстракт морских водорослей. О, значит, он действует. А может, и нет. Кто знает? Существует лишь один безошибочный метод правильного распознавания паттернов, и этот метод – научный. Только после того, как группа больных раком, принимающих экстракт морских водорослей, будет рассматриваться в сравнении с контрольной группой, можно сделать обоснованный вывод (да и то не всегда).

Пока я пишу эти строки, поднимается ажиотаж в связи с одной из форм казусной ассоциации, имеющей отношение к прививкам и аутизму: ряд родителей, воспитывающих детей-аутистов, утверждают, что вскоре после того, как их детям (А) были сделаны прививки против кори, свинки и краснухи (вакцина MMR), у детей (В) был диагностирован аутизм. Вот случай паттерничности, которая действительно принимается во внимание. В 2009 году во время Национального дня повышения информированности об аутизме Ларри Кинг в своем шоу провел дебаты, в которых за его столом с одной стороны присутствовали два исследователя-медика, эксперты по аутизму и вакцинам, которые объясняли, что между этими двумя событиями ни разу не было выявлено никакой связи, что предположительно токсичное вещество тимеросал не применяется при производстве вакцин с 1999 года и что у детей, родившихся после запрета на тимеросал, все так же диагностируют аутизм. С другой стороны сидели актер Джим Кэрри и его подруга и бывший «кролик» из Playboy Дженни Маккарти с видеозаписями своего прелестного сына, демонстрирующего явные признаки аутизма. Кому вы поверите – двум ученым умникам, располагающим опытом или гламурной паре знаменитостей? Вот классический случай попирания эмоциональным мозгом рационального: Маккартни задевала самые чувствительные душевные струны зрителей, в то время как ученые пытались объяснить, каким образом в научной сфере собираются доказательства – посредством тщательно контролируемых экспериментов и эпидемиологических исследований. В тот день рациональные удила вновь оказались во рту эмоционального коня, но поводья не задавали направление.