Башня Занида - Лайон де Камп

— Своди на представление Гази, — сказал Феллон. — Мы собирались на бал к Кастамбангу, но мне сейчас не до веселья.

Последовало вежливое препирательство. Гази твердо заявляла, что не может оставить Феллона одного — и больного к тому же, а Феллон — при поддержке Кордак’а — уговаривал ее пойти. В конце концов она сдалась и оделась в свою прозрачную плиссированную юбку и искрящуюся улемду.

Феллон сказал:

— Не позабудь плащ. Мало ли, что на небе ни облачка: рисковать ни к чему — еще промочишь новые вещи!

Как только они вышли из дома, Феллон выпрыгнул из постели и надел лучшие подгузник и тунику. Все складывалось еще лучше, чем он рассчитывал. Во-первых, даже если бы он мог взять Гази с собой к Кастамбангу, она бы только помешала ему заниматься там делом.

А во-вторых, она как-то намекнула ему, что хотела бы посмотреть «Конспираторов». Феллону же, который уже видел их раньше в Маджбуре, вовсе не улыбалось высиживать нудную пьесу второй раз.

Он наспех заглотил какую-то пищу, пристегнул меч, хлебнул квада, посмотрелся в зеркало и отправился в гости к банкиру Кастамбангу.

Глава IX

Сотни свечей проливали свой мягкий свет на вечерние туники кришнаитов-мужчин и на обнаженные плечи и груди их спутниц. Сверкали разноцветные камни, сдержанно поблескивали драгоценные металлы.

Наблюдая за всем этим великолепием, Феллон (обычно не слишком склонный к философствованию) размышлял на политэкономические темы. Этих людей всего за каких-то несколько лет перетащили из феодализма в капитализм. Последуют ли за этим социалистическая и коммунистическая фазы, как у некоторых земных наций, или место капитализма сразу займет какая-то форма смешанной экономики? Неравномерность распределения богатства вполне могла стать почвой для развития революционных тенденций. Правда, кришнаиты были слишком воинственны, романтичны и склонны к индивидуализму, чтобы смириться с каким-нибудь коллективистским режимом.

Феллон сидел в одиночестве, потягивая квад из бокала, взятого в баре, и наблюдая за представлением на небольшой эстраде. Если бы он был с Гази, ему бы пришлось танцевать с ней в бальном зале, где ансамбль музыкантов-балхибцев неумело, но вдохновенно подражал популярным земным мелодиям. Поскольку Энтони Феллон танцевал плохо и не любил это занятие, он не испытывал неудовольствия от своей временной изоляции.

На эстраде выступала пара, которую объявили под именами Иван и Ольга. Они вертелись, прыгали и производили дрыганье ногами, напоминавшее славянский танец вприсядку. Хотя их кожа была покрыта розовым гримом, антенны приглажены, а большие заостренные уши прикрыты — у мужчины высокой казачьей папахой, а у женщины прической — по мелким деталям анатомии было видно, что это кришнаиты. Зачем им было притворяться землянами? Скорее всего, ради большего заработка: для кришнаитов Земля (а не их собственная планета) была средоточием экзотики, романтики и великолепия.

На плечо Феллона легла рука. Голос Кастамбанга сказал:

— Все готово, мастер Антане. Не соблаговолите ль вы пройти со мной?

Феллон последовал за хозяином в небольшую комнату, где их ждали двое слуг: один с маской, другой с вместительным черным балахоном.

— Оденьте это, — сказал Кастамбанг. — Собеседник ваш наряжен будет так же, дабы избежать того, чтобы узнали вы друг друга.

Феллон, которого распирало от беспричинного смеха, позволил слугам надеть на себя маску и балахон. Потом Кастамбанг, хромая и отдуваясь, провел его по коридорам, завешанным черным бархатом, которые вызвали у Феллона неприятное ощущение, будто он путешествует по пищеварительной системе какого-то огромного чудовища. Через некоторое время они подошли к двери в другую комнату, и банкир отпер ее.

Приглашая Феллона пройти внутрь, он сказал:

— Только, пожалуйста, без глупостей. Мои люди сторожат все выходы.

Он вышел и закрыл за собой дверь.

Первое, что увидел Феллон, осмотрев тускло освещенное помещение, была небольшая масляная лампада, горевшая в стенной нише рядом с отвратительным, зловещего вида медным богом из Зиада — страны лежавшей за Тройным Морем. Потом он разглядел у противоположной стены неясную фигуру, которая вдруг выпрямилась и оказалась одного роста с Феллоном.

Феллон вздрогнул, и его рука метнулась было к рукояти рапиры, но оружия на перевязи не оказалось — его отобрали при входе в дом. Тут Фелон понял, что видит человека — возможно, кришнаита — одетого так же, как он.

— Что ты хочешь знать? — спросил человек в черном.

Голос был срывающийся от напряжения, язык — балхибу, акцент — скорее даже не акцент, а восточно-балхибский говор с налетом гоцаштандского.

— Полный Ритуал Йешта, — сказал Феллон, вытаскивая блокнот и карандаш перемещаясь поближе к лампаде.

— Клянусь земным богом, на мелочи ты не размениваешься, — сказал незнакомец. — Одно лишь руководство по молитвам и гимнам занимает порядочную книгу — и помню я ее не целиком.

— Это руководство секретно?

— Нет. Его можно купить в любой приличной книжной лавке.

— Ладно, тогда давай все, чего нет в этом руководстве: одежда, жесты и так далее.

Где-то за час Феллон исписал почти целый блокнот — и это при том, что пользовался стенографией.

— И это все?

— Все, что я знаю.

— Что ж, тогда спасибо. Послушай, если бы я знал, кто ты, мы могли бы пригодиться друг другу еще когда-нибудь. Я иногда собираю информацию…

— И с какою целью, мой добрый господин?

— О… скажем, для статей в «Рашме», — Феллон действительно иногда печатался там, обеспечивая себе прикрытие на тот случай, если кто-нибудь заинтересуется его деятельностью.

Его собеседник сказал:

— Не желая подвергать сомнению твои добрые намерения, господин, я все же не могу не видеть, что тот, кто знал бы и меня, и прошлое мое, мог бы, когда бы пожелал того, немалый вред мне нанести.

— Но мне, как будто, незачем желать тебе вреда. В конце концов, ты тоже знал бы, кто я.

— Я и так, по-моему, догадываюсь, — сказал незнакомец.

— По голосу я слышу, что землянин ты, а хозяин наш не так уж много пригласил гостей сегодня из вашего числа. Так что, ограничен выбор, и весьма.

Феллон подумал о том, чтобы подскочить к незнакомцу и сорвать с него маску. Но, с другой стороны, так можно было получить нож между ребер, и даже если бы собеседник был безоружен, он вполне мог оказаться сильнее Феллона. Хотя земляне, привыкшие к более сильному тяготению, были в среднем мощнее кришнаитов, различие, все-таки, было невелико, и, к тому же, Феллон был уже не молод.

— Хорошо, — сказал он, — тогда прощай, — он постучал в дверь, через которую вошел.

Когда она открылась, Феллон услышал, как его собеседник стучит в другую дверь. Феллон вышел и проследовал за слугой через бархатные коридоры в комнату, где ему выдавали балахон с маской. Он стащил с себя маскарадный наряд.

— Добились ли вы удовлетворения? — спросил Кастамбанг, входя в комнату. — Получили ль то, чего искали?

— Да, спасибо. Могу ли я узнать, какова дальнейшая программа вечера?

— Вы как раз успеете на бой зверей.

— О?

— Да, да. Если вы хотите посмотреть, я прикажу лакею, чтоб проводил он вас в подвал. Будут лишь мужчины, потому, во-первых, что мы считаем столь кровожадное зрелище неподобающим для пола слабого, а во-вторых, из представительниц его немало есть таких, которые поддались уговорам земных миссионеров ваших и не приемлют развлечений этих с моральной точки зрения. Однако, когда и воины наши обабятся настолько, что вид крови расстраивать их будет, тогда, воистину, заслужим то мы, чтоб пасть под палицей иль от копья джунгавца.

— Я посмотрю с удовольствием, — сказал Феллон.

«Подвал» Кастамбанга был на самом деле подземным залом размером с приличную университетскую аудиторию. Часть его была отведена под бар, игорные столы и прочие удобства, а в другом конце, там, где должен был состояться бой зверей, имелось углубление в форме воронки, окруженное несколькими рядами сидений. Внизу располагалась круглая арена метров пятнадцати в диаметре. Глубина ямы составляла метров семь-восемь. В зале толпились пятьдесят или шестьдесят кришнаитов. В воздухе сильно пахло духами и дымом и стоял страшный шум, поскольку, разговаривая, каждый старался перекричать другого. Пенились бокалы с напитками, и вовсю заключались пари.

Как раз в тот момент, когда появился Феллон, двое споривших гостей перешли ту грань, которая отделяла слова от дел. Один из них щелкнул пальцами под носом у другого, который тут же выплеснул в лицо обидчику содержимое своего бокала. Тот попытался что-то сказать, но сумел издать лишь нечленораздельный вопль, схватился за перевязь, где не оказалось рапиры, и бросился на противника. Нескольких мгновений хватило на то, чтобы два мирно беседовавших гостя превратились и визжащий клубок тел, катавшихся по полу, пинавшихся, царапавшихся и таскавших друг друга за густые зеленые шевелюры.